Тайна дважды убитой (СИ) - Грошев Григорий - Страница 2

— Благодарю за столь щедрый подарок! — воскликнул Цискаридзе и вытянулся в струну, подобрав в себя объёмное пузо. — Служу Её Величеству!

Когда чеканные шаги графа растворились в длинном коридоре, втянутое пузо полковника постепенно приняло обычную форму. Глаза его налились кровью. Руки сжались в кулаки. Конечно, Фёдор был его лучшим следователем. Больше того — товарищем. Человек, что работает не за страх, а на совесть. Однако же, некоторые выходки подчинённого просто приводили тучного начальника в недоумение.

— Иванов! — прошипел он. — Да будет тебе известно…

— Да, Ваше благородие? — невинно спросил Фёдор.

— Да будет тебе известно… — прошипел полковник. — Известно…

Его гнев куда-то улетучился. Он и сам не мог понять, отчего состояние бешенства растворилось за доли секунды. В задумчивости Цискаридзе вышел из кабинета. Разглядывал новый телефон: настоящее чудо техники. За столько лет он так и не научился ощущать чужое воздействие на своё сознание…

Иванов тем временем вернулся к работе. Да уж, смерть в результате аварии наступала нередко. Так устроен человек! Создание хрупкое, довольно хилое, если разобраться. Особенно — девушка. Юная девушка. Вместе с заключением судебного хирурга ему прислали фотоснимки погибшей. Жить и жить ещё, что тут скажешь? На вид — ребёнок, лишь год назад получила свой первый паспорт. Требовалось перекурить.

Фёдор достал перламутровую пепельницу, поставил её на дубовый подоконник. Открыл своё дорогостоящее окно из ПВХ. В кабинет тут же влетели звуки Центральной улицы. Москва, конечно, не столица, однако — город безразмерный. Никогда не дремлет. Никогда не останавливается. За это Иванов и любил её.

— Миллениум! — звонким голоском кричал мальчик, продавец газет. — Императорские учёные были шокированы, когда…

— Чем же они были шокированы? — любопытно спросил мужчина в красивом костюме. — Ну, не томи!

Мальчик его внимательно оглядел. Благородный. Аристократ. Такой — точно не огреет.

— Своим открытием, господин, — тоненьким голоском произнёс мальчик. — Двугривенник за новый номер — и всё сами узнаете. Заодно и способ восстановления суставов за счёт соды.

— Соды? — удивился горожанин.

— Так учёные говорят, — пожал плечами мальчишка. — Говорят и пишут.

— Интересно. Держи, без сдачи, — ответил мужчина, подавая газетчику пятьдесят копеек.

Наблюдая за этой сценой из окна своего, Иванов лишь улыбался. Да уж, эти продавцы жёлтой прессы с каждым годом всё изворотливее. Детей нанимают. Тут срабатывает стереотип: ребёнок не может врать. Нужно будет взять на вооружение. Быть может, пригодится во время какого-нибудь допроса.

— Ну-ка, сюда подойди, — крикнул Фёдор. — Бодрее.

Кабинет Иванова располагался на первом этаже. Однако же, это был высокий первый этаж. В таком расположении было очевидное удобство. При желании, Фёдор мог в любой момент выйти в окно. Безопасно для своего здоровья. Раньше его донимал шум улицы, но благодаря новым стеклопакетам это досадное недоразумение осталось в прошлом.

— Слушаю, высокоблагородие, — произнёс мальчик.

— Молодец, — ответил следователь, выпуская клубы дыма. — Ты сам чьих будешь?

— Петька я, сирота, — сказал газетчик. — Живу на попечении дядюшки Серафима.

— В школу ходишь? — спросил Иванов и поморщился от того, как быстро его беседа превратилась в допрос.

— Так точно, высокоблагородие, — ответил газетчик. — По вечерам. Днём вот газеты продаю.

— Говоришь ты красиво, мальчик, — похвалил его следователь. — Кто учит?

— Дядя Борис, что из редакции, — сказал Петька. — Он каждый день со мной занимается.

Зубы свело, словно от боли. Иванов закашлялся. Гляди ты, и тут Борис Липов! Его заклятый приятель. Разночинец и несостоявшийся офицер. Человек, который благодаря газетам и телевиденью сколотил состояние. И глядишь ты, не брезгует мальчиком. Занимается им. Вон, как язык подвесил.

— На, лови, — Фёдор бросил двугривенник, и мальчишка его проворно поймал. — Только номер мне не надо. Ты скажи, что о Пропавшей пишут.

Малыш понял его с полуслова:

— О Сбитой и Пропавшей? — уточнил он. — Говорят, пала жертвой ритуала. Так, де, в нашу Империю вызвали демона. Чтобы бросить вызов Её Величеству. Колдуны голову подняли! Мало их жгли, ой, мало!

— А колдунов уже нашли? — повторил вопрос следователь. — Только если между нами.

— Ой, дядя, — понизив голос, произнёс газетчик. — Если правду желаете знать, так никто и не ведает, где тело и колдуны. Дело тёмное и запутанное! Так сам дядя Борис говорит.

— Ясно, — ответил Фёдор. — А про Миллениум что там, в твоей газетке?

— Учёные говорят, что ровно в двухтысячном году электронные хронометры работать перестанут! — голос Петьки был заговорщическим. — Надобно к механическим возвращаться.

— Всё понял, — произнёс Иванов и потушил сигарету. — Ну, будь здоров, Петька.

— И вы хворым не будьте, благородный дяденька.

Закрытое окно тут же отрезало все звуки улицы. Визит графа Галунова не предвещал ничего хорошего. Одно дело, когда ты — благородный муж, для души работаешь следователем. Фёдор всегда тешил себя мыслью, что он может уйти в любой момент. Помахать рукой. Вернуться в родовое имение и заниматься тем, чем, к примеру, развлекает себя его брат. Охота, балы, мемуары. Боулинг, бильярд.

Но теперь — дело другое. Теперь нельзя в грязь лицом ударить. Как ни крути, Императрица. Окружила она себя, конечно, отборными друзьями. Такие удушат — глазом не успеешь моргнуть. И всё же, за два месяца следствия он должен был признать: дело зашло в тупик.

Подозреваемого — нет. Машины — нет. Хуже того! Даже тело умершей пропало… Конечно, напрямую к делу это не относится, но всё же. Следователь Иванов думал о том, как здорово было бы весь город видеокамерами заставить. Чтобы они писали всю обстановку круглосуточно. Как просто было бы дела расследовать!

Увы, видеокамеры были громоздкими, а ещё — требовали кассет для записи. Их надлежало менять каждые три часа. Новейшая разработка японских учёных позволяла использовать вместо кассет с лентой массивные жестяные диски. На них запись велась беспрерывно и десять, и двадцать часов. Но и здесь были недостатки.

Увы, диски сильно грелись. Установить их можно разве что возле городской бани, дабы теплу не пропадать. В России все довольствовались кассетами. Вся знать обзавелась камерами и записывала на них важнейшие события своей жизни. Свадьбы, крещение, юбилеи и похороны. Конечно, грешно не использовать камеры для сыска.

Но где же хранить такой массив данных? Кто будет менять кассеты? Как и покойный батюшка, Фёдор Иванов мечтал переустроить мир. Лишь усилием воли следователь заставил себя вернуться к работе. Итак, что у него есть. Протокол осмотра. Заключение хирурга. А ещё — несколько свидетелей, которые противоречили сами себе.

Ни одной зацепки.

Иванов дал самому себе ровно двенадцать часов на то, чтобы раскрыть это дело традиционным путём. Если нет — пришлось бы опять прибегнуть к услугам потусторонних сил. К её услугам.

Дневная Москва смотрела на детектива яркими вывесками и неоновой рекламой. При Екатерине Третьей многие пуританские обычаи ушли в прошлое. Вот и представительницам древнейшей профессии более не приходилось прятаться на высоких этажах.

Сразу в двух районах Москвы создали специальные зоны, где мужчины, женщины и даже пары могли искать себе любовных приключений. Именно возле такого места шагал детектив. Один источник убеждал его, что ему известно имя водителя. Того самого, что сбил несчастную Ксению. Увы! Небольшой перекрёстный опрос позволил сыщику выявить обман.

— Славик! — кричали путаны, стоя подле ярких витрин. — Славик, на минуточку зайди!

— Это эффективные купцы за минуточку управятся, — бросил Святослав на ходу. — Мне вас троих придётся на день выкупать.