Мой секрет под сердцем - Михаль Татьяна - Страница 3

Зато у новой пассии Алекса, будь он трижды проклят, фигура желейная. Настоящий кисель.

Так ему и надо. Ведь когда она родит ему малыша, она станет в три или четыре раза больше. Я сразу поняла, что его девка и спорт вещи несовместимые.

Вот тогда он вспомнит стройную меня… И изменять этой гадине будет направо и налево. А эта сука будет ему истерики катать, деньги на ребёнка требовать, а он ни хера зарабатывать не будет.

А какое бабло будет появляться, всё на шлюх будет спускать.

В общем, не будет у них счастья.

Ребёнок вырастит в семье бесконечного недовольства, вечной нехватки денег, слёз матери и ругани отца.

У него не будет светлого будущего, он ступит на скользкую дорожку, и, скорее всего, окажется в местах с колючей проволокой и вооружённой охранной.

Вот так-то.

Я осушаю бокал одним глотком, со стуком ставлю его и произношу со злобой:

– Мудаку мудачья жизнь, Джесс. Вот увидишь, он тысячу раз пожалеет о своём поступке.

– Не хочу видеть, – кривит губы Джессика. Наполняет бокалы до самых краёв и говорит: – Он – говно, Лис, а на говно смотреть противно.

Я смеюсь, потом морщу нос и с ворчанием в тоне говорю:

– Хочешь сказать, я восемь чёртовых лет жила с куском говна?

Она часто кивает, стучит пальцем по столу и со знанием дела заявляет:

– Запомни эти слова, Мелисса! А лучше забей себе в трубку и скури, чтоб не забыла! Ты жила, ела, трахалась, спала в одной постели, целовала в губы, делала минет, дарила подарки, тратила свои деньги на настоящее коричневое, вонючее, дымящееся говнецо. Как оно тебе?

Из-за выпитого мой мозг отчётливо представляет на месте Алекса настоящую коричневую мерзость, и я делаю рожу, потом произношу с отвращением:

– Джесс, это просто fuck! Я теперь не смогу воспринимать Алекса нормально, я…

Она поднимает руку, призывая меня заткнуться и деловым, но сильно пьяным тоном говорит:

– Вот и прекрасно, подруга! Тебе и не нужно представлять этого Motherfucker как-то по-другому! Он, мать твою, не супер герой! Он – кусок говна!

Она снова взмахивает руками, выражая всю степень своего негодования, и буквально рычит:

– Кусок говна не заслуживает твоих слёз! Он не заслуживает, чтобы мы вот так сидели и вообще о нём говорили! Много чести, мать твою! Понимаешь меня? Пусть идёт на хер вместе со своей крашеной шлюхой,! Поняла, Мелисса?! Поняла меня?!

Она толкает меня в плечо, пытаясь расшевелить.

Я киваю и говорю:

– Понимаю… Только вот…

– ЧТО-О?! – рявкает она. Берёт бокалы, один протягивает мне и приказывает: – Живо пей. До дна!

– Это вино, а не водка! – шиплю на неё. – Нужно наслаждаться им, а не…

– ПЕЙ! – командует Джессика.

Я сдаюсь под её напором и пью чёртово красное вино, которое купила для ужина со своим уже бывшим. Подруга права, он не просто мудак. Он говно.

Осушаю бокал и шумно выдыхаю. Голова идёт кругом.

Джесс выпивает своё вино, вытирает ладонью рот и говорит:

– Теперь слушай меня… Вот что тебе нужно сделать…

– Что? Ик! – спрашиваю её. Киваю на коробку с пиццей. – Погоди, не говори. Давай сначала съедим пиццу, а то мы налегли на вино, как последние алкоголички.

Мы съедаем почти всю пиццу. Естественно запивает вином. Красное закончилось. В ход пошло белое полусухое.

И Джессика говорит:

– Так вот, что я тебе хотела сказать…

– Что же?

– Клин клином вышибает. Ты должна переспать с жеребцом…

Я чуть из рук не выпускаю бокал. Смотрю на неё расширенными от удивления глазами и с шипением произношу:

– Совсем спятила?! Я не зоофилка!

Подруга запрокидывает голову и начинает ржать. Не хуже жеребца, между прочим.

Отсмеявшись, стучит по столу кулаком и говорит:

– Дура! Переспать с жеребцом, значит, с мужиком, который весь из себя мачо. И с большим прибором. Чтоб тебя пробрало до самого мозга. Поняла теперь?

Я усмехаюсь и киваю.

– Понятно. Спасибо за совет. Но обойдусь пока. Не хочу никакого зверинца, Джесс. Вообще. Сейчас я написалась и боль вроде притупилась… Злость внутри сидит… А завтра меня накроет похмелье и драма… Понимаю, что он говно…

– Рыдать будешь, – с осуждением вздыхает подруга.

– Наверное, да… – говорю и закрываю глаза. – Не из-за него слёзы… За себя обидно…

Открываю глаза и смотрю внимательно на подругу.

– Он меня не просто обманул и обидел. Он меня растоптал. В душу мне говна набросал. Понимаешь?

Джессика кивает, накрывает мою руку своей, сжимает и произносит:

– Мелисса, ответка ему прилетит. Обязательно прилетит. Бумеранг судьбы никто не отменял. И каждая твоя слезинка, каждая твоя разрушенная нервная клетка будут отмщены. Вот увидишь.

Глаза начинает щипать.

В горле образуется горький ком, по щекам начинают течь горячие слёзы.

Меня накрывает. Мне становится так себя жалко, что не могу сдержаться.

Поднимаю на стул ноги, прячу лицо в коленях и не могу сдержать водопад проклятых слёз.

Джессика придвигается ближе и обнимает меня.

Говорит, чтобы я не сдерживалась и выдавила из себя всю боль и всю горечь. Чтобы завтра я проснулась пустой. Чтобы я смогла наполнить себя новыми событиями, знакомствами. Чтобы заново начала жить. С чистого листа.

А сейчас плачь, Мелисса, плачь… Пусть слёзы смоют, унесут обиду, злость и боль.

Ты забудешь предателя. На нём свет клином не сошёлся. Мир большой и в мире много других мужчин. Обязательно встретится тот, кто будет достоин тебя.

* * *

– МЕЛИССА —

Месяц спустя

Возвращаюсь с работы.

У меня новая съёмная квартира. Не такая классная и просторная, как прежняя, но… в принципе жить можно.

Надеюсь, что на будущий год накоплю на приличный первоначальный взнос и возьму ипотеку у банка.

Пора пускать корни.

Сердце обросло бронёй.

Новую любовь не ищу. Даже не думаю о новых отношениях.

Бывший почти месяц донимал меня звонками и смс-ками, пока я не заблокировала его к чёрту во всех соц. сетях и мессенджерах.

Хорошо на работу ко мне не припёрся. Хоть на это ума хватило.

Сердце у меня до сих пор болит и ноет.

Погано чувствовать себя брошенной. Преданной.

Очень дерьмовое чувство.

Потому, любовь пока на жирной паузе.

С этими мыслями я так сильно погружаюсь в себя, что не замечаю, как рядом со мной уже несколько минут едет спортивная тачка. Точнее, ползёт.

И вот зачем я потащилась через безлюдный переулок?

Кошусь на тачку, продолжаю идти, нет смысла бежать или останавливаться.

Если что, драться я умею.

Да и перцовый баллончик всегда в кармане сумки.

Нью-Йорк – прекрасный город. И как все прекрасные города кишит преступниками разных мастей.

На пути пешеходный переход через дорогу.

Стараюсь не ускорять и не замедлять шаг.

И естественно тачка преграждает мне путь на этом чёртовом переходе.

Покрутив головой, понимаю, что никого рядом. Даже машин нет.

Сегодня я чересчур заработалась. И вот он результат.

Стекло со стороны водилы опускается, появляется мощная мужская рука. Кулак просто кувалда.

М-да. «Повезло» мне.

Потом выглядывает хозяин руки.

Это молодой мужчина. Лет тридцати пяти, тридцати восьми. Около того.

Нос кривой, потому как перебит на много раз.

Губы полные, но не губошлёп. Улыбается мне и спрашивает:

– Подвезти вас, красавица?

Закатываю глаза и раздражённо вздыхаю.

Какой тупой, просто с душком нафталина дедовский подкат.

Кривлю губы и отвечаю наглецу:

– Я похожа на инвалида?

Он удивлённо моргает. Проходится заинтересованным, буквально раздевающим взглядом по моей фигуре, затянутой в облегающие штаны-лапшу, приталенную куртку и крутые спортивные кроссы. Они светятся при ходьбе.

– Совсем не похожа, – хмыкает он и смотрит мне в глаза. Смеётся.

– Вот видите, я не нуждаюсь, чтобы меня подвозили. Adios Amigos!