Первопроходец (СИ) - Астахов Евгений Евгеньевич - Страница 52

Наконец, мы останавливаемся перед массивными двустворчатыми дверями, покрытыми затейливой резьбой. Юмбраль небрежно касается их когтистой лапой, и они с мелодичным звоном распахиваются, являя моему взору кабинет местного иерарха.

И он полностью соответствует царящему вокруг фальшивому пафосу. Всюду драгоценные металлы, камни и ткани. На стенах — мозаики, прославляющие деяния Хранителей. Не хватает только инкрустированных бриллиантами плёток для самобичевания, видимо, ещё не успели доставить, и платного лифта в райские кущи.

А над всем этим великолепием царит… существо. Иначе и не скажешь. Оно восседает на резном троне словно король. И, судя по исходящей от него ауре собственной важности, наверняка считает себя именно таковым.

У него вытянутое лицо рептилии, покрытое мелкой желтоватой чешуей. Из пасти торчат длинные игольчатые зубы. Самое же неприятное — его глаза. Вернее, их отсутствие. На месте глазниц зияют провалы, в которых клубится первородная тьма. Что-то больно много у них слепошарых в одном месте.

Существо облачено в роскошные лиловые одеяния, расшитые золотом и усыпанные драгоценными каменьями. В правой руке оно небрежно сжимает витой жезл, увенчанный сияющим кристаллом.

Самое забавное — это всего лишь Кваз с бронзовым классом Жреца. О да, его РБМ искусственно раздут, но вся сила — не более чем мыльный пузырь. Выглядит впечатляюще, но лопнет от малейшего прикосновения реальной угрозы.

— Владыка Юра́о, — скрипит Юмбраль, склоняясь в почтительном полупоклоне. — Я доставил нашего… гостя, как вы и приказывали.

Кривя губы в плотоядной усмешке, иерарх взмахивает рукой, отпуская своего прислужника. Затем впивается невидящим взглядом в моё лицо.

— Что ж, рад приветствовать тебя в нашей скромной обители, Егерь. Прошу, присаживайся. Нам о многом надо побеседовать… — цедит собеседник замогильным голосом, пытаясь искусственно нагнать жути.

Наверное, на впечатлительных дурачков это работает, но меня веселит.

Неспешно опускаюсь в предложенное кресло, обитое алой тканью, похоже на бархат. Юрао пристально смотрит на меня своими пустыми глазницами, в которых клубится тьма.

— Итак, — вкрадчиво начинает Хранитель, — полагаю, ты догадался, почему мы пригласили тебя?

Изображаю на лице самую дружелюбную из своих улыбок и развожу руками:

— Даже не представляю. Наверное, побеседовать о спасении моей грешной души?

Морщинистые губы иерарха кривятся в снисходительной усмешке.

— В какой-то мере ты прав, — тянет он, небрежно поигрывая своим жезлом. — Ведь наш орден как раз и занимается тем, что несёт в массы слово истины.

Юрао чуть подаётся вперёд, буравя меня немигающим взглядом.

— Видишь ли, Егерь, мы, Хранители Равновесия, поклоняемся Сопряжению, как высшей силе во вселенной. Оно для нас — альфа и омега, начало и конец всего сущего. Ведь как можно не почитать силу, что способна менять миры на корню? Обрушивать цивилизации и возносить их к далёким звёздам. Дарить жизнь и смерть в равной мере. И, да, мы свято верим, что у Сопряжения есть своя воля, свой великий замысел. Однажды он откроется нам…

Он многозначительно умолкает, давая мне возможность проникнуться услышанным.

Проникаюсь изо всех сил. Зажмурив один глаз, настойчиво чешу мизинцем в ухе и блаженно вздыхаю.

Недовольно вздохнув, собеседник продолжает всё тем же елейным тоном:

— И когда кто-то дерзает нарушить законы, установленные Сопряжением, он идёт против его воли. А это не просто преступление. Это — кощунство. Акт вопиющего святотатства.

Меня так и подмывает язвительно поинтересоваться, по каким у них дням скидки на индульгенции.

— И какая же участь ждёт несчастных еретиков? — интересуюсь с вежливым интересом.

Юрао степенно вскидывает палец:

— Если вовремя не одуматься и не покаяться, их ждёт суровая кара. Сопряжение безжалостно к тем, кто попирает его заветы, но, — тут он многозначительно умолкает, — для прозревших грешников ещё не всё потеряно. Сопряжение велико в своём милосердии. И даже самый закоренелый отступник может искупить свою вину, если принесёт покаяние.

Ого, кажется, мы подошли к самому главному. Сейчас будет секретная информация, что требуется, дабы клирик замолвили за тебя словечко перед небесной канцелярией.

Плотнее усаживаюсь в кресле и складываю руки на груди, всем своим видом изображая крайнюю степень внимания и озабоченности. Ксенос что-то чувствует — его «взгляд» становится пронизывающим.

— Егерь, нам стало известно о твоём недавнем… кхм, проступке. Тяжёлом и непростительном. Признаться, все мы весьма удивлены и разочарованы. От Суперновы с твоей репутацией, одного из носителей благословенного ранга, мы ожидали большего благоразумия.

Грустно киваю, поджав губы. Да, я такой. Дерьмо, а не человек.

— Но не стоит отчаиваться, — продолжает он проникновенно. — Сопряжение велико в своей милости. И мы, как его верные служители, готовы помочь тебе обрести искупление.

Он чуть наклоняется ко мне и доверительно понижает голос:

— Для этого всего лишь нужно сделать добровольное пожертвование в наш Храм.

— Какой же суммы хватит, чтобы искупить мои тяжёлые грехи?

А вот и оно… То, ради чего всё это затевалось. Причина грандиозного храма и высоченной статуи. Всего лишь желание стричь купоны с лохов.

— Скажем, в размере… пятнадцати миллионов единиц арканы. Поверь, это сущие пустяки в сравнении с тем, что обретёт твоя душа. Наши лучшие жрецы будут неустанно возносить молитвы во имя твоего спасения и отпущения грехов.

Похоже, с индульгенциями я угодил прямо в яблочко. Смогу составить Шелли конкуренцию на поприще провидения.

Мне требуется вся моя выдержка, чтобы не расхохотаться ему прямо в лицо. Должно быть, моя гримаса красноречивее всяких слов.

— Полно тебе, Егерь, — укоризненно качает головой Юрао. — Разве можно мерить вечное мимолётным?

Запрокинув голову, начинаю ржать. Смеюсь так, что на глазах выступают слезы. Господи!.. Какая ирония! Я пересёк половину вселенной, но даже здесь, за миллионы световых лет от Земли, сталкиваюсь всё с тем же: алчностью и меркантильностью, присущими любой организованной религии.

Святой попрошайка застывает с таким оскорблённым видом, словно я сношаю Алиту прямо на их главном алтаре.

Утерев слезу, перевожу дух и смотрю на иерарха в упор:

— Давай внесу ясность. Сопряжение действительно наказало меня за мои действия. Оно обложило меня солидными штрафами и санкциями. Видимо, вашему «божеству» хватает разума и власти, чтобы карать грешников без вашего участия. Ему не нужны посредники. Так что, боюсь, твоё щедрое предложение отклоняется.

С этими словами поднимаюсь с кресла и демонстративно отряхиваю доспехи.

— Что ж, если это всё, я, пожалуй, пойду. Дела.

Разворачиваюсь, но голос Юрао хлещет мне в спину:

— Не советую недооценивать наше влияние, Егерь! У Хранителей длинные руки. Те, кто бросают вызов Сопряжению и нам, его глашатаям, долго не живут. Мы всегда можем устроить показательную порку ослушнику в назидание другим.

Замираю на полушаге. Медленно оборачиваюсь и впиваюсь в иерарха тяжёлым взглядом. Чувствую, как внутри закипает ярость, грозящая выплеснуться наружу.

— Вот как? — цежу сквозь зубы. — Не ты ли только что вещал о милосердии и всепрощении? Или это распространяется только на тех, кто готов башлять?

Юрао аж перекашивает от злобы. Его жезл начинает зловеще потрескивать разрядами тёмной энергии.

— Ты смеешь богохульствовать в святая святых нашей веры⁈ — шипит он. — Не забывайся, еретик! У нас на службе стоят целые кланы. Сотни Квазаров. Дюжина Супернов. Мы способны испепелить тебя на месте.

— Ну так вперёд, — усмехаюсь я, широко раскидывая руки. — Я никуда не спешу. Зови своих лакеев. Вот только учти, ящерка, даже если каким-то чудом, они одолеют меня, прежде чем сдохну, я успею разнести к чертям весь ваш клоповник. Каждую колонну, каждую фреску, каждую статую. А потом собирайте свою богадельню по камешку.