Не по сценарию (СИ) - Резник Юлия - Страница 35

– Почему не видишь?

– А?

– Ты сказала, что ты не видишь смысла выдвигать обвинения против Чурановой.

– Ну, да. Максимум – ей выдадут письменный запрет на приближение. А на кой он, если у нас просто нет шансов когда-нибудь встретиться снова?

– Ах, в этом смысле, – мрачнеет Худяков, с силой растирая лицо ладонью. – Ну да. Какие уж тут шансы?

Хорошо, что я об этом упомянула. Как-то нас с Владом занесло на эмоциях от случившегося. Мы совершенно забыли, что живем в разных странах. Так что даже если очень хочется, бессмысленно что-либо начинать. Именно потому, что мы просто не впишемся в жизнь друг друга.

Нет, можно, конечно, себя обманывать. Убеждать, что реально поддерживать связь и на расстоянии, но мы слишком взрослые и умные люди, чтобы не понимать, что это – утопия. Усталость, взаимные претензии, ревность – короткий перечень того, что нас ждет, решись мы на такую глупость. Как скоро мы начнем друг друга уничтожать, как это уже бывало? Рвать ребенка в разные стороны, тянуть каждый на себя, без оглядки на желания сына, а лишь с одной целью – испортить жизнь его родителю, с которым не получается ужиться, как бы того ни хотелось.

– Если ты, конечно, не передумаешь разводиться.

– Я похож на идиота? – хмурится Худяков.

– Нет. Но в жизни порой случаются самые удивительные вещи.

– Ты имеешь в виду наш брак? Она залетела. Обманом. Потом потеряла ребенка. Я мог бы еще многое рассказать, но не стану. Чем бы ни закончилась наша история, я сам это допустил. Переводить стрелки – недостойное мужика занятие, прости, Асия.

– С чего ты решил, что я жду оправданий? Мой вопрос был вызван исключительно беспокойством о сыне. Если ты планируешь с ним видеться, я должна понимать, что за люди находятся в твоем окружении.

– Если? – переспрашивает Худяков, пригвождая меня к полу тяжелым взглядом. Признаться, мне даже становится немного совестно. Прозвучало это так, будто я сомневалась, что ему нужен наш ребенок.

– Ну, ты пока не делился со мной своими планами.

– Думал, тут и так все понятно. Я так понимаю, ты записала его на свою фамилию?

– Да, – настороженно отвечаю я.

– Я хотел бы это исправить. А отчество у него есть? Как он вообще записан в документах? Что с гражданством?

– Оно у него двойное. И в том свидетельстве, что предусматривает отчество, он Владиславович.

– Спасибо, – напряженно замечает Влад и вдруг весь подбирается. Заглядываю ему за спину.

– Арчи! Ты почему не спишь?

Артур пожимает тощими плечиками и, сладко зевнув, уверенно семенит к Худякову:

– Хай. Ам Артур, – представляется на английском. – Энд ху ар ю? Даз ит херт? (С английского: Привет, я Артур. А кто ты? Тебе больно?).

Перехватываю маленькую ручку, до того как Арчи успевает воткнуть палец в центр наливающегося на груди Худякова фингала. На Влада страшно смотреть… Кажется, нам все же придется ехать в больницу. У него вот-вот случится инфаркт.

– Ноу, ам…

– Арчи, Владу удобнее будет говорить с тобой на русском.

– А. Привет. Так тебе больно? – мгновенно переключается сын, взбираясь мне на руки.

– Совсем немного.

– У меня тоже есть синяк, – зевает во весь рот, мостясь головкой у меня на груди. Целую сына в макушку, не отводя глаз от его отца. Под ребрами бабахает так, что я тупо боюсь, как бы сердце не выпало нам под ноги.

– Ты весь в синяках, Арчи. Просто стихийное бедствие, а не ребенок.

– Что такое стихийное бедствие?

– Ураган, например. Это когда ветер такой сильный, что валит даже большие деревья. Или землетрясение. Это…

– Когда земля трясется? – догадывается сынок.

– Все ты знаешь, – улыбаюсь, задыхаясь от нежности.

– Когда я бегаю, трясется посуда в буфете.

– И я трясусь. Ведь только и жду, что ты опять расшибешь лоб.

– Так не жди, – предлагает Артур, заставляя нас с Владом расхохотаться.

– Ты чего подхватился-то, юморист? Пить хочешь? Или в туалет?

– На море!

– Рано еще. Поспишь еще чуть-чуть, и тогда. Точно не хочешь водички?

– Нет.

– Тогда беги в кровать. Я сейчас приду, тебя уложу.

– Пока, Влад, – бормочет Артур, на ходу засыпая.

– Пока, сынок.

Вот и как это пережить?

– Я пойду. Тебе тоже надо отдыхать, – сипит Худяков, когда в доме стихает шлепанье босых пяток по полу. – Пап!

Худяков-старший показывается из гостиной. Тут нет дверей, возможно, они с матерью слышали часть нашего разговора. Не знаю. Смотрит он как-то странно. Впрочем, учитывая обстоятельства, вряд ли я могла рассчитывать на одобрение. Он определенно осуждает меня за то, что я так долго скрывала от них Артура.

– До завтра.

Закрыв дверь, прижимаюсь носом к окну, провожая взглядом отбывших гостей.

– Дурдом. Расскажи хоть толком, что приключилось?! – требует мать.

Влад останавливается, давая какие-то распоряжения моей охране. Чудно. Но в этом он весь. Ему нужно все держать под контролем. И я вдруг отчетливо понимаю, что это его качество теперь, когда я столько лет за все отвечала сама, мне нравится еще больше. Как же хочется, как нужно порой даже самой сильной, самой самостоятельной женщине просто знать, что ей есть на кого положиться!

– Чуранова устроила мне сцену ревности.

– Со стрельбой?! Она не придумала ничего лучше?

– Ну, это ты у нее спроси.

– Нет уж, спасибо. Я теперь буду обходить ее десятой дорогой. А что Влад?

– Влад целиком и полностью покорен сыном. Я, кстати, обещала к нему зайти. Отложи свои вопросы до завтра, ладно?

– Конечно, милая. Иди, отдыхай.

Мама с жаром обнимает меня за плечи. Вдыхаю ее нежный аромат.

– Мам! – доносится нетерпеливый голос из детской.

– Аллах, он еще не уснул! – закатываю глаза.

– Беги, – понимающе улыбается мама.

Арчи вырубается, как только я ложусь к нему под бочок. Я против совместного сна с ребенком, но в эту ночь не могу себе отказать в удовольствии уснуть, уткнувшись в сладко пахнущую макушку сына. Так я точно высплюсь, зная, что он под моей защитой.

Интересно, что там у Худяковых? Влад говорил с Шуркой? Ей явно нужна помощь. Но скорее, тут помогут специалисты. Так и засыпаю, прокручивая в голове эту ночь.

Будит меня знакомый заливистый визг. И, конечно, логично, что я одна, раз Артур визжит где-то на улице, но все равно непонятно, как я не проснулась, когда он встал. Накинув халат, выхожу во двор и останавливаюсь, жадно впитывая в себя неожиданную картину: Влад с Артуром бесятся в бассейне.

– Еще! Влад, еще… – требует Арчи, карабкаясь вверх по груди отца. Худяков со смехом поднимает его над головой и снова швыряет в воду.

– Он пришел еще час назад, – замечает мама, выплывая из кухни.

– Ясно. Тебе помочь? – киваю на поднос в ее руках, на котором возвышается горка воздушных оладий, креманки с джемами и чашка кофе.

– Мне помогает Сергей Константинович.

– Кхм… Вот как.

– Беги, приводи себя в порядок, и завтракать. Через час тебя уже придут собирать к выходу.

– Ч-черт! – тяну я. – О главном-то я и забыла.

– Немудрено.

– Мама! Мама! Смотри, как я могу! Влад, давай еще раз так сделаем.

Отфыркиваясь, как большой морж, Худяков на секунду залипает на моих голых ногах. Меня моментально обдает жаром, и это точно никак не связано с жарой на улице.

Смотрю, как, держа за руки отца, Арчи шагает ножками по его груди и делает кувырок.

– Опа!

– Обалдеть, – изображаю восторг и принимаюсь помогать матери накрывать завтрак, пока Влад не заметил, что мои соски превратились в камни.

– Мальчики, выбирайтесь. Уже все готово.

Из дома со сковородкой наперевес выходит Худяков-старший. Я немного подвисаю от этой картины. Даже не знаю, привыкну ли я к такому когда-нибудь. Со стороны мы, должно быть, выглядим большой и дружной семьей. Впрочем, в какой-то мере мы ею и являемся.

Громко переговариваясь, решаем, кто что будет есть. Накладываю яичницу мужчинам, перед Артуром ставлю тарелку с овсянкой и кладу два оладушка.