Будет больно, моя девочка (СИ) - Высоцкая Мария Николаевна "Весна" - Страница 55

— Конечно.

Майя наблюдает за тем, как брюнетка в красной жилетке скрывается за дверью, и, выпустив шумный вздох, присаживается в кресло рядом со мной.

— Можно было не выпендриваться, — снимает пальто, бросая его на кресло в соседнем ряду.

— Ты пришла смотреть фильм в качестве извинения. Смотри, — произношу сухо, сосредотачиваясь на киноэкране, а сам от нервов все это время отбиваю ногой какую-то дурную чечетку.

Оказывается, оставаться с Майей один на один прикольно только в мыслях, в реальности же меня накрывает волнение.

Вида я, естественно, не подаю, но что, блин, с ней делать тут дальше, понятия не имею. Пришли смотреть кино — вот и смотрим…

Официант приносит меню, а двадцать минут спустя наш заказ. Майя, крепко сжав в руках стакан с молочным коктейлем, смотрит на экран. Иногда прищуривается.

Мне на фильм плевать. Я не слежу за сюжетом, не в курсе, в чем там суть и насколько это страшно… Я пялюсь на Майю все это время как больной, одержимый фанатик, смотрю на нее в любой удобный момент. Момент, когда она не видит.

— Ой!

В фильме кто-то резко выпрыгивает из-за угла. Майя вздрагивает и чуть не роняет стакан.

Глядим друг на друга.

— И совсем не страшно, — бормочет, а сама возвращает коктейль на стол и обнимает свои плечи.

— Я вижу.

Майя замирает. Наблюдает за действиями на экране. Взвизгивает, а потом хватает меня за руку.

Ее прикосновение равносильно удару тока. Меня подбрасывает прямо в кресле. Дыхание перехватывает. Сжимаю ее пальцы крепче, хватая воздух ртом, наблюдаю. Как Майя морщит нос, снова прищуривается и взвизгивает.

Смотрю на нее не отрываясь. Она это чувствует. Не сразу, но, когда поворачивается, спрашивает:

— Ты чего?

Мотаю башкой, мол, ничего, а Майя, как назло, облизывает губы, продолжая смотреть в мои глаза.

Подаюсь к ней ближе, совершенно неосознанно для самого себя. Просто проходит мгновение, и мы сидим лицом к лицу. Майя напрягается, пытается высвободить свои пальцы из моей руки, но я сжимаю их крепче.

— Арс…

— Хочу тебя поцеловать.

— Мы договаривались.

Она шепчет, а я игнорирую эти ее слова. Смотрю. Просто смотрю ей в глаза не отрываясь.

— Можно я тебя поцелую?

Майя размыкает губы. Вижу, как подрагивают ее ресницы, как учащается дыхание, а вспышки на экране то поглощают ее облик, то, наоборот, подсвечивают.

Когда Майя едва заметно кивает, земля из-под ног уходит.

Она кивает, и весь этот чертов мир рушится. Вся моя жизнь рушится. Сейчас.

Майя

— Это не то. Точно не то! — отшвыриваю в сторону очередное платье и лезу за следующим.

В моей гардеробной вот уже как минут двадцать творится полнейший хаос. Все разбросано: платья, юбки, пиджаки, сумки, ботинки и даже украшения.

Понятия не имею, зачем я это делаю. Для чего, а главное, для кого, блин, хочу нарядиться? Для Мейхера? Смешно!

Прикладываю плечики с очередным платьем к груди, смотрю на себя в зеркало и отбрасываю его за спину. Изначально мы с Арсом договаривались пойти в кино сразу после школы, но к концу учебного дня пришли к тому, что лучше перенести этот поход на семь вечера. И это, если честно, было худшим решением, ведь стоило мне попасть домой, и я начала париться на тему: в чем пойду и как буду себя там вести.

Кошмар какой-то. Такое ощущение, что для меня эта встреча важна. Я просто согласилась в качестве извинения. Только и всего. Так и есть же.

Внушаю себе эту установку уже больше часа, но, несмотря на это, продолжаю торчать в гардеробной.

Мамины шаги не слышу. В самый последний момент замечаю ее отражение в зеркале. Вздрагиваю и, перекинув пиджак, который только что достала, через локоть, поворачиваюсь к ней лицом. Нервно приглаживаю растрепавшиеся локоны и бегло оцениваю обстановку вокруг себя. Колоссальный бардак.

— Какой у тебя тут… Творческий беспорядок, — мама присаживается на банкетку, перед этим подцепив с нее мою юбку. — Куда собираешься?

— Погулять, — бросаю случайный взгляд на бледно-розовое платье. Тянусь за ним. Про пиджак тут же забываю.

— С кем, если не секрет?

Слышу мамин вопрос, но мозг в этот момент довершает образ.

— С Арсом, — бормочу, но так, чтобы мама услышала, и достаю белое пальто. Тут же выдвигаю секцию с замшевыми казаками. Представляю все это на себе. Отлично. Нежно.

Интересно, Мейхеру понравится?

Боже, да ему и не должно нравиться! Что у меня в голове? Что с моей головой? А со мной что?

— Свидание?

— Это не свидание, мам, — закатываю глаза. — Я тебе уже говорила, что Марта все придумала и Мейхер мне не нравится. Совсем. Я не обнималась с ним в лифте.

— Ладно. Прости. Я помню.

Слышу улыбку в ее голосе, несмотря на то, что на маминых губах ее нет.

Вообще, я была уверена, что такие, как Мейхер, моим родителям не нравятся. Мне такие тоже не нравятся, между прочим. Но тем не менее мама вполне позитивно отреагировала на Арса. Несмотря на все эти его закидоны, чудовище она в нем, судя по всему, не разглядела.

Я, если честно, после прилета из Питера совсем растерялась. Вечером мы с родителями сели за стол переговоров. Я спрашивала, они отвечали. У них и правда был конфликт, когда я была совсем малышкой, но никаких измен не было, никто никого из последних сил никогда не терпел. Они любят друг друга. Я всегда это знала и видела. Теперь даже стыдно, что усомнилась. Дурочка. Какая же дурочка.

Тем же вечером мама рассказала папе про Арса. Про наш с ним побег. Он выслушал все это спокойно, подробней расспросил про Мейхера, а я в сотый раз заверила, что мы просто друзья. Не больше. Папа поверил. Думаю, что поверил.

Правда, уже перед сном мама заглянула ко мне в спальню одна и посоветовала не терять голову. Вроде как предупредила, что мальчики типа Арсения любят и могут создавать проблемы на пустом месте. Потом, конечно, сказала, что она за меня переживает, и напомнила, что я всегда и все могу ей рассказать. Могу посоветоваться по любому поводу.

— Может быть, тебя подвезти в город?

— Да, давай, — соглашаюсь только для того, чтобы мама не думала, что мы с Арсом — парочка. Потому что это и правда не так!

Понятия не имею, что они с отцом там себе напридумывали, но мне последние дни кажется, что они постоянно надо мной подшучивают на эту тему…

В кино я опаздываю. Мы попадаем в пробку, Арс ждет меня в парке и, когда я прихожу, выглядит недовольным. А дальше все происходит точно как в плохом кино: мы идем на ужастик, зал оказывается пустым. В нем нет никого, кроме нас и монстров на экране. Мне жутко. Страшно. Я терпеть не могу ужасы и жалею, что снова решила показаться смелее, чем я есть на самом деле.

Пялюсь в экран, а в голову то и дело лезут мысли в стиле — он на меня даже не посмотрел ни разу толком. Я как дура надела это платье, укладывалась почти час, а он весь вечер пялится в сторону. Я будто пустое место для него. Как же так? В какой-то момент на глаза наворачиваются слезы. Это какое-то дурное, не поддающееся объяснению отчаяние. Я не знаю, почему так болезненно реагирую на этот игнор. Сама всю неделю этим же занимаюсь, а теперь вот…

Просто в Питере, там, в лифте, все было иначе. Я, кажется, поверила. Очаровалась. И да, на мгновение потеряла голову.

Вот и сейчас, сейчас все происходит по тому же сценарию. Именно эти ощущения мною движут, когда я хватаю Арсения за руку. Мне и правда страшно. Я визжу из-за резко выпрыгнувшего со стороны монстра. Сжимаю ладонь Арса, взвизгиваю, зажмуриваюсь. А потом чувствую, как он сжимает мои пальцы. Делает так, что теперь его рука их накрывает.

Замираю. Кажется, даже не дышу. Когда поворачиваю голову, понимаю, что Мейхер на меня смотрит. Причем у него такой взгляд, будто маньяк не в этом ужастике на экране, а вот он, передо мной.