Будет больно, моя девочка (СИ) - Высоцкая Мария Николаевна "Весна" - Страница 56

Сглатываю вставший в горле ком. Вздрагиваю, когда лицо Арса оказывается рядом, и снова замираю.

Он говорит о поцелуях. Говорит о том, что хочет меня поцеловать. А я хочу? Я хочу, чтобы он меня поцеловал?

Когда это произошло в лифте, в Питере, я была ошеломлена. У меня чуть сердечко из груди не выпрыгнуло. Я сопротивлялась головой, да, но разум был подавлен. Я помню это чувство окрыленности, близости, трепета и тепла. Я помню его губы. Помню его прикосновения. Мне все это снилось. Всю неделю. Все дни, что Арс был в ЧС, он там поэтому и оказался. Его стало так много в моей жизни без физического присутствия. Просто в мыслях.

Паника. Паника. Паника.

Он продолжает смотреть на меня. У него не глаза, а бездна. Темная. Неизведанная. Пугающая.

Лучше не подходить к краю. Но я уже на нем стою. Еще шаг. Только шаг…

Он хочет меня поцеловать. Он спрашивает разрешения!

Мейхер спрашивает разрешения!!!

Киваю, едва заметно, но Арсу этого достаточно. Его губы обрушиваются на мои. Подчиняют. Кружат голову. Нет никакой нежности. Страсть. Напор. Я не успеваю дышать, думать, я не успеваю жить. Все встает на паузу. Весь мир!

Как же так получается?

Мы целуемся с открытыми глазами. Жадно смотрим друг другу в глаза. Со стороны, наверное, выглядим психами. Но в этом явно что-то есть. Меня не отпускает чувство полета. Чувство вседозволенности. Чувство свершения. Сейчас я могу все. Абсолютно все.

Ресницы дрожат. Ладони вспотели. Я полностью отдаю себя этому странному ощущению. Закрываю глаза. Млею от объятий. Касаюсь пальцами его щеки.

Страшно. Неизведанно.

Я дико стесняюсь. Понятия не имею, как себя вести. Мы просто плывем по течению, и оно мне нравится.

Арс отрывается от моих губ, обхватывает ладонью щеку.

Его губы трогает улыбка. Вот та наглая, уже мне привычная. Как в нашу первую встречу, но с одним исключением. Его глаза потеплели.

— Наконец-то ты научилась целоваться, Майя.

Мне хочется его стукнуть. Как он может так говорить? Но я смеюсь. Громко. Свободно. А потом понимаю, что, оказывается, все это время обнимаю его за шею. Прижимаюсь к его груди своей.

— Ты обещал без губ…

— Ты начала первая, — аккуратно стаскивает мою руку со своего плеча и переплетает наши пальцы.

— Первая…

***

— Мама была в шоке, — смеюсь. Мы с Арсом буквально минут пятнадцать назад вышли из кинотеатра. — Она решила, что тату настоящая и надоумил меня, конечно же, ты.

— Конечно же, я, — Арс ухмыляется и убирает руки в карманы джинсов.

Мы просто идем рядом. Флер уединения, что был в кино, пропал. Я чувствую все те же эмоции, но вот выражать их так же открыто теперь не выходит. Как только мы вышли из зала, на меня накатило оцепенение, которое вскоре сменилось стеснением. Я и шучу вроде, и улыбаюсь, но до Арса больше не дотрагиваюсь. Он, к счастью, попыток меня потрогать тоже не предпринимает.

Я смотрела очень много романтических фильмов и столько же читала книг о любви, но в реальности все оказывается иначе. Да, сердце бьется чаще. Да, эмоции через край, но кто же знал, что будет еще вот это глупое стеснение и страх? Приходится подбирать слова, чтобы не сказать лишнего, а в голове в этот момент вертится миллион вопросов.

Целуются ли в кино на первом свидании? Да и было ли это свиданием? Это вообще нормально, когда человек, которого ты на дух не переносила, вдруг стал тебе так сильно симпатичен? А что думает об этом Арс? Кто я для него? И вся эта ситуация — он сам как ее видит?

До жути хочется заглянуть ему в голову, ведь в книге или фильме ты всегда знаешь, о чем думают двое, в жизни же отвечаешь только за себя.

Так легко обмануться. На самом деле очень страшно обмануться. Очень и очень страшно, особенно с таким, как Мейхер. Я видела его темную сторону, знаю, на что он способен…

— Да, — часто киваю, — папа на кухню как раз в этот момент зашел. Мама с ужасом в глазах, на мне футболка, поэтому картинку на руке видно, — хихикаю. — Папа, правда, сразу просек, что это просто нарисовано. Все выдохнули.

Улыбаюсь и опускаю взгляд себе под ноги. Оба затихаем. Просто идем вперед, и это так странно. И со стороны, наверное, и по моим ощущениям. Кто бы мог подумать, что я и Арс… Кто бы мог подумать.

Ловлю его взгляд. Заостряю уголки губ.

Снова смотрим вперед. Переглядываемся, конечно, весь путь до светофора, который загорается красным.

В толпе внимательно разглядываю профиль Арсения. Мысли гонят меня вперед, дальше и дальше. Они разные. Непривычные. Пугающие. А еще все со знаком вопроса на конце. И ответов у меня нет.

Поджав губы, снова впиваюсь глазами в Мейхера. Он отвлекся, ему кто-то позвонил.

Жадно рассматриваю его, и сердце в этот момент ускоряется.

Кто мы друг для друга?

Мы встречаемся? Мы пара? Кто бы знал.

Что я чувствую? Чего хочу? Я не знаю.

Все слишком запутано. Слишком сложно.

Есть ли у нас вообще общие темы для разговоров? А интересы?

Если да, то почему мы молчим? Кто должен заговорить первым? В кино было проще, там сама атмосфера располагает к молчанию, а на улице, среди людей и шума, тебе будто нужно вливаться в эту атмосферу, поддерживать ее. Болтать без умолку, улыбаться, смеяться, быть веселой, заводной…

Он так ничего и не сказал про мое платье, прическу. Не сделал комплимент даже. Это плохо. Я же старалась, наряжалась, а он будто и не заметил. Ему, наверное, все равно.

— Может, мы в парк завернем? — после паузы предлагает Арс. Мы как раз перешли дорогу. — Там не так шумно.

— Да, давай, — хватаюсь за его предложение, как за спасательную соломинку.

Я по жизни болтушка, легко нахожу общий язык с людьми, могу часами о чем угодно говорить, но явно не сегодня. Язык прилип к небу. Мне нужен толчок. Помощь. Нужен первый шаг. Первый шаг именно от Мейхера, иначе я окончательно замкнусь в себе.

— Пошли, — Арс протягивает мне руку.

Пару секунд смотрю на его ладонь, нерешительно переминаюсь с ноги на ногу, а потом касаюсь ее пальцами.

Арсений тем временем быстро что-то пишет в мессенджере, а мимо нас проходит шумная компания парней. Становится не по себе. Они громко смеются и матерятся. Провожаю их взглядом и мысленно радуюсь, что мы свернули в парк, а они прошли мимо.

Чувствую тепло его кожи. Наши пальцы переплетены. Тишина давит. Я была уверена, что, когда вокруг станет не так многолюдно, разговор будет завязать проще, а по итогу продолжаю молчать.

Мы идем по аллее, подсвеченной фонариками. Арс хмурится, а потом поворачивает голову и спрашивает:

— Ты замерзла? У тебя пальцы холодные.

— А… Это… У меня часто так. Кончик носа еще, — улыбаюсь, совсем не ожидая, что Арсений коснется его тыльной стороной своей ладони.

Вздрагиваю и тут же хочу отвернуться. Перебарываю себя в последний момент и перевожу тему.

— Вы с Маратом помирились?

— Если это можно так назвать. Он собрался забрать доки, а просветил об этом утром. Сегодня. На мир не тянет.

— Значит, Марат сообщил тебе только сегодня, что переводится?

— Ага.

— И ты злишься?

— Не особо рад, естественно.

— Он решил, что ты бы его не поддержал.

— Я бы и не поддержал. А ты вроде хотела быть следователем, а не адвокатом.

— Ха, — громко цокаю языком. — Почему у тебя к Тае такое предвзятое отношение вообще? Она тебя покусала, а мы все не знаем? — улыбаюсь.

Мейхер ловит мой взгляд в этот момент. Ухмыляется.

— У тебя ко мне тоже предвзятое отношение, Майя.

— Ну мне есть на что опираться в этом плане.

— Да, помню. Собаки, угрозы, бассейн. И что там еще?

— Хамоватое обращение с девушками! — задираю нос.

— Прям вот хамоватое?

— Ужасное, Арсений. Кошмар просто какой-то. — Пару секунд выдерживаю образ строгой училки, а потом начинаю хихикать. — На самом деле это тайна и большое открытие, если что, — понижаю голос, — мне очень просто с тобой общаться. Типа можно сказать все что угодно, любую чушь, страх… Не знаю. Ты реагируешь как-то по-другому, не как все, а как мне надо, что ли…