Напролом - Френсис Дик - Страница 15
- Предыдущая
- 15/66
- Следующая
Холли спустилась вниз. Она выглядела бледной, но повеселевшей. Бобби вернулся с Поля бодрый и веселый. И необходимость разрушить их хрупкую радость заставила меня еще больше возненавидеть "Знамя".
Холли тихо заплакала, а Бобби принялся расхаживать по комнате, ища, что бы расколотить. А вопрос "Зачем?" все еще оставался без ответа.
– Вы знаете, – сказал я, – на этот раз вам стоит посоветоваться с адвокатом. К черту расходы! Нужно немедленно оплатить все серьезные счета и взять у всех кредиторов расписки в том, что им уплачено, размножить их на ксероксе и разослать всем, кто получил копию "Знамени", и в само "Знамя", издателю Сэму Леггату, заказным письмом, и еще всем владельцам, и вообще всем, с кем ты имеешь дело, и приложить к этому твое письмо, в котором должно быть сказано, что нападки "Знамени" беспочвенны, и что ты не понимаешь, на чем они основаны, и что конюшня процветает и ты вовсе не собираешься бросать свое дело.
– Но банк не оплатит наши чеки! – всхлипнула Холли.
– Давай сюда самые крупные счета, – сказал я Бобби. – И в первую очередь счета кузнеца, ветеринара и за перевозку лошадей. Надо заплатить им и всем прочим, кому вы должны крупные суммы.
– Чем?! – сердито осведомился Бобби.
– Я заплачу.
Оба они внезапно умолкли, словно мои слова потрясли их до глубины души. Я с удовольствием отметил, что этот простой выход даже не приходят им в голову. Да, эти двое не привыкли сидеть на чужой шее.
Холли не могла скрыть вспыхнувшей в ней надежды, но все же с сомнением спросила:
– А как же твой новый дом? На него ведь должно быть, ушли все твои сбережения! А за старый коттедж тебе еще не заплатили.
– Ничего, денег у меня хватит, – заверил я ее. – А теперь давайте займемся делом. Мне скоро отправляться в Пламптон.
– Но мы не можем... – начал Бобби. – Придется. Так что не спорьте.
У Бобби был такой вид, точно его огрели обухом. Но он все же принес пачку счетов, и я выписал несколько чеков.
– Вот, – сказал я. – Отвези их сегодня лично и возьми расписки в получении по всей форме. Сейчас напишем письмо, которое ты отправишь вместе с ними. И смотри, отксерь их и обрежь так, чтобы они влезали в конверт. Это надо успеть сделать к сегодняшней дневной почте. Конечно, тебе придется потрудиться, но чем быстрее ты с этим управишься, тем лучше, верно?
– И Грейвсу тоже? – спросил Бобби.
– Непременно!
– Прямо сейчас и начнем, – сказала Холли.
– И не забудьте про торговца кормами, – сказал я. – Он вам напишет что-нибудь хорошее. Ему не понравилось, что "Знамя" пытается им вертеть.
– Мне не хочется об этом говорить, – медленно начала Холли, – но...
– Банк? – спросил я. Она кивнула.
– С банком пока подождем. Может быть, завтра вам стоит сходить к директору с этим письмом и расписками. Возможно, вам удастся уговорить его восстановить ваш счет. На самом деле, ему стоит это сделать. Банк получает с вас достаточно много процентов, особенно с тех долгов за жеребят. К тому же у тебя есть сами жеребята. Это тоже гарантия.
– Увы... – сказал Бобби.
– Не все сразу, – сказал я.
– Позвоню своему адвокату. Прямо сейчас, – сказал Бобби, взяв трубку и посмотрев на часы. – Он уже должен быть на месте.
– А я бы не стал, – сказал я.
– Но ты же сам сказал...
– У тебя в доме доносчик, – сказал я.
– Что ты имеешь в виду?
– Твой телефон, – сказал я.
Он понял. На лице у него появилось отвращение, и он наполовину простонал:
– О господи!
– Такое часто делается, – сказал я. В Ламборне и в самом деле было время, когда у людей развилась настоящая телефонофобия: все боялись, что их подслушивают. Иногда люди ходили звонить за несколько кварталов, чтобы не пользоваться своим домашним телефоном. Конечно, прослушивать чужие телефонные разговоры – дело незаконное, но тем не менее всем известно, что такое бывает сплошь и рядом.
Так что мы без долгих разговоров развинтили все телефоны в доме, но ничего похожего на "жучки" не обнаружили. Однако все мы лучше разбирались в лошадях, чем в электронике. Поэтому Бобби сказал, что сходит к автомату, позвонит в телефонную компанию и попросит приехать и проверить.
Бобби стоял на коленях у стены кухни и ставил на место телефонную розетку, а мы с Холли стояли рядом посреди кухни и смотрели на него. Поэтому первыми, кого увидел внезапно явившийся посетитель, были мы с сестрой. Высокий мужчина со светлыми, начинающими седеть волосами, уложенными в безукоризненную прическу. Правильные, приятные черты, гладко выбритый округлый подбородок; подтянутая фигура веером деловом костюме, весьма породистом. Человек лет пятидесяти, сильный и властный, казалось сразу заполнивший собой всю кухню. В руке у него был сложенный номер "Ежедневного знамени". Увидев нас с Холли, он уставился на нас с нескрываемым отвращением. Мейнард Аллардек. Отец Бобби. Я всегда помнил, что он мой враг, и он тоже его помнил. Мы знали друг друга в лицо. Поскольку оба вращались в одних и тех же кругах лошадников. Мы знали друг друга всегда – но предпочли бы никогда не встречаться.
– Филдинги! – с ненавистью бросил Мейнард и спросил меня:
– Кой черт принес вас в этот дом?
– Это я его пригласил, – ответил Бобби, выпрямляясь.
Мейнард резко развернулся в его сторону, и отец с сыном впервые за четыре года посмотрели друг другу в глаза.
Они долго стояли, застыв на месте, словно заново изучая знакомые черты. Возможно, они впервые увидели друг друга как чужих, новых людей. Но если кто-то из нас и надеялся на примирение, как оказалось, что у Мейнарда было на уме совсем другое. Он пришел не помочь и даже не посочувствовать, а выразить свое негодование. Он взмахнул номером "Знамени" и, не здороваясь, воскликнул:
– Да как ты смеешь втягивать меня в свои дрязги! Я не потерплю, чтобы ты жаловался на меня всяким репортерам! Ты сам во всем виноват! Если тебе было угодно породниться с этой бандой, так будь любезен сам отвечать за последствия и не вмешивай меня во все это!
Бобби растерянно заморгал. Наверно, и мы с Холли тоже. Нас поразила ярость Мейнарда и его внезапная атака, но больше всего – его странная логика.
– Но я ничего не делал! – ответил Бобби. Он едва не упал. – В смысле, я вообще не разговаривал с репортерами! Я бы не стал жаловаться. Они сами все это написали.
– А все это – насчет того, что я отказал тебе в деньгах? Откуда бы они могли это узнать, если ты им ничего не говорил? А?
Бобби сглотнул.
– Но ты же всегда говорил... В смысле, я думал, ты говорил, что не дашь мне денег...
– Конечно, не дам! – Отец уставился на него исподлобья. – Дело не в этом. Какого черта ты распространяешься об этом публично? Я этого не потерплю! Понял?
– Я никому ничего не говорил! – неуверенно запротестовал Бобби.
Я подумал, как отец и сын похожи внешне, и насколько разные у них характеры. Мейнард был раз в шесть сильнее Бобби, но в отличие от него не имел представления о честной игре. Мейнард умел заставлять деньги работать за себя; Бобби работал, чтобы ему платили. Мейнард никогда не забывал обид; Бобби мог поколебаться, сдаться, передумать. Да, Бобби, конечно, был слабее; но в этом и была его сила.
– Ты наверняка трепался направо и налево!
Тон Мейнарда был невыносимо оскорбительным. Я подумал, что если бы Бобби хотел сообщить всему миру, что отец бросил его на произвол судьбы, у него были бы для этого все основания.
– Мы думаем, что кто-то прослушивает наш телефон! – поспешно сказал Бобби.
– Ах вот оно что! – угрожающе сказал Мейнард, сурово уставившись на развинченный аппарат. – Стало быть, ты ябедничал на меня по телефону?
– Да нет! – с запинкой пробормотал Бобби. – В смысле, я не ябедничал. Но кое-кто советовал мне попросить денег у отца, а я говорил, что не могу.
– А это все откуда? – вопросил Мейнард, потрясая в воздухе газетой.
- Предыдущая
- 15/66
- Следующая