Гений и красавица - Николаева Юлия Николаевна - Страница 6

– Я просто умею держать себя в руках, – губы Росцислава оказались возле моего уха. Дыхание пустило по коже мурашки. Тело завибрировало от низкого голоса, словно сонастроилось с ним. – Даже когда мои мысли на самом деле далеки от работы.

Он оторвался, перевел взгляд на мои губы. Я сглотнула. Взгляд был, ну прямо скажем, более чем откровенный. Даже Вадик так на меня не смотрел. Никогда. Внизу живота что-то заныло.

Что-то явно противоестественное, потому что еще пять минут назад пан Ястржембский и сексуальность это было как-то очень далеко друг от друга. Росцислав проехался по моей нижней губе большим пальцем. Оттянул вниз, и я громко, и опять-таки совершенно противоестественно, выдохнула.

А потом он просто набросился на меня. Сопротивляться было бесполезно. Пан терзал мои губы слишком сладко. Целоваться он умел однозначно. Я даже ненадолго забыла, что мы что-то там изображаем. Обхватила его за плечи, позволила сильнее меня к стене прижать.

Как-то так мы и вывалились из-за угла, я снова оперлась спиной о стену, рука пана слишком вольготно скользнула между полами пальто, легла на мое бедро. Он дернул вверх, и я сильнее вцепилась в мужские плечи. Ну что творится, мамочки мои.

А потом все кончилось. Я стояла, тяжело дыша, в полном непонимании, где я вообще.

Пан потащил меня в сторону гостиницы, но вдруг резко тормознул. Я впечаталась ему в спину, все еще пытаясь прийти в себя. Что это вообще такое? Он прямо… И я… А он… Ну просто с ума сойти.

– Отлично сыграно, Ева, – шепнул мне пан, когда я все-таки сделала шаг в сторону.

Сознание мое наконец прояснилось. Спектакль – вот что это было!

Я сфокусировала взгляд на людях вокруг и расширила глаза. Неподалеку стояла Стервозина Григорьевна собственной персоной! И так на меня смотрела, как будто я тут не с паном, а с Вадиком целуюсь у нее на глазах.

Не думала, видимо, что я так быстро отойду и переключусь. Но потом она перевела взгляд на пана, и я как-то нутром почувствовала, что изумление женщины было не на меня направлено. А на него. А это значит, что…

– Вы что… – начала я, но договорить не успела.

Пан неумолимо сократил расстояние с одной стороны, Стервозина с другой, и мы оказались друг от друга в опасной близости. Я на всякий случай замерла чуть за Ястржембским. Если что, брошу его на амбразуру, не жалко. Он мне никто, хоть и целуется первоклассно.

– Марго, – проговорил пан, она вымучила улыбку, бросив на меня взгляд.

– Смотрю, ты времени даром не теряешь.

– Это Ева, – представил меня пан, для верности сграбастав в свои объятия.

Я широко улыбнулась. Стервозину Георгиевну таки перекосило. И это было ну очень приятно. Я вдруг почувствовала, как боль от измены Вадика становится меньше. С каждым нервным движением этой великолепной Марго, будь она неладна.

– Очень приятно, – холодно процедила Стервозина. Я улыбнулась еще шире.

– А мне-то как, – и свою руку положила поверх руки пана, которой он меня обнимал. Если гений и решил, что я переигрываю, данное замечание он оставил при себе.

– Я хотела поговорить. Нужно обсудить кое-что, – Стервозина решила полностью игнорировать меня.

Этим она и на телевидении занималась. Проигнорировала мое присутствие в жизни Вадика и увела его. Я повернула голову на пана и, приподнявшись на цыпочки, поцеловала его в щеку. Он вздернул бровь, во взгляде мелькнула озадаченность. Поди волнуется, не приняла ли я все за чистую монету. Я ласково ему улыбнулась, мол, отвечай, не медли, нас ведь ждет столько всего приятного.

– Мой номер все еще работает, – проговорил пан. – Напиши на него, договоримся о встрече. Сейчас я занят. Идем, Ева.

И за руку меня потащил в гостиницу. Ни разу не обернулся. У меня такой силы воли не было. Я обернулась раз пять. Расцвела улыбкой. Стервозина Григорьевна явно негодовала. На душе стало хорошо. Настолько, что я поняла, что что-то идет не так, только оказавшись в лифте.

– А куда мы едем? – спросила взволнованно.

– Ко мне в номер.

Ой-ей, пан что, решил, что я действительно планирую с ним того?.. Переспать?

Кашлянув, я бросила на пана смиренный взгляд.

– Куда вы меня везете? – начала издалека.

– К себе в номер.

– Слушайте, Росцислав. Вы, конечно, неплохо целуетесь, но спать с вами я не буду.

– А я предлагал? – он вздернул бровь, я заморгала немного растерянно.

– Не предлагали, но… Зачем мне к вам в номер?

– Создадим видимость того, что мы занимаемся сексом. Посидите часок, потом пойдете по своим делам.

Чувствуется как-то, что это не предложение, а приказ. Нет, конечно, папуля разрешил мной пользоваться, но пан все-таки перегибает палку.

– А вдруг у меня дела? – поинтересовалась я, когда мы вышли из лифта.

– У вас дела?

Вопрос прозвучал так, как будто у меня в принципе дел быть не может. Я почесала нос. Их действительно нет. Даже обидно как-то.

– У меня кот не кормлен. Когда он голоден, он воет.

– Уверен, с ним все будет хорошо. За пару часов не умрет.

– Так ему и передам.

В общем, причин отказаться не нашлось. Номер пана был самый обычный. В углу скромно притулился чемодан.

– Уютненько тут у вас, – заметила я, пройдясь вдоль голых стен.

Выглянула в окно. Стервозину отсюда видно не было. Интересно, внизу или нет? Расскажет Вадику или нет? Если и расскажет, то точно опустит ту часть, где она жестко пана ревновала.

– Слушайте, – я резко обернулась. Росцислав успел снять пальто, как раз вешал шарф поверх него на крючок. – Так у вас что, роман был со С… – я осеклась и быстро добавила: – С особенной этой женщиной.

Ястржембский вздернул бровь, но по этому поводу ничего не сказал. Рассказывать о личной драме и участии в ней Стервозины у меня желания не было. Дело, можно сказать, семейное, заезжих поляков не касается.

– Мы встречались, – коротко заметил пан, заняв мое место у окна.

Пока он разглядывал улицу, я сняла верхнюю одежду и определила на соседний крючок. Встречались, значит. У Стервозины губа не дура. Но планочка явно снизилась. С гения до механика… Регресс на лицо.

– И почему же расстались?

Ястржембский оставил в покое окно и разместился в кресле. Я устроилась в соседнем, определила локти на подлокотник, подбородок на сложенные ладони, и умилительно заморгала, глядя на пана. Он вздохнул.

– Любите сплетничать?

А кто не любит? – хотелось ответить мне.

Но я догадывалась, что пан непременно ответит, что он, и разговора не получится. А мне страсть как хотелось узнать, что же произошло между гением и Стервозиной.

– Мне тут час торчать, нужно же как-то развлекаться. Можно коротко. Кто кого бросил?

Пан несколько секунд молча меня разглядывал. Потом, видимо, понял, что не отделается, потому сказал:

– Мы встречались пару месяцев. Марго жила в Москве. Потом расстались, она уехала сюда.

– И вы следом за ней? Как интересно. Звучит романтично.

– Никакой романтики. Это просто совпадение. Марго предложили занять здесь должность руководителя, ей это было интересно.

– А вам предложили проект, за который вряд ли много заплатят. По крайней мере, по вашим меркам.

Пан уставился на меня с легким удивлением. Видимо, не ожидал подобной мыслительной деятельности.

– Для меня это интересный проект. Не все меряется деньгами, Ева.

Звучит сомнительно. Не про деньги, про интересный проект.

– И в чем же ваш интерес? В сто первый раз создать защиту для банка? Или реально хотите хакера найти?

Снова удивился.

– Вижу, отец посвятил вас в детали происшествия.

– Конечно, мы же семья.

– Да, пожалуй, мне интереснее найти хакера. Он дважды пытался взломать мощную защиту. У него не получилось, но он определенно был близок к успеху. Но самое главное в другом, его невозможно отследить.

Ястржембский аж возбудился немного, по-моему, говоря об этом. Черт, он и правда прется. Чудила, а.