Волга впадает в Гудзон - Незнанский Фридрих Евсеевич - Страница 24

• Предыдущая
• 24/53
• Следующая

– Что ж, – произнес наконец Турецкий. – Я считаю, что в целом работаем пока удовлетворительно, в неплохом темпе. Владимир Владимирович, сейчас Вячеслав Иванович передаст вам с Померанцевым все материалы по Голубинской, которые у него имеются. Вы будете заниматься ее персоной. Валерий, поработай-ка над любовничком: по нему у нас почти ничего нет. Яковлев пусть продолжает разбираться с «субару» и вояками, ну и ты, конечно, тоже. Запрос сотоварищам из ФСБ по поводу ситуации с «красными бригадами» послал?

Померанцев устало кивнул.

– Хорошо... Галя, твой очередной отчет жду послезавтра, постарайся к тому моменту разобраться не только с мобильником: меня интересует его машина. Слава, думаю, нам все-таки понадобится «Глория», позвони Денису, договорились?

Грязнов-старший вздохнул и ничего не ответил.

– Да не вздыхай ты так, право слово, просто душу рвешь. Хочу просто позаимствовать у него кое-что из технического оснащения ЧОПа, «маячок» меня интересует. У нас, пока все оформишь по нынешним временам, не то что все поезда уйдут или машины, но и лошади с телегами успеют уползти. В общем, Галя, если номер пройдет, вызовешь Яковлева по срочной связи, пусть поездит за Вагиным. Так, с тобой все – приятных снов. Сам я займусь «американцами», но если у кого-то из вас в процессе работы всплывет «зарубежная» версия, связаться со мной в любое время суток. Если вопросов нет – все свободны.

Как всегда, оставшись вдвоем, старые друзья присели перед уходом за пару рюмашек коньячку, запасы которого у Александра Борисовича никогда не иссякали.

– Ну что? – поинтересовался Слава Грязнов, первую порцию опрокинувший одним махом. – Судя по всему, прослушивать Галкину кассету ты сегодня не собираешься?

– Слушай... Побойся бога, а? – Турецкий сурово сдвинул брови, глянув на друга исподлобья. – Помимо всего прочего – я имею в виду работу – Костя меня сегодня вызывал пять – понимаешь, пять! – раз... Его самого топчут сверху все, кому не лень, а он соответственно меня.

– И что ты ему? – полюбопытствовал Грязнов-старший, наливая себе следующую порцию напитка.

– На пятый раз нервы не выдержали – разорался. Больше до самого конца дня не трогал, за что ему отдельное спасибо. Поскольку его самого, по словам Клавдии, по очереди поимело все президентское окружение.

– Наверняка и сам Президент в стороне не остался!

– Ну с ним-то Меркулов ездил на встречу еще в первый день, если не ошибаюсь, часа через два после убийства. Слушай, давай о чем-нибудь другом для разнообразия поговорим, а?

– С удовольствием! Только вначале скажи, во сколько мы с тобой завтра по этой кассете встречаемся?

– Ч-черт... Ну до половины девятого у нас летучка. Если хочешь, приезжай пораньше, сиди для начала один слушай, если нет...

– Ни за что! – буркнул Грязнов. – Вы все устаёте, а я что, из другого теста сделан?

– Тогда выспись и приезжай к десяти.

– К девяти! Вместе послушаем, – возразил Грязнов.

– На тебя, я смотрю, не упаришь. Все, тема закрыта!

– Как там твоя Ирина Генриховна? – подчеркнуто поспешно поинтересовался Слава и подмигнул Турецкому, уставившемуся на него с возмущением:

– Я же сказал – давай сменим тему!

– Так я и сменил, – округлил брови Грязнов-старший.

– Черта с два ты ее сменил! Я из-за этого проклятого убийства знаешь когда Ирину Генриховну видел в последний раз не в глубоко спящем виде?!

Турецкий возмущенно фыркнул и потянулся к своей рюмке.

– Ну в таком случае за ее здоровье, – улыбнулся Вячеслав Иванович. – Прозит!

Мария Ипатьевна Слепцова поставила на белоснежную скатерть чашку чаю, ласково глянула на сына и, пододвинув к нему поближе вазочку с печеньем, присела напротив него за стол.

– Я понимаю, Феденька, – произнесла она, – что куда тебя командируют, туда и едешь и не имеешь права отказываться. Но сказать, на сколько, ты ведь мне можешь? Ну заодно и успокоить: я так надеюсь, что едешь ты не на юг! Как подумаю, что я пережила, пока ты служил в Чечне...

– Успокойся, мама, – усмехнулся Федор и с удовольствием отхлебнул крепко заваренного чая, – там, куда я направляюсь, чернозадые и не ночевали!

Мария Ипатьевна при слове «чернозадые» поморщилась, но ничего не сказала, продолжая вопросительно смотреть на сына.

– А вот на сколько... Тут, мамуль, даю слово, зависит не от меня, отец может подтвердить!

– Так он знает, куда ты едешь?

Обида, прозвучавшая в голосе матери, заставила ее сына улыбнуться:

– Нет, конечно! Зато он в курсе того, что такое офицерская служба!

Мария Ипатьевна вздохнула.

Что такое офицерская служба, она и сама знала не хуже своего супруга. Со Степаном Петровичем Слепцовым они поженились еще в те далекие времена, когда он был курсантом военного училища, а она студенткой – выпускницей истфака МГУ. По распределению, полученному после защиты диплома в одну из московских школ, Мария Ипатьевна успела поработать всего несколько месяцев, после чего началась их со Степаном походная жизнь: вначале Дальний Восток, затем несколько лет на Севере, далее были и Зауралье, и Приуралье и, наконец, последнее место службы Слепцова – Западная Украина.

Но в какие бы дальние дали ни забрасывала их судьба, без дела Мария Ипатьевна не сидела: даже в самых маленьких военных городках имелись дети, а следовательно, требовались учителя. Привыкшая к походной жизни, она, как любая женщина, мечтала тем не менее об оседлости и, с ее точки зрения, сделала все, чтобы единственный сын Федор не пошел по стопам отца. С детства старалась заинтересовать его историей, и вполне в этом преуспела.

Сын историю не только любил, но и знал преотлично, особенно отечественную. Тем большей неожиданностью стал для его матери выбор, сделанный Федором после окончания школы. Вслед за отцом он пошел в военное училище.

Мария Ипатьевна впервые в жизни, уговаривая Федора поступать куда угодно, кроме избранного им учебного заведения, пустила в ход слезы. Не помогло.

– Мама, – ласково, но твердо произнес он, подводя черту под многочисленными дискуссиями, в которых глава семьи не участвовал, твердо держа нейтралитет, – выслушай наконец мои аргументы! Ты же историк, неужели не видишь той закономерности, между прочим именно исторической, которая руководит судьбой России?

– Что ты имеешь в виду?

– Только то, что русский народ давно уже стал жертвой своего отношения к ассимиляции! Нет, ты только взгляни на статистику! Если так и дальше пойдет, нация наша просто исчезнет с лица земли, и очень скоро. Начиная с татаро-монгольского ига, все эти узкоглазые и чернозадые, да еще с присоединившимися к ним иудеями, планомерно уничтожают Россию. А ведь когда-то мы звались святой Русью! Мама, если ты этого не видишь и не понимаешь – ты плохой историк. России нужна защита, особенно теперь, когда все эти окраины одна за другой начинают мнить себя отдельными государствами!

– Да и черт с ними, пусть катятся! – не выдержал и подал реплику полковник, присутствующий при их разговоре. – Вспомни, сынок, хотя бы эту самую Западную Украину: как тебе жилось в Рахове? Ты уже большой тогда был, должен помнить, как москалем дразнили. Да и солдат в увольнение мы меньше чем по пять человек не отпускали – с условием, что не отойдут друг от друга.

– А я о чем?! – Федор глянул на отца, потом снова повернулся к матери. – Я как раз о том, что России нужна защита! И на границах, и изнутри! Мы должны сохранить нацию, и военные – это как раз те люди, которые в состоянии эту задачу решить.

– Ну с чего, с чего ты взял?! – воскликнула Мария Ипатьевна, совершенно не понимавшая хода сыновних рассуждений. – Уж кто-кто, а ты-то должен знать, что такое военная служба! Не успеешь на одном месте прижиться – тебя дальше гонят, а куда – узнаешь в последний момент. Федор, не делай глупостей! Поступай на истфак. И жить есть где – бабушка с дедом только рады будут, а то видимся раз в году, а они уже старенькие. Если ты так своеобразно мыслишь, займешься наукой, может быть, школу свою создашь.

• Предыдущая
• 24/53
• Следующая