Развод. Новая жизнь "ягодки" (СИ) - Первушина Елена Владимировна - Страница 2

А однажды вечером, проверяя карманы брюк Владика перед стиркой, я нашла чек из ювелирного магазина. Тогда с особым жаром стала обрывать любые вопросы подруг на тему дня рождения.

Ещё бы.

С таким дорогим подарком, мне никаких ресторанов не надо. Главное — муж любит и ценит.

Самым сложным оказалось не расплакаться на собственном празднике, когда Владик под демонстративное улюлюканье детей подарил огромную картину по номерам.

— Мам, тебе пора переходить на новый уровень, хватит маленькие картинки мулевать, самое время осваивать большие холсты, — торжественно заявил сын.

— Тебе нравится? Сама выбирала, — заглядывала в глаза дочь, а я отводила взгляд, пытаясь скрыть разочарование.

— Это был основной подарок от всей семьи, а теперь дополнительный лично от меня, — Владик заговорщически улыбнулся, а я успела обругать себя различными словами за преждевременное расстройство.

И он подарил мне кисти.

Хорошие.

Дорогие.

Мать их, кисти…

— Спасибо — тогда я поняла, что моё счастье крошится напополам с сердцем.

Вместо того, чтобы задать прямой вопрос и разрешить все терзающие меня сомнения, я танцевала на окровавленных осколках собственной души в надежде, что смогу достойно объяснить произошедшее.

Мы кружились с Владиком под музыку нашего первого свадебного танца, а я пыталась найти в его глазах устраивающие меня ответы.

Не нашла.

Скомканно закончив вечер, я ушла мыть посуду, а остальные члены семьи разбрелись по своим делам.

Потом случайно заметила переписку.

Владик никогда не прятал телефон, у него в этом не было необходимости, ведь я не имела привычки заглядывать в чужие гаджеты.

Я бы и в тот раз не посмотрела, почему булькнул аппарат, если б заживо не варилась в котле из сожалений и подозрений.

«Корпоративный ужин в этот четверг в силе?» — приходит от «менеджера Ольги».

Сообщение было вполне нейтральным.

По работе.

Муж действительно часто уходил на деловые встречи во внерабочее время, ездил в командировки.

Даже слишком часто.

Более того, ему неоднократно приходилось ночевать в офисе, потому что от работы до суда, где он представлял интересы компании, добираться было гораздо удобнее ранним утром.

Вот только…

Почему раньше меня это не смущало?

Когда вечером муж поднял вопрос о планах на четверг и сообщил об ужине в интересах фирмы, я уже знала, что в этот раз наплюю на все сомнения и прослежу за тем, куда он направится.

Но не ожидала, что увиденное настолько меня потрясёт.

И вот я сижу в ресторане «Four season» и хохочу во всё горло, утирая обильные слёзы.

— Что происходит? — слышу девичий голос от соседнего столика.

— Тсс, не кричи, это невежливо, кому-то нехорошо.

Какая ты молодец, Ольга, хорошо воспитываешь дочь моего мужа.

Оставляю деньги за кофе на столе и, накинув капюшон на голову, чтобы народ не пялился на сумасшедшую истеричку, выбираюсь на свежий воздух, который мне необходим.

Но на улице я начинаю задыхаться ещё больше.

Лёгкие разрываются от нехватки живительного кислорода. А сделать глубокий вздох я не в силах, так как грудная клетка содрогается от рыданий.

Уйти! Уйти как можно дальше.

Это неправда.

Со мной не могло такого произойти. С кем угодно, только не со мной. Я этого не заслужила!

Бреду по улице довольно долгое время, не замечая окоченевших пальцев и подрагивающих губ.

В голове — пустота, а в груди — чёрная дыра.

Не осталось ничего.

Иду, не видя дороги, пока меня не ослепляет свет фар. Последнее, что я слышу — это визг тормозов.

— Скажи им, что пациентке срочно необходимо переливание крови! Как это универсальная закончилась? Твою мать! Женщина! Женщина, вы слышите меня?

Вяло моргаю, пытаясь осознать произошедшее, пока врач шарится в моей одежде, чтобы достать документы.

— Ирина, вы знаете свою группу крови?

Фельдшер скорой помощи склоняется надо мной и задаёт совершенно глупые вопросы. Сдалась ему моя группа крови. В душе не чаю, какая она у меня.

В голове шумит, как на людном вокзале, мысли путаются.

Пытаюсь объяснить, но язык не слушается, а веки кажутся слишком тяжёлыми, чтобы держать их открытыми.

Меня вытаскивают из машины, весело мигающей проблесковыми маячками, и быстро, будто мы участвуем в гонках, катят по светлому коридору. Голову нещадно болтает на поворотах, но сил попросить двигаться помедленнее совсем нет.

— Это моя жена!

Слава богу, Владик здесь.

Он поможет.

Мы столько лет были вместе, он самый родной и близкий мне человек на свете.

Как я могла сомневаться в муже после всего того, что мы пережили? Наверняка, я всё неправильно поняла. И его поступкам есть логичное объяснение.

Мы во всём разберёмся.

Как только я смогу встать, мы выясним возникшие недоразумения, посмеёмся и будем жить дальше.

Пытаюсь подняться, но мышцы словно налились свинцом.

— Вашей жене срочно нужно переливание крови, но из-за чудовищного стечения обстоятельств наши запасы истощились. Если вы готовы стать донором, то у нас есть новейший анализатор, который позволит в кратчайшие сроки обследовать кровь и при должной совместимости…

Владик поможет.

Он же мой муж. Вторая половинка моей души.

Мы никогда не предадим друг друга.

Можно спокойно поспать…

***

В глаза пробивается свет с потолка, настойчиво призывая проснуться, так что у меня не остаётся выбора. Тело затекло от долгого лежания в одном положении, поэтому я пытаюсь перевернуться на бок, чтобы скрыться от вездесущих ламп, и ещё немного поспать.

— Но-но, милочка, куда поскакала? Ишь, вертлявая. Уже не девочка, а всё туда же. На танцы, небось, собралась? — перед кроватью стоит старушка в халате медсестры.

— Где я? — из горла вместо слов вырывается хрип.

— Держи, родненькая, попей.

Смочив горло, я повторяю вопрос, который со второго раза выходит более разборчивым.

— Как где? В больнице, конечно. Тебя машина сбила, забыла?

Воспоминания потоком заполоняют разум.

Как я шла, а может, и бежала, не глядя по сторонам.

Как, не соображая, кинулась на дорогу.

Сам момент аварии.

А потом события, которые были до неё. И от этого стало только хуже.

— Муж, где мой муж?

— Кто ж его знает? Убёг куда-то. Не приходил ещё.

— Но он был моим донором. Я помню, мне должны были перелить его кровь, — разрозненные события как кусочки пазла собираются в единую картину в моей голове.

— Ты лежи, милочка, лежи. Чужую тебе кровь дали, не его. Убежал твой муж. Очень был расстроен, причитал, что никак остаться не может. Видно, срочное что-то было.

Срочное?

Нечто более важное, чем спасение моей жизни?

— А кто был донором? Врач говорил, запасы крови кончились, — спрашиваю на автомате, хотя думаю совершенно о другом.

— Ну так мир не без добрых людей. Нашёлся желающий. Я и данные его сохранила. Как знала, что ты поблагодарить захочешь. Когда выпишешься, отдам листочек, не переживай. А теперь спи-спи, тебе надо много отдыхать.

Я закрываю глаза, а словоохотливая медсестра шаркает по коридору в сторону других палат. Вот только сон никак не идёт. Вместо него появляются слёзы.

Солёные. Обильные. Горючие.

Как же так?

У меня была прекрасная семья и замечательный муж. Я даже смеялась после встреч с подругами, что вот, мол, даже пожаловаться не на что. У одной муж пьёт, у другой бьёт, а ты у меня идеальный, аж противно.

Владик тогда тоже хохотал и спрашивал:

— Ну хочешь, я куролесить начну, по бабам пойду.

— Я те пойду, — шутливо грозилась кулаком и радовалась своему счастью.

А счастья-то, оказывается, и не было.

Обман был.

Иллюзия.

Вместо мужа со мной жил мерзкий предатель.

В душе огромной дырой зияет пустота. Но как бы я ни уговаривала взять себя в руки, слёзы продолжают литься, словно я намереваюсь заполнить ими целое озеро.