Трудная наука побеждать - Бирюков Николай Иванович - Страница 45

Однако все это выяснилось позже. А сейчас, лежа за живой, из зеленых кустов изгородью, близ взорванной машины, самоходчики пытались перебежать к ней, чтобы вынести командира и раненых товарищей.

Первым пополз по-пластунски паренек из взвода управления. Пулеметной очередью с чердака он был сражен насмерть. Никто не запомнил его фамилии. Ну что ж, в памяти однополчан он живет как Неизвестный солдат — с самой большой буквы.

Вторым был Чудаков — тоже воин из взвода управления.

— Вынесу командира, — сказал он. — Без него не вернусь.

Он тоже погиб.

Вынести Иремашвили и других самоходчиков удалось позже, когда оттеснили противника.

Бой разгорался, принимая все более ожесточенный характер. К самоходчикам подошла цепь стрелков 21-го полка. Совместно они отбили несколько сильных контратак.

Экипажи самоходок, используя малые габариты своих машин, умело маневрируя в садах и переулках окраины, открыли настоящую охоту за «тиграми». Командиры батарей спешивались и выдвигались вперед, высматривали наиболее безопасные подступы к вражеским танковым засадам. Затем разведанным путем скрытно приближалась к очередному «тигру» самоходка. Рывок из-за укрытия, три-четыре выстрела по тяжелому танку и снова — в укрытие. Так были подбиты два «тигра».

Вслед за 21-м полком в Секешфехервар вступили другие стрелковые части дивизии полковника Дрычкина. На восточной окраине успешно продвигалась дивизия полковника Чижова. Штурмовая группа второго батальона 232-го полка проникла в глубь города, в тыл противника, атаковала огневую позицию артиллерийской батареи и захватила ее.

Над Секешфехерваром весь день шел ожесточенный воздушный бой. До наступления темноты вражеская авиация, волна за волной, обрушивала бомбовый груз на боевые порядки корпуса.

Как только стемнело, темпы нашего продвижения резко возросли на всех направлениях. Части 7-й дивизии, поддержанные самоходчиками, сделали рывок и ночью прошли через центр города.

23 декабря, уже за полдень, Секешфехервар был очищен от врага. Вернувшись на командный пункт, который переместился в город, я сразу же зашел к начальнику штаба.

Забелин поделился новостями, полученными из штаба армии. Наступление развивается успешно. На всем межозерном участке, от Веленце до Балатона, линия «Маргарита» взломана на глубину до двадцати пяти километров. Сейчас к нам едет генерал Деревянко, везет новую боевую задачу. Переносить командный пункт дальше пока не разрешил.

Поскольку я уже проверил на местах, что Секешфехервар полностью наш, теперь можно было доложить командующему армией. Связался с ним по телефону, однако он меня упредил:

— Знаю, — говорит, — все знаю и поздравляю с успехом. Передай гвардейцам благодарность Федора Ивановича (Толбухина) и Военного совета армии. А пока принимай обязанности начальника гарнизона. Завтра в девять буду у тебя, тогда и решим все вопросы. Что делают войска сейчас?

— Продолжают продвигаться в сторону Дьюла и Густуш. Скоро выйдут на этот рубеж. В городе занимаемся тушением пожаров, тех, что оставили гитлеровцы при отходе. Горожане вышли из убежищ сразу же, как только прекратилась стрельба. Помогают нам приводить город в порядок. Кто-то из них вызвался показать, где проложен бензопровод. Полковник Грибов направил туда своих людей.

Генерал Захаров приказал оставить в городе минимальное количество войск и повторил, что Деревянко передаст новую задачу.

Вскоре начальник штаба армии был уже у нас.

— Активность в учебе — активность в бою? Так, что ли, Николай Иванович? — громко сказал он с порога.

— Не забыл наш разговор в Киверцах, Кузьма Николаевич?

— Как видишь, не забыл.

— Что-то новенькое привез нам?

— Новую задачу. Есть сведения, — продолжал он, — что крупные силы танков, мотопехоты и артиллерия гитлеровцы сосредоточивают в своем оперативном тылу, в районе Комарно, Комаром. Командующий фронтом приказал прорвать оборонительный рубеж до того, как закончится это сосредоточение, разгромить противостоящие части и соединиться в Эстергоме с войсками 2-го Украинского фронта. Тем самым внешнее кольцо окружения будапештской группировки будет замкнуто.

Затем генерал Деревянко рассказал о конкретных задачах нашей армии и корпуса. Он дал командиру 7-го мехкорпуса генералу Ф. Г. Каткову и мне несколько полезных советов, как лучше организовать взаимодействие.

— Начало нашего наступления — завтра с утра. Час сообщу дополнительно. Все ли ясно? — спросил он.

— Пожалуй, все. Только вот о корпусе Фоменко…

— Двадцать первый гвардейский стрелковый будет обеспечивать левый фланг армии. Ему передадите и оборону Секешфехервара.

— А место нашего командного пункта?

— Оставьте его здесь, в Секешфехерваре…

Почти вся последняя неделя старого года прошла в напряженных боях. Корпус продвигался медленно, встречая все усиливающееся сопротивление противника.

Замоль — обычное венгерское село. Найти его можно было разве только на крупномасштабной карте. Однако вскоре оно приобрело известность, что называется, фронтового масштаба. Более двух месяцев шли здесь ожесточеннейшие бои. Вот как они начались.

Взять Замоль с ходу, сразу после занятия Секешфехервара, не удалось. Бой, завязавшийся на подступах к этому селу в ночь на 24 декабря, вылился в трехдневное кровопролитное сражение. Только за первую контратаку враг поплатился несколькими сотнями убитых и двенадцатью подбитыми танками.

В этом бою наши самоходчики применили такую военную хитрость. Как только «тигры» и тяжелые самоходные установки противника приблизились на расстояние прямого выстрела, наши легкие СУ-76, отстреливаясь, попятились на гребень холма. Экипажи быстро замаскировали машины в скирдах соломы. Выкатившиеся на гребень немецкие танки подставили свои борта. Раздался дружный залп. Наши подожгли три машины, сами же потеряли поврежденной лишь одну.

Однако это было лишь началом схватки, и туго пришлось бы легким СУ-76 против «тигров» и тяжелых самоходок врага, если бы не подмога.

Полк наших тяжелых самоходных установок, позиции которого располагались за следующим холмом, поддержал огнем собратьев по оружию. 152-миллиметровые снаряды обрушились на врага. Что уж тут говорить о прямых попаданиях, когда один снаряд, разорвавшийся рядом с «тигром», срывал с него башню.

27 декабря уже все полки 7-й дивизии наступали на Замоль. Роты неоднократно поднимались в атаку, но продвинуться не могли. Маскировочных халатов подвезти не успели, и залегшие в поле, на свежевыпавшем снегу войска несли потери. Особенно тяжелыми они были в офицерском составе. Героически погибли командир 29-го полка подполковник Иван Иванович Голод и его заместитель майор Николай Степанович Крицкий.

К вечеру, после нескольких ожесточенных атак, стрелковые полки совместными усилиями овладели Замолем. Ветераны дивизии долго еще вспоминали бой за это село, переиначив его название в «Мозоль».

На следующий день корпус вышел к городу Мор и здесь получил приказ перейти к обороне.

Вместе с другими корпусами 4-й гвардейской армии мы выполнили основную свою задачу — соединившись западнее Будапешта с войсками 2-го Украинского фронта, создали внешний фронт окружения города. В кольце оказалась группировка противника численностью около 190 тысяч солдат и офицеров.

Переход нашего фронта к обороне был связан с тем, что гитлеровское командование сосредоточило ударный кулак в районе Комарно, Комаром. Фашисты намеревались пробиться к Будапешту и освободить окруженные войска. Предстояло отразить контрудар, а затем уже совместно со 2-м Украинским фронтом начать ликвидацию окруженного врага. Для выполнения этих двух задач одновременно у нас просто не хватало сил.

Нам предстояло в кратчайший срок создать прочную оборону с противотанковыми узлами. За три дня, пользуясь пассивностью противника, воины корпуса выполнили большой объем работ. Мы торопились, так как стали поступать сведения об оживленном движении поездов по железной дороге в ближнем тылу противника, о выгрузе танковых соединений на станциях Мор и Моха.