Друзья или любовники? (СИ) - Шнайдер Анна - Страница 7

— Ерунда какая-то, Алин! — закатывал глаза муж. — У меня всё отлично, работает как часы, сама же знаешь. Это у вас, женщин, всё сложно устроено, а у мужиков чего? Знай себе кончай, да и всё.

Я пыталась объяснить, что всё не так просто, но Лёшка лишь отмахивался и говорил, что с его работой только по врачам бегать — и так ничего не успевает. Это было правдой — Лёшка много работал, мечтал обменять квартиру, чтобы жить не в двушке, а в трёшке и в другом районе. Учился он по специальности «Менеджмент», но ещё будучи студентом начал подрабатывать сборкой мебели — в итоге после окончания института Лёшка не пошёл в свою профессию, а остался сборщиком. Решил, что так заработает больше денег. Спорный вопрос, но я это приняла — каждому своё. Ну не хочет человек стабильности и зарплаты, а хочет кучу заказов и скачущий, как лошадь через снаряды, доход — его право. В конце концов, я тоже предпочла не школу и не офис, а прогулки на свежем воздухе с кучей незнакомых людей.

В результате, сколько бы я ни проверялась — ничего у меня не находили, организм работал как часы. Все врачи хором утверждали, что у меня никаких проблем и раз я не беременею — дело в Лёшке.

Я пыталась убедить его сходить к врачу и сдать спермограмму. Но он ни в какую — как рогом упёрся. Столько всего мне наговорил возмущённого про то, что не будет передёргивать в баночку, — ужас!

Я унывала. Мне хотелось ребёнка. Шёл пятый год нашего брака, у Яра уже родилась дочка, у всех моих замужних одноклассниц и однокурсниц — тоже дети. Меня это очень угнетало. Нервозности добавляла и невозможность рассказать, в чём дело, почему у нас не получается. Не могла же я жаловаться на Лёшку? Вот и скрывала всё даже от родителей.

В результате я решила, что поставлю Лёшке ультиматум — либо он идёт к врачу, либо разводимся. Но не успела. Он сам сообщил мне неожиданную новость.

Алина

У меня получилось почти как у Яра — я тоже жила и ничего не замечала, погружённая в проблемы с зачатием. А Лёшка между тем всё сильнее отдалялся и однажды, придя с работы, выдал:

— Алин, я тут это… уезжаю.

Я поначалу ничего не поняла.

— Куда? В командировку какую-то?

У Лёшки сроду не было командировок, но мало ли.

— Нет, — муж тяжело вздохнул. Вид у него был как у человека, которому нужно на приём к стоматологу, но не хочется. — Ты… понимаешь, в последнее время что-то совсем загоняешься. А мне это всё на фиг не надо. Я вообще детей не хочу, я хочу жить для себя. Меня ещё в детстве младшие братья достали, а ты хочешь вновь на меня спиногрызов повесить.

Я сидела и смотрела на Лёшку, хлопая глазами и чувствуя себя человеком, которого на ядре запустили полетать в небо.

— Я думаю, нам с тобой не по пути, — в итоге выдал Лёшка, нахмурившись. — Так что переезжаю и подаю на развод.

И тут меня осенило.

— Ты другую бабу себе, что ли, нашёл?

Лёшка сразу ощетинился.

— Допустим, нашёл, — огрызнулся он и фыркнул: — А что, нельзя?

От подобной постановки вопроса я обалдела.

— А ты считаешь, что можно?

— Более того, я считаю, что нужно! — решительно заявил муж. — Ты, Алин, совершила стратегическую ошибку, когда стала склонять меня к отцовству. А ведь я тебе сразу сказал, что не хочу детей! Ты чем слушала? Всё талдычила мне, что поначалу никто не хочет, а потом всё будет хорошо, когда ребёнок появится. Но я совсем не хочу, абсолютно, Алин! Поэтому, да, я нашёл себе другую женщину. Сейчас вещи соберу и уеду.

— Ага, — пробормотала я, ощущая, как в моей голове что-то щёлкает, будто затвор взведённого курка. — У неё трёхкомнатная квартира, что ли?

Тут Лёшка окончательно разозлился, рявкнул, что это не моё дело, и ушёл в спальню. Выкатил чемодан и принялся складывать туда свои брюки и рубашки. Справился минут за двадцать, а потом, когда вышел, бросил мне с пафосом:

— Ключ пока не отдаю — заеду на неделе, оставшиеся вещи заберу. А то сюда всё не влезло.

Я пожала плечами в абсолютном ступоре. Тогда я ещё не знала, что через пару дней, подгадав, когда я буду на работе, Лёшка вынесет из квартиры всё — вообще всё! — к чему он так или иначе имел отношение. Тапочки, миксер, который он мне дарил на прошлое Восьмое марта, коврик из ванной и даже, прости господи, новую упаковку туалетной бумаги.

Я была в шоке, но быстро сообразила одну действительно замечательную вещь.

Как же хорошо, что я от него всё-таки не забеременела!

Ярослав

После разговора с тёщей и дочерью Корнеев порывался позвонить жене, но в конце концов решил, что, если поговорит ещё и с Лилей, пошатнувшееся настроение точно больше не исправить. А ему всё же хотелось выспаться перед рабочим днём, который никто не отменял, — завтра же понедельник. Вот, кстати, интересно, работает ли Алина? Яр помнил, что раньше у неё были два выходных дня в неделю по чётным неделям, а по нечётным — три. Какие конкретно это дни, Корнеев вспомнить не мог, конечно.

Алина…

Прощаясь с ней, Яр по привычке махнул рукой и кивнул, а когда уже вышел на лестничную площадку, неожиданно подумал: а ведь они с Алиной ни разу не чмокались по-дружески, как у него бывало с другими девушками, всегда держали дистанцию. Может, потому что знали друг друга с детства? Детский сад и школа — не те места, где может возникнуть и развиться подобная привычка. Вот и у них с Алиной была определённая модель поведения — они могли пожать друг другу руки, хлопнуть в ладоши, гулять под одним зонтом, но не целоваться. Пару раз, кажется, обнимались — прощаясь после выпускного, на похоронах его отца, на Алинкиной свадьбе, вызвав недовольство её мужа, но не больше.

Яр вспомнил, как тогда, воспользовавшись тем, что Лёшка отошёл в туалет, тихонько поинтересовался у Алины, почему она не поменяла фамилию. Была бы Алина Абрамцева. Красиво вроде. Понятно, отчего фамилию не поменяла их одноклассница Лера Соболева — кому хочется быть Лерой Клоповниковой? — но Алинка-то чего?

— Да вот как-то не ассоциируюсь я сама у себя с Абрамцевой, — засмеялась Алина, пожимая плечами. — Не ложится, и всё. Может, дело привычки, конечно. Но мне нравится моя фамилия, она смешная. Я когда её называю, все обычно сразу улыбаться начинают. А Абрамцева — обычная такая фамилия, ничего в ней нет забавного.

Яр в тот момент почувствовал такое умиление от Алины, что едва не обнял её. Он не знал больше таких людей, как она, — чтобы искренне желали видеть улыбки на лицах окружающих и не возражали, когда над ними смеются. Чистая, беззлобная девушка. Жаль, что умудрилась напороться на такого мудака, каким был её Лёшка Абрамцев.

Вот, кстати, скорее всего, Алина похожим образом думает о Лиле, которую никогда особо не любила. И Яр даже понимал почему — его жена была другим человеком. Часто ехидничала, шутила, бывало, злобно, могла и искренне кому-то позавидовать, и подстав не гнушалась, и за глаза сплетничала. Но Яр воспринимал это спокойно, даже снисходительно — не всем же быть Алиной Пирожковой! Большинство людей — вполне обычные, с кучей недостатков. А достоинств у Лили тоже было предостаточно.

Она была очень красивой. От дедушки — грузина по национальности, отца Инги Михайловны — Лиле достались потрясающие чёрные волосы, густые и блестящие, чистая смуглая кожа и раскосые чёрные глаза в обрамлении пушистых ресниц. Немного портил картину нос с горбинкой — Лиля его прям ненавидела, — но Яру даже нравилось. Добавляла эта горбинка его жене индивидуальности, да и характера.

А её ярко-алые губы! Никаких уколов красоты им не надо было — они сами по себе были пухлые и чувственные, особенно нижняя — чуть-чуть «уточкой», что придавало Лиле вечно капризный вид маленькой обиженной девочки. Если она эту губу надувала и пускала влагу в глаза, Яр вообще ни в чём не мог ей отказать.

Но, конечно, не только в красоте дело. Лиля была очень умной — училась на «отлично», в совершенстве знала китайский, который изучала с детства, много читала и вообще была любознательной. Поэтому, когда родилась Соня, Лиля немного сникла и погрузилась в депрессию — ей безумно хотелось жить дальше, ходить по выставкам и путешествовать, а тут этот ребёнок. Но потом ничего, втянулась. Хотя одной только Соней и домом, как многие женщины в декрете, Лиля не занималась никогда, всегда находила себе ещё какие-то интересные занятия. Когда Соне было года два, даже на курсы гончарной лепки пошла — просто так, чтобы дома не тухнуть.