Да, та самая миледи - Галанина Юлия Евгеньевна - Страница 31

• Предыдущая
• 31/67
• Следующая

– Датировать сегодняшним числом? – негромко спросил он.

– Поставьте лучше начало августа, – попросила я. Подстраховаться не мешает.

Кардинал дописал дату, расписался и отдал лист мне. Я пробежала его глазами:

«То, что сделал предъявитель сего, сделано по моему приказанию и для блага государства.

5 августа 1628 г. Ришелье».

– Я жду от Вас известий! – сказал кардинал. – До свидания, сударыня!

– Всего Вам доброго, сударь. Дверь за кардиналом закрылась.

Я сложила и спрятала лист бумаги на груди. Наобещала много чего, а вот как теперь выполнять?

И не окажется ли, что для меня, как для тех узников Бастилии, не будет никакого «потом»?

Надо было спускаться вниз. Впереди ночь верховой езды, да еще в платье.

Какое все-таки счастье, что супругой Генриха Второго стала Екатерина Медичи, которая привезла в приданом из своей Италии помимо прочих нужных вещей также и кальсоны для верховой езды, которые покорили Францию. И под платьем не видно, и тепло. Кавалеры, правда, их нагло похитили и выдают за собственные штаны, но мы, дамы, знаем правду. Так что спасибо мадам, может быть, я даже не простыну, несясь во весь опор к устью Шаранты.

Цепляясь за такие мелкие заботы, я старалась отодвинуть от себя на время наш разговор. Пусть голова болит завтра, на корабле. И так тоскливо.

Плащ, шляпу – ив ночь.

Стоя спиной к двери, я надевала шляпу, внезапно кто-то тихо вошел и закрыл дверь. Я резко обернулась.

У двери, закутанный в плащ и в низко надвинутой на лоб шляпе, стоял человек. Стоял и молчал.

– Кто Вы? Что Вам нужно? – пистолет Рошфора лежал на столе, далеко от меня.

Человек откинул плащ и сдвинул шляпу со лба. Пресвятая Дева, кого я вижу: мой безвременно почивший супруг, граф де Ла Фер! Выходец с того света? Или такой же живой, как и я? Как определить в этот момент чувства? Страшно…

– Узнаете Вы меня, сударыня? – спросил человек.

Я подалась вперед – а может, ошибка, может, кто-то по делу, нет, он самый, во всем своем великолепии. Я отпрянула назад.

– Так, хорошо… – удовлетворенно сказал де Ла Фер. – Я вижу, Вы меня узнали.

– Граф де Ла Фер! – я постаралась отодвинуться подальше, но стена не пустила.

– Да, миледи, граф де Ла Фер, который пришел с того света нарочно для того, чтобы иметь удовольствие Вас видеть. Так сядемте же и поговорим, как выражается господин кардинал.

Как выражается господин кардинал? Де Ла Фер в одежде мушкетера, значит, он входит в состав роты де Тревиля, значит, он был здесь и, судя по его словам, слышал наш разговор.

Я молча села.

– Вы демон, посланный на землю! – патетически начал мой супруг.

Ну что я говорила? Человек не меняется. Ума у графа не прибавилось, он такой же благородный человек. Держу пари, после моей смерти он даже пальцем не шевельнул, чтобы узнать, за что у меня на плече оказалось клеймо. Раньше я была божеством, он поменял плюс на минус, я стала демоном. Опять ничего человеческого. Как всегда.

– Власть Ваша велика, – продолжал он, – я знаю, но Вам известно также, что люди с Божьей помощью часто побеждали самых устрашающих демонов. Вы уже один раз оказались на моей дороге. Я думал, что я Вас уничтожил, сударыня, но или я ошибся, или ад воскресил Вас…

Монолог в стиле де Ла Фера. Но что же делать, как выбраться из этой западни?

Опустив голову, я думала под гневные слова графа.

– Да, ад воскресил Вас, ад сделал Вас богатой, ад дал Вам другое имя, ад дал Вам почти другое лицо, но он не смыл ни грязи с Вашей души, ни клейма с Вашего тела!

Ну-у, насчет лица и тела это Вы, мой дорогой муж, так постарались, смывая подручными средствами грязь с моей души. Без Вашей помощи я бы таких впечатляющих успехов не добилась!

Я вскочила, после таких слов каждый бы вскочил. Но мне надо было всего лишь добраться до стола.

Бесполезно.

– Вы считали меня умершим, не правда ли? – допытывался де Ла Фер, отрезая мне путь к моему пистолету. – Как и я считал умершей Вас. А имя Атоса скрыло графа де Ла Фер – как имя леди Кларик скрыло Анну де Бейль! Не так ли Вас звали, когда Ваш почтенный братец обвенчал нас? Право, у нас обоих странное положение, мы оба жили до сих пор только потому, что считали друг друга умершими. Ведь воспоминания не так стесняют, как живое существо, хотя иной раз воспоминания бывают иногда в высшей степени мучительны.

Вот как? Значит, все-таки терзают после того, как Вы лихо расправились со стеснившим Вас живым существом?

– Что же привело Вас ко мне? – спросила я (не повспоминать же совместно молодость?) – И чего Вы от меня хотите?

– Я хочу Вам сказать, что, упорно оставаясь невидимым для Вас, я не упускал Вас из виду! – гордо заявил де Ла Фер.

Вранье. Если бы он знал, то явился бы призраком с того света гораздо раньше.

– Вам известно, что я делала?

– Я могу день за днем рассказать все, что Вы делали, с самого начала Вашего поступления на службу к кардиналу и вплоть до сегодняшнего дня.

Я ошиблась, это не де Ла Фер, это Дух Святой. Граф заметил мою улыбку.

– Слушайте, – величественно сказал он. – Вы отрезали две алмазные подвески с плеча герцога Бекингэма; Вы похитили госпожу Бонасье; вы, влюбившись в де Варда и мечтая провести с ним ночь, отворили Вашу дверь господину д'Артаньяну; Вы, вообразив, что де Вард обманул Вас, хотели заставить его соперника убить его; Вы, когда этот соперник обнаружил Вашу постыдную тайну, хотели убить его с помощью двух наемных убийц, которых Вы послали по его следам, подстрелить его; Вы, узнав, что пуля не достигла цели, прислали ему отравленное вино с подложным письмом, чтобы заставить свою жертву поверить, что это вино – подарок друзей. И, наконец, Вы здесь, в этой самой комнате, сидя на том самом стуле, на котором я сижу сейчас, только что взяли на себя обязательство подослать убийцу к герцогу Бекингэму взамен данного кардиналом обещания позволить Вам убить д'Артаньяна.

Да он и сотой доли моих дел не знает, поет с чужого голоса, как, впрочем, я и думала.

Д'Артаньян неплохо его информировал о том, что знает сам, но д'Артаньян кое-что передергивает в свою пользу.

Госпожу Бонасье похищала не я, сделать это, сидя в Лондоне, было бы довольно сложно, даже будучи мерзким демоном. Но я ее еще найду, и вот тогда мы повеселимся.

Насчет моей постыдной тайны – я думаю, что на самом деле это постыдная тайна д'Артаньяна, он тоже мастер выдавать свои неблаговидные поступки за чужие.

Ну а в том, что я, тварь такая, осмелилась полюбить, в этом мне вообще прощения нет! С каким гневом было замечено, что я мечтала провести с де Вардом ночь! Разумеется, ведь все, что можно совместно делать с любимым мужчиной, это петь хором под аккомпанемент лютни.

А вот подслушивать, граф, совсем неблагородно, где же Ваша честь? Или правила, как обычно, распространяются не на всех?

Господи, и эти люди являются солью Франции!

Но кавалеру надо подольстить, иначе обидится насмерть.

– Вы сам сатана!

– Быть может, – довольно согласился считать себя сатаной де Ла Фер, – но, во всяком случае, запомните одно: убьете ли Вы или поручите кому-нибудь герцога Бекингэма – мне все равно: я его не знаю, и к тому же он англичанин, но пальцем не касайтесь ни одного волоса на голове д'Артаньяна, верного моего друга, которого я люблю и охраняю, или, 'клянусь Вам памятью моего отца, преступление, которое Вы совершите, будет последним!

Значит, убить Бекингэма мне все-таки дозволяется. Благородно. Может быть, если хорошо попросить, разрешат убить и гасконца?

– Д'Артаньян жестоко оскорбил меня, д'Артаньян умрет.

– Разве, в самом деле, возможно оскорбить Вас, сударыня? – усмехнулся де Ла Фер. – Он Вас оскорбил, и он умрет?

Возможно оскорбить, еще как возможно, но уже не Вам.

– Он умрет, сначала она, потом он!

• Предыдущая
• 31/67
• Следующая