Смертельный лабиринт - Незнанский Фридрих Евсеевич - Страница 48
- Предыдущая
- 48/80
- Следующая
Завершили и с этой темой. Грязнов уже собирался отпустить сотрудников оперативно-следственной группы, озадачив каждого в связи со своим отъездом, когда из приемной Меркулова принесли распечатанный конверт с прикрепленным к нему письмом и пометкой Константина Дмитриевича: «Срочно! Поставить в известность Турецкого!», а ниже – «Грязнову – переговорить!».
– Ну вот, – тяжко вздохнул Вячеслав Иванович, – на охоту ехать – собак кормить... Только этого нам еще и не хватало!
Он прочитал письмо, изобразил удивленную мину на лице, передал письмо Климову и сказал:
– Прочитайте вслух, здесь немного, а я схожу к Косте.
Климов, оглядев присутствующих, стал читать:
– «Господа прокуроры, вас всех наверняка интересует вопрос о смерти известного московского телевизионного журналиста Леонида Борисовича Морозова. Это не вопрос, это – утверждение. В его доме производятся обыски. На студии РТВ снимают отпечатки пальцев у сотрудников, будто это они могли убить своего коллегу. Позвольте вам заметить, господа прокуроры, что все это – чистая нелепость и самообман. Некоторые сотрудники РТВ, может быть, и виноваты, но только перед живым журналистом, а не перед покойным. И не в материалах его блистательных репортажей вам надо искать истину, а в самых корнях его биографии. А чтобы вам помочь в ваших безуспешных поисках, есть такая подсказка, но она может оказаться полезной только в том случае, если вы ее правильно поймете: это подлое убийство готовилось долго, и действительно в Москве, а сама идея его родилась у Леонида на родине. Там и ищите, господа. Сказано ведь: „Ищите и обрящете“! И убивал его не один нанятый киллер, а несколько человек, у которых он давно, в силу своего гордого и независимого характера, был поперек горла! Всего сказанного вам вполне достаточно, чтобы отыскать подлых убийц и сурово наказать их».
Климов дочитал странное письмо, написанное на вырванном из детского, вероятно рисовального, альбома листе плотной бумаги карандашными буквами, напоминавшими детскую руку. Передал остальным, чтобы посмотрели. Сам оглядел конверт, на котором не было написано ничего.
– Ну что прикажете думать? – спросил он.
– Обыкновенная анонимка, каких сотни и тысячи. И место ей – в мусорной корзине, – безапелляционно заметил Виктор Кузьмин.
– Не надо торопиться, – возразил Герасимов, оглядывая бумагу с обеих сторон. – В доме, где писалось это письмо, есть ребенок.
– Ну и что? – вмешался Игорь Петухов. – Так мы, Николай Григорьевич, ради какой-то писульки должны будем еще и семьи сотен людей, может и непричастных к делу, прошерстить – в поисках альбома для рисования, из которого вырвали лист! Это ж – каторга! Галеры! Нам такое надо?
– А между прочим, на родине Морозова, куда нас недвусмысленно отсылают, уже работает Сан Борисыч с помощницей. Почему бы нам ни подождать результатов? – добавил Гуляев.
– Кстати, Женя, – обратился к нему Герасимов, – Сан Борисыч в Нижнем уже несколько дней, а автор этого письма до сих пор про это не знает, так? И конверт пришел не по почте – два! Значит, автор проживает в Москве – три! Но знает, что корни – в Нижнем? А почему? А потому, что и сам оттуда и прекрасно знаком был с Морозовым и его окружением – это уже сколько?
– Четыре, – вмешался Климов. – А ведь автор каким-то образом связан с РТВ. Иначе откуда бы он узнал о том, что мы собирали там отпечатки пальцев? Не из тех ли он, кто там и работает? Во всяком случае, одна правда тут уже есть: убивали-то Морозова, по нашим прикидкам, как минимум двое! О чем это говорит? Автор если и не прямой свидетель, то наверняка что-то слышал.
– Нет, выбрасывать нельзя, – поддержал Герасимов. – И работать с этой анонимкой нам все равно придется. А как – решим, первый раз, что ли?
Высказались и сотрудники Грязнова из МВД, работавшие вместе с Николаем Герасимовым по шоу-бизнесу. И общее мнение было такое: надо попробовать. Правда, сам начинать никто не хотел, и получалось так, что взгляды большинства обращались на Климова, хотя старшим по званию здесь сейчас был Герасимов – полковник милиции. Ему вроде бы предоставлялось и последнее, решающее слово.
– Я думаю, – хмуро высказался Сергей Никитович, которому эта новая «находка» была хуже горькой редьки – к его-то настроению, если уж быть до конца справедливым, – что в данный момент этот вопрос уже решается на уровне заместителя генерального прокурора и Вячеслава Ивановича. Давайте не будем торопиться, а подождем, что скажет начальство. Выполнять-то все равно придется... А вот то, что надо передать эти сведения Турецкому, по-моему, это – бесспорно...
Грязнов задержался у Меркулова недолго. Вернувшись в кабинет Турецкого, он оглядел всех и спросил:
– Ваш вывод? – обращаясь ко всем сразу.
– Надо работать, – мрачно кинул Климов.
Остальные завздыхали и закивали, а что оставалось говорить?
– Ну и правильно, – «успокоил» их Грязнов. – Тогда не теряем времени, занимаемся – каждый по своей программе. Климов и Герасимов ориентируют остальных. На время моего отсутствия за старшего – Сергей Никитович. Такое решение только что принял Константин Дмитриевич. Ему и заниматься письмом. С вашей помощью. Все свободны. Климов, останься.
– Давай, Штирлиц, – улыбнулся Коля Герасимов, шутливо похлопав Сергея по плечу.
– Ну ты понял? – непонятно о чем спросил Грязнов, когда они остались одни.
– Если об анонимке – да, а если об авторе, то нет, – хмуро ответил Климов.
– Слушай, ты чего? Кило лимонов натощак сожрал, что ли? – возмутился Вячеслав Иванович. – Или?.. Погоди, погоди! – вдруг насторожился он. – Я, кажется, понял... Марина, как я и предсказывал, на хрен тебя послала, да?
– Если б на хрен... – еще больше помрачнел Климов.
– Значит, не удержался... – констатировал Грязнов. – Знаешь, ты кто? А! – Он отмахнулся рукой. – И молодец! И правильно сделала! Умница! Только так идиотов и нужно учить! Ай, молодца-а!.. – словно даже обрадовался он. – Ах, какая женщина! Чудо! Только таким му... чудакам, как ты, не дано природой это понять. Так тебе и надо!.. Все, сняли вопрос и больше к нему не возвращаемся. Твое настроение – это исключительно твоя личная забота, Сергей. И если отразится на работе... Если дело, которое ты должен сделать в течение суток, ты из-за своего, понимаешь ли, настроения растянешь на неделю, я тебя выгоню. Со всеми вытекающими, понял? – уже сурово закончил Грязнов.
– Не отразится, – твердо ответил Климов.
– Отлично. Я сейчас убываю. Связь с Саней – на тебе. Сегодня же постарайся у него выяснить, кто из близких Морозова может в настоящее время проживать в Москве? Дальше дело техники, под твою ответственность. А узнать ты можешь это, обратившись к Малининой, хоть, возможно, тебе это и неприятно. Ничего, перетерпишь. Ну, собственно, и все. Иди покури в коридоре, мне надо тут пару звонков организовать. Я позову, когда освобожусь, и дам последние указания.
И когда Климов вышел, плотно притворив за собой дверь, Вячеслав Иванович вытащил записную книжку, полистал, нашел и набрал номер городского телефона.
– Малинина слушает, – услышал он ровный и спокойный голос.
– Здравствуйте, Марина, это Грязнов. Извините, если я оторвал вас от срочных дел, у вас найдется для меня три минутки?
– Здравствуйте... Вячеслав Иванович, я вас слушаю, можете не торопиться, у меня небольшой перерыв.
Короткая пауза между «здравствуйте» и его именем, понял Грязнов, понадобилась Марине для того, чтобы решить для себя, как его называть – по имени, как в ресторане, или полностью, с претензией на официальность? Крепко, значит, обидел этот дурак хорошую женщину...
– Спасибо, Мариночка, – вернулся к недавнему «прошлому» Грязнов. – Я, собственно, хотел сказать вам несколько слов, нет, не в утешение, уж вас-то утешать не надо, вы – сильная и вообще прекрасная женщина, только дураки этого не знают. Я нынче уезжаю, а вернусь не раньше чем через неделю. И потому мной движет в первую очередь, уж простите старика, конечно, эгоистическая мысль. Тут появилось кое-что новенькое, анонимка пришла. И я подумал, что, возможно, вы могли бы оказать нам еще раз со своей стороны небольшую, но очень важную помощь. Однако в этой ситуации, которая... Ну, короче говоря...
- Предыдущая
- 48/80
- Следующая
