Трудная наука побеждать - Бирюков Николай Иванович - Страница 6

— Ребята, покажем «тиграм» путь в преисподнюю!

Грохнул взрыв, за ним другой. Два танка загорелись.

Когда противник был отброшен, батальон узнал имена своих героев. Сибиряк лейтенант Федор Березовский и уралец Дмитрий Фукалов, парторг и комсорг батальона, как сообщалось в политдонесении, погибли.

Так мы все считали — и ошибались. Березовский был тяжело ранен, засыпан землей и пришел в сознание в госпитале лишь много дней спустя. Судя по письму, которое я от него получил, его отыскали санитары действовавшего вместе с нами 3-го танкового корпуса.

А не так давно встретился я и с Дмитрием Ивановичем Фукаловым. Сперва о нем сообщили школьники города Тальное — красные следопыты. А потом приехал в Москву из Воронежа (на совещание профсоюзных работников сельского хозяйства и заготовок) и сам Дмитрий Иванович. Он рассказал мне подробности ночного боя под совхозом «Ударник», о том, как отбивали вражескую танковую атаку на рассвете, как был тяжело ранен и вывезен в тыл.

В этом бою смертью героев погибли командир полка майор Г. В. Кочетков и командир батальона М. П. Тараканов. Убиты были и многие другие офицеры, но 29-й гвардейский, окруженный и обезглавленный, строго экономя боеприпасы, твердо держал оборону. Накатывались, откатывались и опять накатывались вражеские танки, а совхоз «Ударник» — ключевой пункт боя оставался в наших руках.

В один из самых критических моментов полк увидел своего знаменосца. Старшина А. Д. Юрьев, высоко подняв алое полотнище, шел на врага. «Товарищи, знамя!» — крикнул кто-то. И тотчас из растерзанных окопов, где, казалось, не осталось ничего живого — лишь перемешанная с осколками земля, — поднялись солдаты…

Однако вражеские танки уже проникли в совхоз, и борьба шла за каждый дом и двор. В этой труднейшей обстановке отлично проявил себя батальон капитана И. П. Чехова. Сам комбат твердо управлял боем, его подразделение стало как бы краеугольным камнем всей обороны полка. Восемнадцать часов непрерывных атак не сломили гвардейцев. Перед их окопами фашисты оставили до трехсот солдат убитыми, восемь сгоревших танков и самоходных орудий, десятки мотоциклов.

Гвардии лейтенант А. Огийченко рассказывал мне, что в первой атаке гитлеровцев поддерживали пятнадцать танков. Наши гвардейцы встретили их дружным, организованным огнем. В ход были пущены все средства борьбы. Три вражеских танка сразу же загорелись. Один из них с первого же выстрела из бронебойки подбил сержант В. Глазков. А гвардеец В. Лемеш успевал стрелять не только из противотанкового ружья, но и из винтовки. Во время этой танковой атаки он подбил танк и уничтожил десять автоматчиков.

Успешно отразили гвардейцы и следующую неприятельскую атаку, подбив еще две машины. Но тут появились танки, которые стали поливать наши окопы огнем из огнеметов. Десантники стойко выдержали и этот натиск. Гитлеровцам так и не удалось прорваться через рубеж совхоза «Ударник» в сторону Белгорода.

Когда я приехал на командный пункт генерала Микеладзе, тот уже принял меры, необходимые для вызволения полка из вражеского окружения. Он договорился о взаимодействии с командованием 3-го гвардейского танкового корпуса и направил к совхозу свой резерв — две батареи противотанковых орудий и стрелковые подразделения. Батареи повели заместители командира 8-го отдельного гвардейского истребительно-противотанкового дивизиона капитаны В. М. Старых и М. Н. Холодков (командир дивизиона перед этим выбыл из строя по ранению).

Первая батарея с ходу, развернувшись, вступила в бой с двенадцатью вражескими танками и сразу же подбила три «тигра». А артиллеристы другой батареи, воспользовавшись тем, что четыре танка противника были скованы боем с соседней танковой частью, вручную перекатили орудия на огневую позицию и ударили с фланга, подбили еще несколько фашистских танков. Враг здесь был остановлен. Полк Кочеткова получил ощутимое облегчение.

Микеладзе сообщил мне также, что Знамя 29-го полка уже вынесено из окружения и принято начальником штаба Гладковым.

В спасении Знамени активное участие приняла врач полка старший лейтенант медицинской службы М. И. Медведева. Она была награждена за это орденом Красной Звезды. Марина Ивановна прошла в рядах нашей армии через все бои и испытания до самой Австрии. Ветераны корпуса по праву гордятся этой самоотверженной русской женщиной, гордятся тем, что среди многочисленных ученых, вышедших из 20-го гвардейского, значится теперь и имя доктора медицинских наук Марины Ивановны Медведевой.

Сотни гвардейцев дивизии Микеладзе отличились в этот день, но я расскажу еще лишь о двоих — капитане А. Н. Тарине и рядовом Белобородове.

Старая пословица утверждает, что на миру и смерть красна. Не раз доводилось и мне быть свидетелем, как человек, отнюдь не герой по складу характера, сражался стойко, если рядом были товарищи. А эти двое были из той породы бойцов, что образцово выполняют свой воинский долг в любых условиях.

Когда фашисты окружили 29-й полк, группа солдат во главе с капитаном Тариным оказалась отрезанной от главных сил. Засев в каких-то развалинах, она до вечера отбивала атаки танков и автоматчиков. Потом Тарин был ранен в грудь осколком снаряда и очнулся только ночью. Никого вокруг не обнаружил и пополз на восток, держа пистолет в левой руке, так как правая не действовала. Пробираясь в высокой траве, капитан буквально уткнулся лицом в залегшего фашиста. Тот — то ли часовой, то ли разведчик — сперва растерялся, потом стал отталкивать капитана, пытаясь развернуть свой автомат. Тарин выстрелил первым и убил гитлеровца. Забрав его документы, он пополз дальше. Полз много часов, временами терял сознание. На рассвете его подобрали дивизионные разведчики. Они с трудом разжали пальцы капитана, сжимавшие забитый землей пистолет…

Гвардеец Белобородов также был тяжело ранен. Получив приказ командира роты передать комбату устное донесение, он едва успел выйти из расположения роты, как крупный осколок вражеского снаряда отсек ему кисть руки. Сжимая рану другой рукой, боец явился к комбату и слово в слово передал донесение.

Весь день 22 августа противник упорно атаковал наши позиции. Видимо, его не оставляла надежда прорвать наш фронт к юго-востоку от Ахтырки.

К вечеру гитлеровцы были повсеместно отбиты. Генерал Микеладзе доложил, что 29-й полк выведен из окружения и противник с помощью наших танкистов отброшен от совхоза «Ударник».

Наибольшего успеха добилась 5-я дивизия, основные силы которой только накануне вошли в соприкосновение с противником. Поддержав фланговый маневр своего 16-го полка, она вырвалась значительно западнее Каплуновки и завязала встречный бой с 10-й моторизованной немецкой дивизией.

Об этом рассказал мне по телефону командир 5-й дивизии полковник В. И. Калинин. Василий Иванович был среди командиров дивизий самым старшим по возрасту. Начинал он военную службу еще в царской армии, унтер-офицером лейб-гвардии Петроградского полка. Высокого роста, истинно гвардейского телосложения, когда-то крепкий и выносливый, рано отяжелел. Ему бы продолжать работу по формированию войск, но потянуло старика на фронт. Давняя дружба с Куликом помогла — он получил дивизию. Безусловно, трудно ему было в новой должности, но в боях это не очень ощущалось (в значительной мере благодаря усилиям начальника штаба полковника И. Н. Кожушко — инициативного, отлично подготовленного офицера). Коллектив управления дивизии еще более сплотился, стал четче работать, когда прибыл к Калинину новый заместитель по политчасти полковник М. Г. Чиковани.

Вскоре на командный пункт корпуса приехал генерал Кулик. Он сказал, что снимает Стенина с должности командира 8-й дивизии. У меня не было оснований выступить в защиту своего подчиненного — за последние дни Стенин дважды терял управление дивизией, причем второй раз — в бою.

Командующий армией тут же потребовал назвать офицера, который заменит Стенина и «возьмет дивизию в твердые руки». Подумав, я назвал Михаила Андреевича Богданова.

Знал я его очень давно, с довоенных времен. Довелось мне как-то быть на совещании, куда Нарком обороны К. Е. Ворошилов пригласил поенных делегатов XVIII партсъезда. После того как инспекторская группа доложила результаты проверки, проведенной в Белорусском военном округе, с места встал невысокий худощавый комбриг. Назвал свою фамилию — Богданов и попросил дать ему слово, поскольку он — командир дивизии, которую проверяла инспекция.