Я влюблен в ужасную женщину, или Заколдованные конфеты Блум (СИ) - Волкова Риска - Страница 27

— Нет. Не люблю. Ни капельки.

— Тогда зачем?

На миг задумалась. А правда, зачем?

Я вспомнила, какой головокружительный у нас с ним был роман. Он так ухаживал, дарил цветы, водил по ресторанам. Мне было приятно, замученной бедняцкой жизнью у опекунов, вспомнить оставленное прошлое. Все это напоминало мне родителей. Жизнь с ними. Роскошь, рестораны, когда деньги можно бросать на ветер, так их много.

Потом я поняла, что довольно сильно ошибалась. На деньги не купишь счастье… Но уже было поздно. Я слишком заигралась в эту игру, и расставаться с подобной жизнью мне было сложно. Я уже была блистательной Люсиндой Блум. Той, кто я есть. Отчасти, такой меня делал Смитти Винстор, под которого я привыкла подстраиваться. А еще я хотела словно что–то доказать самой себе. Что могу прекрасно устроиться и без дяди Сэма и тети Ланси.

— Сожалею, что все так сложилось.

Кажется, я все это рассказала вслух, и Хаски услышал. Что ж… Пусть знает правду.

— Такая уж я. Наверное, считаешь меня глупой пустышкой, падкой на чужое богатство?

Он качнул головой.

— Вовсе нет. Считаю, что ты маленькая девочка, которая рано лишилась родителей. Знаешь, что–то такое я испытывал после пропажи сестры. Искал ее отголоски везде… Окружал себя похожими людьми и вещами. Вон, даже сладкое полюбил, как она… — улыбнулся Хаски, а мне почему–то на душе потеплело.

Если честно, я думала, что он ко мне по–другому начнет относиться после моих откровений, пусть не закричит, но хотя бы презрительно усмехнется… Но он… Он отчего–то вдруг обнял, зарываясь носом в мою макушку.

— Глупенькая… Маленькая девочка, которая все время храбрится… Думает, что сильнее всех… И не хочет, чтобы ее оберегали…

Это было странно. Очень тепло и… И нежно. Так, будто бы Лео любил меня.

Я отстранилась. Иллюзий все же лучше не питать. Иначе они утянут тебя в такую дыру, что из нее и не выберешься. Понятно, что он был влюблен в меня в школе и все такое… Но сколько лет прошло? Потом, я, можно сказать, растоптала его все чувства на корню тогда с этими прыщами… И после, уже в Порт–Хофленде, я даже не узнала его… Вряд ли в нем остались какие–то эмоции, кроме снисходительной вежливости. Так что не думаю, что этот жест, эти теплые объятия, — что–то большее, чем просто желание утешить.

— Ты хороший человек, Лео, — шмыгнула я носом. — Но думаю, что на сегодня воспоминаний достаточно.

Хаски вздохнул.

— Как скажешь.

— Ты хотел показать мне комнату Венди, — уже посерьезнев, сказала я.

— А как же воспоминания?

— Это — уже работа.

И это было правдой. Если не решим дело Амбидекстра до вторника, у всех нас будут большие проблемы.

— Здесь все так… — я чуть замялась, подбирая слова. — Сладко!

Хаски с грустью улыбнулся, закрывая за мной дверь.

— Венди любила все эти пастельно–розовые и персиковые тона. Рюши, красивую вышивку, глянец. Она всегда считала, что любая девушка должна себя окружать именно такими вещами. Женственными и милыми.

Приторными. Венди окружала себя именно приторными вещами, даже не сладкими. Но вслух я, разумеется этого не сказала.

Я осматривала комнату, изучая картины, развешанные на стенах, перебирая множество альбомов, что пылились на полках.

— Она любила живопись? — спросила я, заинтересованно рассматривая акварельные пейзажи.

— Венди отлично рисовала. В детстве ей даже нанимали учителя, он очень ее хвалил, — пояснил Хаски. — Возможно, что если бы родители не решили ее судьбу этим договорным браком, она бы поступила в Академию, на магическую архитекторику.

Я кивнула.

— А что жених? Кто он?

Хаски улыбнулся.

— Ты будешь удивлена. Жених Венди — это брат нашего Фиджа. Наши родители много общались…

Я приподняла бровь. То–то тогда меня насторожило, что Хаски так легко называет Оваро по имени! Оказывается, они довольно хорошо знакомы…

— Надеюсь, вы не разругались из–за этой ситуации?

Хаски качнул головой.

— Нет. Мы все многое сделали, чтобы ее найти. Но все безрезультатно.

Я кивнула.

— Ясно…

Еще раз оглядела комнату. Кроме любви к рисованию ничего примечательного — мягкая большая кровать, двустворчатый шкаф, сложенный мольберт у стены, рядом со столом… Разве что…

— Интересная вещица… — я подошла к столу, на котором заметила маленькую фигурку — бронзовую бабочку.

Будучи женщиной, я была падка на такие изящные штучки. Крылышки бабочки украшали маленькие круги — шестеренки. В одном из них были часики, которые до сих пор шли, в другом — календарный день, в еще одном — зеркальце. А последнее было закрыто.

— Тут какой–то секрет… — прошептала я, прищурившись и переворачивая бабочку.

Заметила небольшое углубление там, где шестеренка была закрыта. Поддела ногтем. Раздался щелчок.

— Что это? — выдохнул Хаски, заглядывая мне через плечо.

— Тайничок. Такие обожают девушки. Тут можно хранить красивый камушек или прядь волос любимого… Но здесь нечто иное…

Я вытащила маленький кусочек картона. Перевернула.

— А вот и ответ на все наши вопросы, Лео!

— Ничего не понимаю… — прошептал мужчина.

Ну разумеется, Хаски! Куда уж тебе понимать. Если молодая девица хранит, словно святыню, портретик жениха, на кой дьявол ей сбегать⁈

— Ее похитили, Лео. Она точно не стала бы сбегать от того, кто ей был дорог. Вглядись в изображение. Это же Лукас Оваро?

— Вот эта комната свободна… — Абрау Хаски распахнула дверь, впуская меня в помещение. — Это гостевая комната.

Я кивнула, проходя внутрь. Здесь было все необходимое для комфортного отдыха. Наверное, семья Хаски частенько принимала гостей.

— Спасибо.

Женщина уже хотела уйти, но неожиданно поджала губы.

— Вы ведь не его невеста? Верно?

— Нет.

Я заметила, как у Абрау дернулся уголок рта. Удивительно похоже на Дьявола.

Мне стало отчего–то стыдно.

— Поверьте, я не желаю зла вашему сыну. Те статьи, которые сегодня вышли… Это ошибка. Моя ошибка, но я постараюсь ее исправить. Обещаю вам.

Женщина с усмешкой кивнула.

— Хорошо.

— Погодите… — мне был интересен один вопрос. — Где вы научились так взламывать замки?

Она улыбнулась, а от глаз разбежались лучики морщинок.

— Я ведь тоже была детективом, дорогая… Наверное, я была похожа на тебя.

Если честно, то чего–то подобного я и ожидала от Абрау Хаски.

— Возможно.

— Отдохни хорошенько. Думаю, что с твоим ритмом жизни не часто приходится расслабляться. Знаю по себе.

— Спасибо.

— Ужин в семь.

Дверь закрылась, а я с наслаждением выдохнула, откидываясь на кровати поверх покрывала. Абрау была чертовски права! Я действительно уже забыла, когда могла так спокойно поваляться днем, прикрыв глаза. Скорей бы поймать уже этого Амбидекстра.

Хотела немного поспать до ужина, но сон никак не шел. В голове все время вертелась какая–то мысль, которая мне не давала покоя. Было странное ощущение, будто бы я что–то упускаю. Что–то, что прямо у меня перед носом.

Дверь со скрипом приоткрылась.

— Спишь?

Махнула рукой Хаски.

— Заходи.

Села на кровати, поджав под себя ноги.

— Не могу уснуть.

Дьявол сел рядом со мной. Чуть ближе, чем следовало бы.

— О чем–то думаешь?

Внимательный взгляд заскользил по моему лицу, а я отчего–то смутилась.

— Мне кажется, что мы где–то недоработали… — призналась я. — Все пытаюсь понять, чего мы упустили, но не могу.

Вздохнула.

— У нас есть еще время. До вторника. — сказал Хаски.

Я кивнула.

— В понедельник я раскрою это дело.

Мужчина приподнял бровь.

— С чего такая уверенность?

— Смитти, оказывается, посещал кружок, посвященный «Аманде Брайт». Он обещал меня сводить туда в понедельник.

Выражение на лице Дьявола изменилось так быстро, что я даже испугалась. В его темно–синих глазах плескалась настоящая буря.