Магическая практика. Пройти и (не) влюбиться (СИ) - Шнейдер Наталья "Емелюшка" - Страница 22

– Габи! Хватит. Хватит!!!

Воздух снова стал воздухом, а не водой. Мутный поток ушел вниз по улице. Я закашлялся от мерзкой вони промокшей гари. А следом – еще раз, услышав все, что о нас думает хозяин дома, выскочивший в одних подштанниках со свечой в руке. Хорошо хоть не с вилами.

– Мастро Грассо, держите себя в руках, – осадил его я. – Здесь девушка. И…

Очередной взрыв ругани перебил меня. Я огляделся.

Да…

Подпаленную солому с крыши сарая смыло напрочь, из-за стен доносилось возмущенное кудахтанье, аккомпанируя человеческой ругани. Вон покосился забор, из-под которого просто выплыла земля. Грядки… Грядки пролило, но не смыло, как ни странно, зато погреб окружила огромная лужа. И у соседей…

А вон и вилы в руках соседа. Кончики зубьев в лунном свете выглядят серебряными.

Я крепче прижал к себе мокрую насквозь Габи, мысленно выстраивая векторы щитов.

– Начался пожар. Вон, смотрите. – Повел свободной рукой, показывая следы огня. Впрочем, гарью по-прежнему воняло так, что дышать хотелось пореже. – Занялось сразу несколько домов, пришлось тушить.

Меня перебил визгливый бабий голос:

– А с чего оно занялось-то?

Я попытался разглядеть, кто это, мужчины стояли плотной стеной, и лица у них были недружелюбные, мягко скажем.

– Поди, сами и запалили магией своей! – поддакнул другой голос.

– Старосту, старосту зовите, пусть решает!

Староста – это пусть, староста мужик рассудительный. Лишь бы до самосуда не дошло. Конечно, два боевых мага, даже недоученных, с крестьянами справятся, но даже думать не хотелось, сколько останется покалеченными, а то и вовсе убитыми.

Откуда-то уже повыскакивали вездесущие мальчишки, кто-то понесся за старостой.

Габриэла, спохватившись, выкрутилась из моих объятий. Промокшая рубаха облепила ее, став почти прозрачной, и я притянул девчонку к себе, снова обнял, разворачивая спиной к людям.

Она зашипела, попыталась вырваться.

– Тихо, – шепнул я ей на ухо. – Если не хочешь, чтобы все мужики пялились на твои мокрые прелести. Под луной их прекрасно видно.

Она пискнула и прижалась ко мне сильнее, горячая даже сквозь промокшую одежду. Тело отреагировало мгновенно, несмотря на опасность. Пропади оно все пропадом, как некстати! Поймет? Не поймет?

– Если я начну колдовать, чтобы высушить одежду, нас разорвут, едва сообразив, что я колдую, – прошептал я. – Так что тихо!

– Чего это вы там шепчетесь? Заклинания бормочете? – проворчал мастро Скварчопули, хозяин оставшегося без крыши сарая. В руках у него был серп – тоже опасная штука, если орудовать умеючи, а в его умениях я не сомневался.

Пришлось отпустить Габи, медленно разведя перед собой открытые ладони. Она опомнилась, скрестила руки, прикрывая грудь, и неторопливо – умница! – развернулась к людям. Вздернула подбородок. Молчи, только молчи, главное – нечаянно не спровоцировать их до того, как придет староста. Он найдет, как народ успокоить, ему ни трупы, ни покалеченные не нужны.

И ведь на самом-то деле пожар бы наделал бед куда больше, чем потоп, но сейчас крестьяне не в состоянии это понять. Их вытащили из постели посреди ночи, и все, что люди сейчас осознавали, – что их имуществу нанесен непоправимый урон.

– Что тут происходит? – раздался голос мастро Фаббри, и я тихонько выдохнул.

Народ заозирался, загудел, жалуясь. Пользуясь моментом, я просушил одежду Габриэлы, потом и свою.

– Нехорошо, нобиле Фальконте. – Староста уставился на меня снизу вверх. Перевел взгляд на Габи. – Нехорошо, мастра Ардженте. Людей среди ночи полошите, имущество портите.

– Мы… – начала было Габриэла. Я пихнул ее в бок, и она заткнулась.

– Все объясним, почтенный мастро Фаббри, – сказал я. – Все исправим. И по возможности возместим ущерб.

– Так, все по домам! – рявкнул староста. – Утро вечера мудренее, утром и разберемся, и ущерб оценим. А пока всем спать!

– А эти сбегут? – воскликнула все та же баба, которую я не мог ни узнать по голосу, ни разглядеть за спинами.

– Не сбегут, – успокоил ее староста. – Куда тут бежать-то?

И в самом деле – куда. Да и зачем?

– А нам куда идти? – проныл мастро Грассо. – Весь дом в воде!

– Тебе – к тестю с тещей, потеснятся до утра. Расходимся. А вы, молодые люди, пойдемте-ка ко мне. Раз уж разбудили старика…

Старика, ха! Старики старостами не бывали: «общество» выбирало мужиков крепких да справных, а дряхлея, они сами слагали с себя полномочия.

– Теперь развлекайте беседой до утра. Заодно и разберемся, что случилось. Спокойно, пока никто под руку не лезет.

Леон

Мы сидели под стеной сарая мастро Скварчопули. Солнце палило вовсю. Потная рубашка противно липла к спине, волосы – ко лбу, жутко хотелось спать, но нужно было работать.

Вердикт старосты был прост: «Пока вы змеюку не тревожили, и она огнем не пыхала. Нечего было животную беспокоить. Раз сами пожар спровоцировали, сами теперь все и чините, а что починить не сможете, то возмещайте».

На Габриэлу при последних словах стало жалко смотреть. А когда староста вместе с нами и пострадавшими прошелся по деревне и составил опись всего, что исправить не получится…

Бытовая магия способна на многое, но не всемогуща. Можно было осушить залитый водой погреб и вынутые оттуда овощи и даже колбасы, но не снова сделать из теста муку. Можно было вернуть в нормальное состояние обгоревшие бревна, но испепеленную солому никакая магия не могла восстановить – крышу надо было перекрывать заново. Дело осложнялось тем, что свежую солому можно было добыть лишь после жатвы и обмолота зерна, а оставлять своих несушек без крова до осени мастро Скрачопули не желал. Значит, крыть либо тесом, либо дранкой, и когда староста прикинул общую стоимость работ, в дополнение ко всему остальному, нервно хмыкнул даже я, а Габи совсем сникла.

Сошлись на том, что дранку на крышу сарая для почтенного хозяина заготовим из осины мы, а уж крыть он будет сам или наймет, его дело.

Собственно, сейчас мы и занимались тем, что превращали осину, которую – за мои деньги, между прочим! – привезли из леса деревенские, в равномерную плоскую щепу.

Ну не руками, конечно. Магией. После того как обошли улицу, починили все, что могли починить сразу, и расплатились со старостой.

– Я верну, – в который раз сказала Габриэла. – Ты не думай, я заработаю и верну.

– Нужны мне твои деньги! – в который же раз огрызнулся я. – Вон лучше платок себе купи, а то старье выброси.

– Не твое дело! Я его магией отчищу!

Я пожал плечами. И правда не мое дело. Внутри поднялось глухое раздражение. Я не выспался, запас силы то и дело подходил к истощению, и приходилось отдыхать, чтобы его восстанавливать. Из-за этого работа затягивалась все сильнее, а возможность отоспаться откладывалась все дальше. А тут еще и она лезет со всякими глупостями!

Все утро мы переходили от дома к дому. Сушили магией промокшее имущество, следя, чтобы доски не покоробились, а ткани не сели. Восстанавливали обуглившееся, поправляли покосившиеся заборы, откачивали воду из погребов и перебирали картошку, отделяя нормальную от подгнившей и переругиваясь с хозяевами, пытавшимися заставить нас возместить и стоимость сгнивших за зиму и весну овощей, якобы испорченных водой только сейчас.

Конечно, основная работа досталась мне – и как мужчине, и как бытовику. Но Габриэла схватывала бытовые заклинания на лету и очень старалась. Без нее было бы куда труднее.

И, если не врать самому себе, злился-то я сейчас не на нее. На себя. Хотя бы за то, что с ночи старательно не смотрел в ее сторону. Хватит, нагляделся. На каплю воды, скользнувшую в вырез рубашки. На облепленные мокрой тканью холмики, похожие на капли воска, застывшие на свече, на темные пуговки… Да чтоб тебя! Я поспешно подогнул ноги, уронил руки на колени, пока Габи не разглядела ничего лишнего. Откинул голову на стену сарая, изображая безмятежность. Только сразу вспомнилась гибкая талия под моими ладонями и тепло ее тела. Что ты будешь делать, все мысли об одном!