Победив, заточи нож - Тюрин Виктор Иванович - Страница 36

– Да, ваша милость.

– Тебе были даны точные указания, что делать и к кому обращаться. Это так?

– Да, ваша милость.

– Из-за тебя был убит заместитель прево Антуан Обрио?

Вопрос был поставлен довольно интересно. Он не обвинял меня прямо в убийстве Обрио, но при этом пытался представить меня соучастником в этом деле.

– Нет, ваша милость.

– Но именно тебя застали в кабинете с мертвым телом заместителя прево, о чем капитан городской стражи официально подал рапорт.

– Я его не убивал. Его слова против моих слов. Приведите господина капитана сюда и пусть тот скажет мне это прямо в лицо. Я жду, ваша милость, – я это даже не сказал, а отчеканил твердым и уверенным голосом.

Старший дознаватель замялся, покосился на графа и, не дождавшись никакой реакции со стороны своего начальства, продолжил допрос:

– Мы пока отложим этот вопрос, но обязательно к нему еще вернемся, Ватель! Обязательно вернемся!

Судя по тому, как вопрос сразу был замят, нетрудно было понять, что капитан бежал из города. Гийом де Мершье был готов бежать сразу после того, как был убит Оливье де Мони и арестован королевский нотариус Фонтен, но выжидал до последнего момента. Он прекрасно понимал, что дело о смерти Антуана Обрио это только одна из ниточек, которая потянется к нему, и стоило прибыть в город королевской комиссии, решил, что, держась за хлебное место, он может легко лишиться головы. В тот самый момент, когда я первый раз говорил с Дювалем, уже бывший капитан выехал из городских ворот.

«Это была пристрелка, господа. Вот только ваши снаряды легли мимо».

Окинув меня недовольным взглядом, де Карди снова спросил:

– Из допроса де Брига мне известно, что ты, Клод Ватель, помимо бумаг забрал у него шкатулку с деньгами. Там, по его показаниям, было сто золотых монет. Где они?

– Отдал шевалье Антуану де Парэ. При этом присутствовал солдат по имени Жак, который приехал вместе с шевалье, а когда я забирал шкатулку, в кабинете казначея находился стражник и лейтенант городской стражи. Можете проверить, – снова отчеканил я.

– Не сомневайся, обязательно проверю. Теперь, Ватель, поведай нам, что произошло в доме шевалье Оливье де Мони, – в голосе дознавателя слышалось неприкрытое злорадство.

– Несколько дней назад мне предложили встретиться с одним из доверенных людей бывшего лейтенанта арбалетчиков Оливье де Мони. Я сразу ему не поверил, но так как находился в безвыходном положении, решил рискнуть.

– Так ты у нас храбрец, Ватель! – издевательски воскликнул де Карди. – Взял и согласился встретиться с отъявленным головорезом!

– А вы бы как сделали, ваша милость, если бы вас, в случае отказа, пообещали выдать бандитам?

Отвечать старший дознаватель, естественно, мне не стал, а этак небрежно махнул рукой и сказал:

– Ладно, продолжай.

– Вот только при встрече, за свою помощь, он потребовал помочь ему разобраться с главарем. Они в свое время что-то не поделили, и он поклялся ему отомстить. Он назвался Гийомом. Лысый, крепкий мужчина. Он…

– Почему именно тебя, Клод Ватель? – перебил меня дознаватель. – У него что, кроме тебя, друзей-приятелей не было?

– Все очень просто. Он боялся предательства, боялся, что о его желании отомстить узнает главарь, а в этом случае его ждала жуткая смерть. Он просто не хотел рисковать. Я могу продолжать, ваше сиятельство? – получив кивок графа, я продолжил: – Уже после того, как я дал ему клятву помочь, он рассказал мне про свой план мести. И что мне было делать? У меня не было ни одного помощника, не было денег, потому что во время ареста все было украдено стражниками. Потом, когда нашли настоящего преступника, поднявшего руку на помощника прево, меня выпустили, но при этом я остался без какой-либо помощи и без денег. Перед тем, как он мне все рассказал, оказалось, что он сделал попытку убить лейтенанта чужими руками, но убийца смог его только ранить. Тогда Гийом решил воспользоваться тем, что главарь лежит раненый и не сможет оказать ему сопротивления. Видно, второй ключ от входа у него был, потому что он легко открыл дверь. Мы осторожно вошли в дом, потом он показал, где спит служанка. Войдя в ее комнату, сначала надели ей мешок на голову, а потом связали, после чего, поднявшись в спальню шевалье, набросились на него и крепко связали. Я начал спрашивать его о преступлениях, которые он совершил, а шевалье начал смеяться, и тогда Гийом принялся с неописуемым удовольствием на лице пытать его с помощью кинжала. Так мне стали известны все тайны главаря шайки убийц и разбойников. Он тогда рассказал мне про казначеев и замок Божон. Кое-как записав, что он мне рассказал, я собрался уйти, но Гийом настолько озверел от пролитой крови, что пригрозил мне кинжалом, если сделаю хоть один шаг. Мне пришлось остаться и смотреть, как Гийом упивается своей местью, пытая своего кровного врага. Не выдержав пыток, де Мони рассказал нам о тайнике. Бандит выгреб все оттуда и забрал себе, но я попросил его дать мне порыться в бумагах шевалье. Правда, ничего особенного я там не нашел, кроме этой записки. Разрешите, ваше сиятельство, вам ее передать?

– Давай.

Подойдя к столу, я положил бумажку на стол. Граф быстро просмотрел ее, потом передал старшему дознавателю, который сидел с весьма кислым видом. Я не рассчитывал, что моему рассказу полностью поверят, но свидетелей, согласно моим показаниям, этому преступлению не было, за исключением Гийома. Правда, в особых случаях свидетелей, если на них указывали косвенные улики, отдавали в руки палача, чтобы установить истину, но, во-первых, тут речь шла не об убийстве честного человека, а главаря шайки убийц и грабителей, что уже установлено свидетельскими показаниями, а во-вторых, по словам свидетеля, то есть меня, убивал и пытал другой человек. Значит, здесь положена очная ставка, его слова против моих.

– Кто писал эту записку?

Я коротко объяснил все, что мне было известно по этой записке, после чего замолчал.

– Что было дальше? – поторопил меня де Карди.

– Мы ушли. Я пошел в одну сторону, а Гийом – в другую. Только мне показалось, что он немного не в своем уме.

Некоторое время в кабинете графа царило молчание, все мысленно пережевывали все, что им только что рассказали. Де Ла Валь задумчиво молчал, а Этьен де Карди и Жан Дюваль ждали его реакции на мои слова. При этом было видно, что дознаватель нервничает. Это было видно потому, как он дважды вытирал пот со своего лица. Неожиданно граф спросил, причем не меня, а дознавателя:

– У нас есть показания свидетелей о том, что шевалье Оливье де Мони является главарем шайки отпетых разбойников и совершил множество гнусных преступлений?

– Да, ваше сиятельство. Вот они.

Несколько минут ушло, пока граф пробегал глазами показания бандитов, затем он поднял голову от бумаг, после чего негромко сказал:

– Продолжайте допрос свидетеля, шевалье.

Тот, видно, ожидал другой реакции от главы королевской комиссии, потому что замялся, какое-то время перебирал бумаги, лежавшие перед ним и только потом спросил:

– Отвечай, Клод Ватель, что вы нашли в тайнике у покойного шевалье де Мони?

– Там было две шкатулки и где-то с полдюжины мешочков. В одной шкатулке лежали различные бумаги, там я и нашел записку, а во второй шкатулке лежали различные украшения с драгоценными камнями. Гийом забрал деньги и драгоценности, а шкатулку с бумагами оттолкнул, при этом сказал, что они ему не нужны. Я их забрал. Ваше сиятельство, разрешите?

Я специально дозированно создавал положительное мнение в глазах графа о себе, внедряя в его сознание, что я совсем не такой плохой, каким меня хочет представить старший дознаватель. После короткого кивка, подойдя к столу, я выложил все бумаги покойного экс-лейтенанта. Граф молча перебирал их одну за другой, а затем передавал Дювалю. Тот, в отличие от графа, просматривая бумаги, комментировал каждую из них:

– Расписки от четырех должников на общую сумму в двести двадцать золотых монет. Вексель на восемьсот монет золотом, заверенный банкиром. Купчая на землю, заверенная королевским нотариусом, и еще одна купчая на дом, заверенная в ратуше.