Алхимаг: Говорящий со змеями (СИ) - Глебов Виктор - Страница 49

— Что ж, это, действительно, необычно, — проговорил Эдик неуверенно. — В принципе, может стрельнуть. Постараемся взять оригинальностью. Но насколько мрачной должна быть эстетика игры — вот, в чём вопрос. На мой взгляд, не стоит делать совсем уж…

— Максимально мрачной, — перебил я твёрдо. — Никаких компромиссов. Я жду концепт-арты персонажей и локаций в конце месяца. Буду лично контролировать этот момент. У меня есть ви́дение игры, и оно должно быть воплощено. Что касается сеттинга и прочего — начинайте работать. Когда приеду в следующий раз, хочу услышать крепкую историю. Проект пока назовём «Собиратель проклятий». И смотрите, чтобы идея не утекла конкурентам. Сколько времени уйдёт на создание игры?

— Полагаю, около двух лет, — ответил Эдик. — Это средний срок для проектов подобного масштаба.

Не совсем то, что я хотел услышать, но что поделать? Долгосрочные вложения — тоже вложения. Зато потом я заработаю миллионы.

— Хорошо. Встретимся через месяц. Всего доброго, господа. Я на вас рассчитываю.

— Простите, Ваша Светлость! — вскочил Эдик. — А как же текущие разработки? У нас не хватит людей, чтобы начать большой проект, не отказавшись от остальных!

— Тогда наймите персонал. Финансирование вам будет выделено. Я распоряжусь.

— А, хорошо, — успокоился гендиректор. — Позвольте вас проводить.

Покинув здание компании, я отправился домой. Настроение было не то, чтобы так себе — всё-таки, два года — это многовато для моих планов — но и повода для восторгов как будто не было. Да, игру сделают, и она станет хитом, но до этого придётся искать другие способы раздобыть деньги. А денег мне нужно много. Влачить существование нищего аристократа — совсем не то, к чему я стремлюсь. Бабки, вырученные от продажи части наследства, кончатся быстро. Такое у них свойство. А на проценты получится разве что содержать себя, дом и слуг. Ну, наверное, ещё ремонт со временем закончить. Минимум.

Значит, придётся думать.

Еремей встретил меня доброй новостью: в новостях озвучили официальный вердикт Департамента по надзору: с князя Ярослава Мартынова сняты все обвинения. Диктор принесла мне с экрана соболезнования по поводу утраты родителей.

— И вот это прислали с курьером, пока вас не было, господин, — камердинер протянул плотный конверт из голубой бумаги, запечатанный оттиском Департамента. Сломав красный сургуч, я достал подписанный и заверенный документ, удостоверяющий, что я больше не нахожусь в имперском розыске. Хоть на стенку вешай в рамочке, честное слово.

— Спасибо, старик, — сказал я, убирая бумагу обратно. — Спрячу в кабинете. Ко мне скоро придут гости. Одноклассники. Передай Бонифацию, что у него есть возможность показать себя.

— Да, Ваша Светлость, непременно. Сколько будет человек?

— Вместе со мной — пятеро. Как продвигается найм персонала?

— Весьма успешно, Ваша Светлость. У нас уже есть посудомойка, лакей и горничная.

— Отлично. Пойду к себе. Переоденусь к ужину. Позови, когда прибудут гости.

— Да, господин.

По пути я заглянул в кабинет — оставил в столе конверт из Департамента. Пройдёт совсем немного времени, и все буду в курсе, что я вернулся. Хорошо это или плохо — пока неясно. Но главное — я могу отправить запрос в Менториум на восстановление.

Этим я и занялся у себя, напечатав в редакторе и выслав на адрес электронной почты директората письмо, в котором указал причины отсутствия, а также приложил фотоснимок выданного Департаментом документа. Чтобы всё было официально. Осталось только дождаться ответа и надеяться, что он окажется положительным. И что меня вернут в класс, где я учился до этого.

Особняк на Заячьем острове был окружён чугунной оградой без гербов, зато по верху торчали витки колючей проволоки, а вдоль периметра расхаживали покрытые бронёй охранники с здоровенными монстрами на цепях. В левой руке они держали мощные электрические стрекала — на случай, если придётся усмирять косматых чудовищ с похожими на крокодильи пастями и длинными чешуйчатыми хвостами. Чуть дальше, ближе к трёхэтажному дому из красного кирпича виднелись экзоскелеты «Ратибор», а среди клумб угадывались купола, скрывавшие автоматические пушки.

Евгения Шмидт была здесь не впервые. Пару раз ей уже приходилось навещать господина — а вернее, профессора, — Образцова для того, чтобы выполнить поручения отца. Глава семейства не вникал, какими средствами пользуется дочь. Ему был важен только результат. И всё же, девушка не стала бы обращаться к скандально известному в научных кругах химерологу, если бы не особые обстоятельства.

Охрана впустила её кортеж, и машины покатили по гравию к крыльцу, украшенному изваяниями горгулий, копировавших монстров знаменитого Парижского собора.

Когда автомобили остановились, и один из телохранителей открыл Евгении дверь, она прихватила лежавший рядом с ней на сиденье кейс и направилась по широким ступенькам вверх, где уже дожидался старый, согнутый годами дворецкий в засаленной малиновой ливрее и слегка сдвинутом набок порыжевшем от времени парике. Пахло от слуги лекарствами и возрастом.

— Госпожа Шмидт, — прошамкал он, придерживая дверь и одновременно отвешивая едва заметный поклон. — Добро пожаловать. Профессор примет вас в оранжерее. Прошу за мной.

И они медленно двинулись через пустынные залы и коридоры особняка, пока не дошли до лифта. Старик нажал слегка дрожащим пальцем на кнопку вызова, достал большой клетчатый платок и вытер морщинистое лицо. Скомкав, убрал кусок ткани в карман и тяжело вздохнул.

Двери открылись, и они ступили в скудно освещённую кабину.

Лифт поднял их на третий этаж, где располагалась большая оранжерея. Профессор Образцов стоял между рядами орхидей с ножницами в руке и примеривался к одному из растений, решая, какой листок отрезать. Обернувшись на звук приближающихся шагов, он щёлкнул инструментом, положил его рядом с горшком, стянул оранжевую резиновую перчатку и двинулся навстречу гостье.

— Дорогая госпожа Шмидт, — проговорил он с лёгким пришепетыванием. Лицо его при этом задвигалось, словно по нему пропустили ток. — Давно не виделись. Это мне? — он указал на кейс, который девушка держала в руке.

Евгения положила ношу на свободное место между банками с удобрениями и пестицидами.

— Вам, профессор. Можете взглянуть.

— С удовольствием, моя дорогая, — щёлкнув замками, химеролог поднял крышку, вытащил толстую пачку банкнот, хмыкнул и бросил её обратно. — Даже на глаз нетрудно заметить, что этого мало. Как это понимать, сударыня?

— Князь Мартынов всего лишь никому не нужный малец, — пожала плечами Евгения, стараясь не встречаться взглядом с собеседником, чьи голубые глаза смотрели на неё с холодным интересом кобры. — Я решила, что он не стоит обычной цены. Вы не согласны?

— Позвольте заметить, моя дорогая, что вы изъявили желание использовать дархана. Я беру деньги не за того, кого вы хотите убить, а за средство, которое вы выбираете для этого. Дархан стоит шестьсот тысяч. А кого он прикончит, меня не касается.

— Хорошо, — проговорила Евгения. — Остальное получите после того, как работа будет сделана.

— Это против правил. Вы сами знаете. Но раз уж вы постоянный клиент, так и быть, сделаю на этот раз исключение.

— Благодарю, профессор. Вы очень любезны.

— Так и есть, дорогая сударыня.

— Три дня? — помолчав, уточнила Евгения.

— Максимум. Как договаривались.

— В таком случае не стану отнимать у вас время. Всего доброго.

— Матвей вас проводит.

Девушка испытала невольное облегчение, когда двери лифта закрылись за ней и старым слугой. Она не знала, почему химеролог производит на неё при каждой встрече отталкивающее впечатление, но была рада, что визит оказался коротким. А вообще — главное, чтобы его тварь сделала своё дело. И тогда отец успокоится.

Оставшись один, профессор постоял немного, глядя на закрытый кейс, затем быстро прошёл через оранжерею, открыл дверь другого лифта, ступил в кабину и нажал кнопку минус первого этажа. Спустившись в подвал, он щёлкнул выключателем и двинулся к одному из металлических люков, устроенных в каменном полу.