Рыцарь Резервации (СИ) - Артемов Александр Александрович - Страница 66

— Папа не делай глупос… — и тут же получил от отца размашистую оплеуху.

Бах! — и хлесткая пощечина едва не откинула парнишку на спину. Из его носа, заклеенного пластырем, брызнула кровь.

— Бесполезный кусок дерьма!

— Та-а-а-ак! — тут же подскочила со своего места Ларина и встала между старшим Горбатовым и Геллером. — Только драки нам тут не хватает! Роман Арнольдович, вам неплохо бы подышать свежим воздухом. Прошу! Прошу! Тимофей Борисович, мы справимся, благодарю!

Тут же со всех сторон появились смертельно бледные слуги.

— Господа, помогите Роману Арнольдовичу найти выход! — сказала Ларина, отвернувшись в попытке скрыть победную улыбку.

— Что⁈ — озирался Горбатов, вокруг которого смыкалось кольцо. — Как вы смеете, хамы⁈

— Прошу… ваше благородие… — лепетал тот самый швейцар, который пытался выгнать Аки. — На выход-с, подышать-с, воздухом-с… Иначе хозяйка-с грозиться вызвать полицию-с…

И тут Горбатов зазвездил уже ему. Удар в зубы был такой силы, что швейцар отлетел метра на два. Судя по тому, как на мгновение сверкнули глаза Романа Арнольдовича, бил барон используя магию.

И да, мы недосчитались еще пары впечатлительных дам. В толпе вскрикнули, началось шатание и ропот:

— Скандал, скандал… Безобразие!

— Вы… вы… — шипел и скрипел зубами Горбатов, оглядываясь по сторонам как загнанный зверь. — Вы… Хамы!

— Папа… — боротал Горбатов-младший, пытаясь заткнуть ноздрю, из которой тек целый ручей. — Пойдем уже!

Но Роман Арнольдович вновь вскинул руку, и тут…

— Ага, рыжий! Рыжий кожаный мешок! — заголосили откуда-то сверху, и все присутствующие вскинули подбородки. — Уложил того мудака во фраке? Хвалю! А теперь убей их всех, рыжий! Смерть людам!

— О, нет, он все еще здесь, — простонала Юлия Константиновна, когда в небе показался изрядно износившийся воздушный шар со злым автоматом вместо корзины.

— Чего уставились⁈ — заверещала злобная машина, размахивая кулаками. — Ох, дайте мне только добраться до ваших шей! Мигом передушу всех до одного!

Слуги, совсем забыв про Горбатова и учиненный им скандал, забегали туда-сюда. Требовалось срочно убрать озверевшего автомата подальше, однако он завис на такой высоте, куда даже самые высокие деревья не дотягивались. А еще, как назло, утих ветер.

Метта при этом смеялась так громко, что, казалось, моя невидимая спутница сейчас лопнет.

Безобразная сцена продолжалась еще где-то пару минут, и, наконец, Горбатов, смачно плюнув на пол, соизволил таки покинуть сад. На меня и на Ленского он посмотрел с таким выражением, с которым, наверное, во времена Гигантомахии чуды смотрели на юдов, а те отвечали им взаимностью.

— Убью… убью… убью… — беззвучно шептали губы барона, а злой автомат вторил:

— Убить, убить, убить всех людей!

Однако Горбатов торопливым шагом просто убирался прочь. За ним, хлюпая разбитым носом, засеменил его сынок.

Скоро парадная дверь захлопнулась. Да, грохот слышался даже здесь. Снова опустилась звенящая тишина, и звук удаляющейся машины мы провожали всей молчаливой толпой.

За это время никто не посмел проронить ни слова. Конечно, кроме бешеной машины, которая кружила над нами и обещала нам все возможные казни.

— Да уж… — сказала Метта и пригубила шампанское. — Да уж…

— Кожаные мешки-и-и! — бушевал летающий юд. — Кто из вас посмелее, идите сюда! Каждый получит от меня в глаз!

— Итак, — прервал я эту поднадоевшую тираду и нашел глазами распорядителя. — На чем мы остановились? Торги же продолжаются?

— Мы остановились на том, чтобы вспороть вам брюхо!

— Господи, уберите эту гадость! — закричали со всех сторон, но растерявшиеся слуги только разводили руками.

Одеревеневший распорядитель еще пару секунд тупо пялился в пространство. Лицо у него было как у приговоренного к казни — бледное, дрожащее и пустое. Хоть бери его за руку и веди прямиком на кладбище.

— Милейши-и-ий, — крикнул я ему. — Как дела? Вас вызывает Земля!

— Д-д-да… — наконец, выдал распорядитель и погладил свою потную лысину. — Вы называли цену в…

— Двадцать восемь октаэдров Огня, шесть октаэдров Воздуха, триста тридцать гексаэдров Движения и одну призму Времени, — склонил я голову. — Могу добавить еще пару десятков пирамидок, если нужно…

— Прошу прощения, — раздался голос сбоку, и я увидел Тимофея Борисовича Штерна, шефа корпуса жандармов. — Роман Арнольдович вспылил и ему нет оправданий, но все же позвольте мне увидеть эту призму Времени.

По рядам прошелестел шепоток. Шеф жандармов возвышался как скала, золотые пуговицы его идеально выглаженного мундира сверкали на солнце. Черные как смоль бакенбарды напоминали крылья.

— Она у вас действительно есть? — продолжал он, прищурившись. — Это один из самых редких и ценных артефактов. Если это просто трюк, чтобы разозлить конкурента, то он явно неудачный. В правилах торгов указано, что запрещено называть сумму, которую вы не можете предоставить.

— Аки, — кивнул я, и девушка охотно встала рядом. Затем я шепнул ей на ухо: — Дай-ка свою сабельку. Не бойся, она побудет в руках этих злых дядек всего минут пятнадцать.

И она, кивнув, вручила мне меч. Я ткнул пальцем на навершие, где и сверкал тот самый артефакт Времени.

— Еще вопросы? — обвел я глазами аудиторию. — Остальные артефакты у меня есть в рублевом эквиваленте. Итак…

И я посмотрел на распорядителя.

— Итак… — начал тот хриплым голосом. — Кто больше?..

Охотников не нашлось. То ли они были слишком бедны, то ли слишком обескуражены нашей стычкой с Горбатовым, чтобы пытаться соревноваться со мной, то ли никто еще не мог переварить нашу с Левой игру в артефактные счеты.

В Петербурге на занятиях по артефакторике мы часто этим занимались — превращали в уме одни артефакты в другие, а затем обратно. У самых увлеченных студентов (к которым принадлежали и мы с Меттой) эти перебрасывания превращались в схватки не на жизнь, а на смерть. Наш преподаватель считал, что подобная игра хорошо развивает мозг, и когда-нибудь точно пригодится в жизни.

Не соврал! Судя по тому, с каким удовольствием мне отвечал Ленский, в его учебном заведении увлекались примерно такой же пикировкой.

— Два… — буквально простонал распорядитель, с надеждой поглядывая то на одного гостя, то на другого.

Наконец, его бегающие глазки нашли Ленского.

Я тоже смотрел на него. Тот улыбнулся.

— Ой… — охнул Лев и, хлопнув себя по лбу, заерзал по карманам. — А знаете ли… кажется, я потерял кошелек… Какой я неряха!

Присутствующие разразились нервным смешком, продолжая наблюдать за распорядителем. Он открыл было рот, чтобы произнести «три», но все никак не мог вымолвить ни слова.

— Это же так просто, — проговорила Метта, появившись у него из-за спины. — Просто скажи: тр-и-и-и-и…

— Т… — сорвалось с губ Ростислава Карловича, и его кадык заходил как поршень. — Т… т… т…

— Да продано уже, продано! — замахала на него Ларина и вышла к трибуне. — Давай шлепай уже молотком и переходи к следующему лоту!

Но тот все никак не мог не то что ударить, но и закончить счет.

— Дай сюда эту штуку, если не умеешь!

Бах! — ударила Ларина по трибуне, и тут Ростислав Карлович нашелся:

— Три! П-п-продано! Юноше в пятом ряду! П-поместье Таврино продано… Итак… Следующий лот…

— Следующим лотом нужно скрутить тебя в камнедробилке, кожаный мешок! Смерть человечеству!

Двери грохнули, и с крыльца сбежал красный и жутко злой барон Горбатов. Едва не сбив с ног водителя, пытавшегося открыть ему дверь, барон прыгнул в машину. Рядом, прижимая платок к разбитому носу, уселся его сын, затем броневик дал по газам.

Поднялась пыль, и в образовавшееся облако окунулся и автомобиль охраны.

Всего один, тогда как вторая машина сопровождения, прибывшая с бароном, и не думала двигаться с места. Двигатель ожил в тот момент, когда рев хозяйского мотора затих в отдалении. Затем машина медленно покинула пределы усадьбы.