Пепел. История Джей и Майкла - Ли Мери - Страница 8

– Вот так-то лучше. Вставай, сейчас твой бой, противник уже на ринге. Давай же!

Саманта тянет меня за руку, и я еле как поднимаюсь, но стою уже без опоры, что не может не радовать меня. Обвожу глазами туалет, Рой и Саманта смотрят на меня с беспокойством, Дженни сидит в углу и утирает заплаканные щеки, глаза ее опухли и покраснели.

– Что случилось? Почему ты плачешь? – спрашиваю, но язык плохо слушается меня.

Ответа мне никто не дает, взамен получаю толчок в спину от Саманты.

– Иди, твой бой. – Она нетерпеливо толкает меня к двери.

– Бой? Какой бой? Вот черт. – Останавливаюсь.

Мгновение и тут обрушиваются воспоминания. Отбор, ринг, брюнет идет в угол, назвав меня дурой, я в шутку прошу Дженни подсыпать «что-то» моему противнику, ее странное беспокойство, вода, потолок, унитаз.

– Ты меня опоила. – Это не вопрос, а скорее констатация факта. Нет, я все поняла, и от этого на душе становится погано. Вот, скажите мне, как после этого можно доверять людям?

– Иди, если не выйдешь, то автоматом вылетаешь, давай. – Очередной толчок от Саманты, и я иду, еле передвигая ноги. В них такая тяжесть. Думаю, на ринг мне не подняться. Паника приветствует меня, расправив свои объятья.

– Как мне выиграть, если я как черепаха передвигаюсь? – Ответ никак.

Риторический вопрос повисает в воздухе и как легкое перышко опускается на пол. Увы, ответа я не слышу, и сама не знаю, как быть. Перевожу взгляд на бывшую и единственную подругу, что оказалась змеей, пригретой на груди. В глазах начинает жечь, и одинокая слеза срывается с ресниц. А это больно. Меня предали. До этого момента, я не испытывала таких чувств. Все просто, никого нельзя подпускать к себе. Тогда избежишь боли.

– Ты убила меня. И мою маму. Хочу, чтобы ты знала, это будет на твоих руках.

Больше не могу на нее смотреть, тошнота подкатывает от ее предательства, поднимаю голову и расправляю плечи, проходя мимо Дженни к выходу из туалета.

– Прости меня, он мне угрожал. Угрожал моей семье. У меня не было выбора. – Всхлипывания и поток очередных слез. Слез, что больше не трогают меня за живое. Возможно, виной всему является то, что внутри меня с каждым днем все меньше и меньше жизни остается. Останавливаюсь у двери и отвечаю ей.

– Мне плевать. Выбор есть всегда. Возможно, ты и сделала правильный. Как знать.

Да конечно, зрелище убогое: лицо и волосы мокрые, как и половина рубашки, стараюсь идти ровно, но то и дело спотыкаюсь, пробираюсь к рингу и моему взору открывается вид на широченную спину моего противника, она вся в шрамах, словно его били плетью и не один раз, голова лысая.

– Ну наконец то, я думал, ты не придешь. – Голос спокойный и тихий, противник оборачивается и смотрит мне в глаза. – Не переживай, я сделаю все быстро и максимально безболезненно, но немного больно все же будет.

Он подходит к краю ринга, ставит одну ногу на нижний канат, рукой поднимает вверх следующий и вторую подает мне. В растерянности принимаю его помощь и забираюсь на ринг.

Гонг.

Бой начался.

– Ничего личного, Джей. Хотя какое личное, я тебя вижу впервые.

Встаю в позицию, но это бессмысленно, противник настолько быстро двигается, или я заторможена из-за воды Дженни, он обходит меня и берет мою шею в захват. Удушающий прием, один из самых эффективных для быстрой победы. Почему все хотят меня задушить? Не хватает кислорода, пытаюсь оторвать его руку от себя, но без результата, еще какие-то секунды и мой мир померк.

Потолок.

Темнота.

Умиротворение.

Очнулась я уже в палате. Медленно приходит осознание того, что я потерпела поражение. Теперь я сгнию здесь, это был последний шанс на наше спасение от Сенатора. Я проиграла, и не важно, как и с чьей помощью. Факт остается фактом, мы умрем в этой дыре, все мои поползновения окончились ничем иным, как провалом. Возня на месте. И с чего я решила, что у меня что-то получится? Все изначально было обречено, он просто поиграл со мной. Пусть эта глупышка подумает, что сможет сделать что-то по-своему. Видимость свободы действия и выбора, а ведь я купилась.

Кап-кап, кап-кап, кап-кап…

Веки такие тяжелые, пришлось приложить немало усилий, чтобы их разлепить, во рту сухо, как в пустыне, аж язык к небу прилип. Лежу в палате на твердой каталке, в одну руку воткнута игла от капельницы, и в этой оглушительной тишине звук падающих капель и моих печальных мыслей звучит, словно отбойный молоток. Пытаюсь сесть, но мешают ремни, которыми меня привязали, видимо, чтобы не сбежала. Это даже смешно теперь. Куда мне бежать? Мы в закрытой коробке, в которой куча лабиринтов и ходов, но сколько не бегай, выхода нет и больше уже не появится.

Скрип открываемой двери и уверенные шаги доносятся до слуха, но мне даже не хочется смотреть, кто пришел и зачем. Меня больше ничего не интересует, хотя интересно, сколько я пролежала здесь. Очень хочется есть, пить и писать.

– Даже не поприветствуешь меня? Так и думал, никаких манер.

Вот его я не ожидала увидеть, парня, который открывал своим боем второй этап, тот самый, что назвал меня дурой. Он отстегивает ремни и помогает сесть, но меня начинает клонить в сторону, и приходится схватить его за руку, чтобы не свалиться с кушетки.

– Ооо, осторожней. Держи воду, – говорит он и протягивает бутылку.

Это какой-то прикол? Смотрю на парня скептически.

– Это просто вода, травить я никого не собираюсь, мне это ни к чему. Я просто должен тебя проводить к Сенатору и на этом все. Дальше я пойду собираться, вылазка через два часа, так что давай побыстрее, времени в обрез.

Смотрю в его глаза и понимаю, что он говорит правду, ему плевать на меня, он просто выполняет свою работу. Медленно подносит бутылку к своим губам и делает несколько глотков, после протягивает ее мне. Следую его примеру и тут же давлюсь. Постепенно становится легче, уже могу сидеть без поддержки.

Парень помогает мне слезть с каталки и ведет по коридорам, я еле плетусь за ним. Резко останавливается, так что мое непослушное тело впечатывается в его мощную спину и незамедлительно приземляется на пол.

– Это действие эфира, скоро придешь в норму. Может тебя донести? – спрашивает мой персональный конвоир и опять выгибает бровь, думаю этот жест начинает меня бесить с каждым разом все больше и больше. – Уверен, так будет быстрее.

– Не хочу быстрее. – Голос скрипучий и еле слышный, я его с трудом узнаю.

– Да, я понимаю, не самая приятная компания для тебя, на ближайший остаток жизни.

– Спасибо, что напомнил.

Сарказм так и сочится в наших репликах, не понимаю, зачем я вообще трачу на него силы, которые и так на исходе.

– Не думаю, что ты забывала.

Сейчас насмешки в его словах я не заметила. Конвоир разворачивается и идет дальше, но уже медленнее, и я ему за это искренне признательна. Дорогу нам преграждает Люк, так называемый охранник его величества Сенатора. Со своей фирменной мерзкой улыбочкой смотрит на меня и подмигивает. Мне плевать на него. Мне плевать на всех.

– Сенатор сказал проводить ее сначала к ней домой, там нашу крошку ждет подарочек. Только после этого вести к нему. Удачи, детка, скоро увидимся, – бросает Люк, посылает мне воздушный поцелуй и уходит, что-то насвистывая себе под нос и явно не попадая в ноты.

– Надеюсь, ты оценишь сюрпра-а-айз. Мы очень старались, – прокричал Люк, уже заворачивая за поворот.

С большим трудом нам удалось преодолеть расстояние до моего дома, но мы на месте, дверь приоткрыта, переступаю порог…

Тишина.

Гробовая тишина, нет даже слабых стонов матери. Нет вообще никаких звуков и что удивительно – это полная темнота, как бы я была рада сейчас мигающей лампочке. На ощупь подхожу к кровати и пытаюсь дотронуться до мамы…

Пусто.

Ее нет.

Но мои руки трогают влажную простынь, начинаю хаотично шарить ладонями и натыкаюсь на лист бумаги, хватаю его и выхожу наружу, все мрачные предчувствия проносятся через меня ураганом.