Волга впадает в Гудзон - Незнанский Фридрих Евсеевич - Страница 21
- Предыдущая
- 21/53
- Следующая
– Где все это происходило?
– Офис «Технокласса» на Тверской, недалеко от Брюсова переулка, там и было, на той стороне, где переулок...
– Как далеко от перехода?
– Наверное, метрах в десяти... Точно не скажу, у меня глазомер не очень хороший.
– Когда вы в последний раз связывались с вашим замом, рекомендовавшим этого Григорьева?
– Павел звонил мне примерно за два-три дня до этого кошмара, сказал, что они с женой решили рвануть в Египет, в Турции им что-то не понравилось. Обещал оттуда позвонить, но так и не позвонил. И мобильный у него не отзывается – отключен...
Об этом Дубинский уже знал – выяснил сразу после того, как стало ясно, что Григорьев исчез бесследно, и обнаружилось, что в клубе он работал временно, замещая Левина Павла Борисовича, который и рекомендовал его вместо себя, отправляясь в длительный, взятый сразу за два года отпуск. Несколько попыток связаться с ним по мобильному номеру оказались безрезультатными. Молчал и телефон супруги Левина.
Что касается домашнего адреса Григорьева, указанного, как утверждала кадровик клуба, в его паспорте, он оказался фальшивым. По месту, где якобы был зарегистрирован Григорьев, находилась сауна. Судя по всему, фальшивым был и сам паспорт. Поэтому Владимир Дубинский в постановлении о розыске и аресте «Димы» его фамилию на всякий случай указал как двойную: «Степанов», возможны документы на имя «Григорьев». Ясно было одно: фальшивый полковник, забравший Иванова из больницы, и менеджер Григорьев – одно и то же лицо.
Совпадало и словесное описание главврача с описанием внешности менеджера, полученным от сотрудников клуба. Перечитывавший его бессчетное количество раз Дубинский почти видел перед собой высокого, круглолицего мужчину с тяжелым подбородком и маленькими, глубоко посаженными серыми глазками, поймать взгляд которых практически невозможно.
Впрочем, что касается их цвета – в наше время и его можно подделать, обзаведясь соответствующими линзами. А волосы перекрасить и того легче...
Владимир Дубинский вздохнул и понял, что уже некоторое время в его кабинете стоит тишина. Он перехватил опасливый взгляд Сибиркина и встряхнулся: пора было отправлять этого труса восвояси, а затем еще долго и нудно разбираться, не солгал ли он еще в чем-нибудь, все ли концы с концами в его «правдивых» показаниях сходятся, не затаилась ли между строк пауза, за которой кроется умолчание. А для этого еще и еще раз прослушивать аудиозапись опроса.
– Скажите, – нерешительно поинтересовался Сибиркин, наблюдая, как следователь, явно неохотно, подписывает ему пропуск. – Что теперь будет... со мной?.. Вы ведь не выдадите меня, если поймаете этого Григорьева? На Западе, например, существует целая программа по защите свидетелей, а у нас...
– Я вижу, вы западное законодательство знаете лучше, чем отечественное, а лучше бы наоборот! – холодно прервал его Владимир. – В таком случае не только бы не лгали в своих показаниях, но и не скрывали бы от следствия важных фактов, зная, что за это придется отвечать!
– Я не скрывал! – заволновался Сибиркин и, вновь глянув в зеркало, хрустнул пальцами.
«Так я тебе и поверил, – мысленно возразил Дубинский, – явно где-то соврал, скотина трусливая. Ну погоди, как говорится, не в последний раз видимся».
Вслух он на этот раз не сказал ничего. Дождавшись, когда Гордей Васильевич, пробормотав по дороге три раза «До свидания» и «Всего наилучшего», пятясь как-то боком, покинет его кабинет, следователь выбрался из-за стола и, подойдя к окну, с трудом сдвинул шпингалеты. Хотя форточка была открыта все это время, Владимиру Владимировичу хотелось открыть еще и окно, чтобы проветрить комнату после визита Сибиркина как можно основательнее.
Он и сам постоял возле него – посмотрел на залитую солнцем улицу, посередине которой проходило оживленное шоссе, и лишь после этого вернулся к столу. Перемотав запись этой довольно длинной беседы, Дубинский сосредоточился, прикрыл глаза и включил пленку сначала – с того момента, как Сибиркин вошел в его кабинет. Намереваясь прослушивать все раз за разом до тех пор, пока не поймет, где же все-таки Гордей Васильевич в очередной раз солгал.
9
– Знаете, Александр Борисович, – усмехнулся Валерий Померанцев, один из лучших «важняков», работающих под началом Турецкого, – у меня складывается впечатление, что наши коллеги «оттуда» если и не знают точно, кто заказал Мансурова, то, во всяком случае, здорово кого-то подозревают.
– Ну да? – Турецкий усмехнулся, сдвинул на нос очки и иронично посмотрел на Валерия. – Может, ознакомишь нас с основаниями для твоих впечатлений?
Все собравшиеся этим поздним вечером в кабинете Александра Борисовича – Слава Грязнов, Галочка Романова, Володя Дубинский – немедленно повернулись к сидевшему, по обыкновению, в самом дальнем от начальства углу Валерию. Следователя это ничуть не смутило.
– А что тут рассказывать, – пожал он плечами, – по-моему, все и так ясно! Мансуров – птица сами знаете какого полета. В таких случаях, когда жертва столь высокого, да еще фактически государственного уровня, при формировании оперативно-следственной группы представители нашей замечательной ФСБ вводятся в нее с неизбежностью, верно?
Он обвел глазами присутствующих и, поскольку все молчали, продолжил:
– Лично я не помню ни одного случая, чтобы было иначе – кроме нынешнего. Спрашивается: почему? Отвечаю: наши давние друзья «оттуда» по каким-то причинам не пожелали светиться в расследовании официально, занявшись явно провальной версией терроризма. Какой, к черту, терроризм, когда даже взрывное устройство само по себе свидетельствует, что они к этому никакого отношения не имеют?
– Ты это о том, что террористы обычно используют помимо тротила начинку из металла? – поинтересовалась Галя Романова.
– И об этом тоже. Есть еще кое-какие тонкости с этой адской машиной... И не только с ней!
– Еще что-то? – Галочка смущенно улыбнулась. – Извини, я не видела экспертного заключения.
– Ну тебе оно вроде бы и ни к чему, но... Словом, сама схема преступления совершенно для террористов нехарактерна: эти господа обходятся, во всяком случае обходились до сих пор, взрывами в чистом виде, не говоря о том, что таких следов, как наши киллеры, не оставляют! Все в курсе, что в кустах, где сидел снайпер, остались не только гильзы, но еще и полиэтановый коврик, на котором этот гад со всеми удобствами устроился в ожидании жертвы? А еще что-то вроде выломанной неподалеку рогатины, на которую он явно опирался в момент прицела.
В кабинете повисло молчание, и Померанцев продолжил.
– Ясное дело, без этого он бы мог и не справиться со своей задачей: у «клина», если кто не знает, такая отдача, что новичку в этом деле мало не покажется.
– Валерий, – вмешался Турецкий, – ты вроде бы хотел о другом сказать. Насчет подробностей покушения и убийства в необходимой для работы мере все проинформированы.
– Сейчас скажу... Так вот, как вы думаете, почему фээсбэшники официально в нашу группу не входят? А я вам скажу почему: чтобы информация по расследованию тоже не шла, во всяком случае по их каналам. Конечно, за исключением информации по совершенно идиотской террористической версии! А это значит что?
– Ладно, хватит умничать, – не выдержал Вячеслав Иванович, – все уже и так давно поняли, что это может означать: кто-то из их же сотрудников или – бери выше – словом, персонажей, имеющих доступ к следственной информации в их системе, подозревается в... Ну ясно в чем!
– Вот именно! – кивнул Валерий и торжествующе посмотрел на Турецкого.
Александр Борисович, обнаружив, что его подчиненный наконец выговорился, не выдержал и улыбнулся Валерию, прежде чем ответить на его довольно-таки длительный монолог. Выговориться своему «важняку» он дал преднамеренно, хотя с самого начала понимал, куда тот ведет, и даже был с ним целиком и полностью согласен: зная темперамент Померанцева, он понимал, что пока того мучают соображения такого рода, перейти к сути дела в его присутствии не удастся.
- Предыдущая
- 21/53
- Следующая
