Нам не светит «Долго и счастливо» - Райц Эмма - Страница 3

– Ах, вот оно что… – я запрокидываю голову в запоздалом осознании: Стивен не просто тюремщик. Он – сын старика Картера. Или племянник? Они не слишком‑то внешне похожи.

Следующая мысль пронзает мой истерзанный страхом мозг: свадьба! Неужели меня заставят выйти замуж за этого… Ну уж нет!

– Как тебя зовут?

– Мария, мисс.

Я вскакиваю с кровати и хватаю девушку за плечи:

– Мария, ты должна мне помочь!

– Помочь? Как? – её карие, почти чёрные глаза распахиваются от неожиданности.

– Мне нужно выбраться из этого дома. Как можно скорее! Тут ведь наверняка есть какой‑нибудь чёрный вход? Неприметная служебная дверь? – я в накатывающей истерике стискиваю дрожащими пальцами горничную. – Мария, меня приволокли сюда против воли! По вине моего отца! Помоги мне, умоляю!

– Мария, вон, – позади раздаётся хладнокровный низкий голос, и я застываю, словно статуя.

– Простите, мисс, – мексиканка неловко улыбается и, высвободившись из моей хватки, тут же испаряется.

– Хватит истерить. Сядь и поужинай.

Поворачиваюсь к Стивену с острым желанием воткнуть вилку ему в глаз:

– Я не стану есть в этом доме.

– Не создавай себе лишних проблем.

– И замуж за тебя не выйду!

– Пф‑ф… – он впервые улыбается. Хотя это больше похоже на ленивый оскал кровожадного хищника. – Я на тебе тоже жениться не собираюсь.

Его ответ вводит меня в замешательство:

– Но тогда… – панически моргаю. – Но…

– Сядь за стол и съешь свой чёртов ужин.

– Чья свадьба планируется?!

– Твоя.

– А кто жених?

– Не скажу, пока не поешь.

– Не поем, пока не скажешь.

Стивен раздражённо закатывает глаза и чешет пальцами переносицу.

– Условия здесь диктую я. Если через десять минут еда останется на подносе, сюда явятся мои охранники и накормят тебя весьма изощрённым способом.

Дурацкий желудок снова громогласно напоминает о себе и о том, что я не ела почти сутки. Стивен ухмыляется и покидает комнату.

– Время пошло.

Я беспомощно сжимаю кулаки под действием накатывающего обжигающими волнами бешенства. Но толку от этого ноль. Ненароком замечаю своё отражение в зеркале. Всхлипываю при виде жалкого зрелища. Реми Адамс, дочь Джорджа Адамса, известного бостонского бизнесмена, владельца сети автосалонов, двух крупнейших типографий и третьего по величине капитала застройщика на весь Массачусетс, стоит в мятых спортивках, идиотской розовой футболке на голое тело и напоминает огородное пугало. Волосы торчат в разные стороны, верхние веки припухли не то от похмелья, не то от пролитых слёз, губы высохли.

Ещё вчера жизнь казалась мне безмятежным раем. Отец оплатил аренду стильного ночного клуба, чтобы я отпраздновала своё девятнадцатилетие в компании друзей, а сегодня я бесправная пленница в доме одного из опаснейших людей Бостона. Супер…

Попытки пригладить волосы не принесли особого результата. Сдаюсь под натиском болезненных спазмов желудка и плюхаюсь на стул перед туалетным столиком. Поднимаю крышку с подноса и захлёбываюсь слюной. Огромная тарелка карбонары аппетитно дымится. Рядом тарелка поменьше, с живописной горкой «Цезаря», которую украшают шесть крупных креветок. На десертном блюдце поблёскивает шоколадной поливкой маффин, судя по цвету – черничный. Завершает композицию стакан капучино, чья пенка уже начала оседать.

Вздыхаю и принимаюсь обречённо накручивать пасту на вилку. Угроза накормить меня силой кажется максимально унизительной. Ладно, голодовка отменяется, но это не значит, что я окончательно сдаюсь…

Реми

К концу следующего дня заточения я близка к истерике. Моё одиночество нарушается лишь короткими визитами Марии, которая приносит еду, меняет полотенца в крохотной ванной и почти не разговаривает со мной. Единственное достижение – я разжилась щёткой для волос и смогла привести себя в божеский вид. На этом всё. Телефона у меня нет. Телевизор, висящий напротив кровати, не работает. Ни в тумбочках, ни в ящиках туалетного столика не нашлось ни одной книжки.

От невозможности отвлечься от назойливых мыслей я начинаю сходить с ума.

Августовское солнце неторопливо скользит к горизонту, и я не придумываю ничего гениальнее, чем придвинуть стул к окну и пялиться на дурацкий закат. Красиво. Но лучше от этого не становится.

Сзади раздаётся уже привычный звук отпирания дверного замка. Неохотно оборачиваюсь. Следом за Марией в комнату заходит Стивен Картер. Снова в чёрной рубашке, тёмных джинсах и грубых ботинках. Для родственника богача у него изумительно аскетичный гардероб.

Мексиканка шустро складывает на поднос пустые тарелки из‑под моего ужина, оставляет на столике графин с питьевой водой и, улыбчиво кивнув мне, тут же убегает.

Брюнет наблюдает за её движениями, пропускает в коридор и запирает дверь. Я продолжаю безмолвствовать.

– У тебя минута, – он протягивает мой айфон.

– На что? – растерянно моргаю, глядя на свой же гаджет.

– Можешь позвонить отцу. Общение только на громкой связи. Без глупостей.

Я забираю смартфон и неприязненно вздрагиваю, коснувшись его пальцев. Стивен никак не реагирует и вальяжно разваливается на моей кровати.

Стискиваю айфон и гипнотизирую надпись «папа», пока комнату наполняют длинные гудки. Три, четыре, пять… Почему он не отвечает?! Вызов прерывается.

– Не судьба, – ухмыляется Стивен, готовый снова лишить меня единственной связи с миром.

Но дисплей вдруг оживает, и я успеваю ответить на звонок до того, как мерзкий брюнет приближается ко мне на расстояние вытянутой руки.

– Реми?! Это ты?!! – голос отца болезненно хрипит.

– Папочка, я в порядке…

– Господи, девочка моя. Я чуть не умер от ужаса… С тобой хорошо обращаются? Тебя кормят?

– Да, всё нормально. Как ты? – бросаю взгляд на Стивена с неприкрытым раздражением.

Он в ответ вскидывает бровь и размеренно трижды стучит указательным пальцем по циферблату часов. Моё время на исходе…

– Обо мне не беспокойся. Главное, береги себя.

– Папа, когда всё это закончится? Я хочу домой. Я не понимаю…

– Милая… – отец горестно вздыхает. – Обстоятельства складываются не лучшим образом.

– Скажи прямо! – я одновременно злюсь и нервничаю, ведь моя минута истекает.

– Боюсь, тебе не позволят вернуться. Но я постараюсь как можно скорее…

Мужская ладонь бесцеремонно выдёргивает айфон из моих рук и обрывает наш диалог.

– На сегодня всё.

– Да пошёл ты… – меня передёргивает от бешенства и бессилия.

– Не нужно грубить, Реми. В конце концов, в ближайшие пять дней только я решаю, будешь ты получать еду или нет. Привезут тебе что‑то из вещей или нет. Сможешь ты воспользоваться душевой или нет. А за звонок отцу могла бы и поблагодарить, – он вставляет ключ в замочную скважину и плавно поворачивает его. – Возможно, ты не поняла, но это был жест моей доброй воли.

Сжимаю челюсти до боли в суставах и поднимаю взгляд с замка на Стивена. В каждом его движении открыто читается превосходство и тотальный контроль над ситуацией. Надо мной. Над моей грёбаной жизнью. Если бы силу ненависти можно было измерить по десятибалльной шкале, моя оказалась бы на отметке одиннадцать.

– До завтра, Реми.

В ответ я лишь шумно выдыхаю воздух через нос в надежде, что завтра случится гроза, и в Стивена Картера ударит дюжина молний, превратив его в горстку пепла.

Полночи лежу без сна. В голове крутятся обрывки фраз отца, Дэвида Картера и его родственника, ответственного за мой комфорт. В какой‑то момент истощённый мозг цепляется за упомянутый Стивеном срок. Ближайшие пять дней… А что будет потом? Меня увезут ещё дальше? Продадут на каком‑нибудь закрытом аукционе в рабство? Или случится та самая свадьба?

С горестным стоном переворачиваюсь на живот и утыкаюсь лицом в мягкую подушку. Если отец не может меня спасти, то кто сможет? Да и кому я нужна… Накрываюсь одеялом с головой и мысленно утягиваю себя в детство, где мама ещё жива, где по воскресеньям к нам на семейный обед приезжают дед и ба. Где я ещё счастлива и не подозреваю, как судьба планирует шмякнуть меня с розовых облачков девичьих грёз об асфальт суровой реальности.