Корпус обреченных (СИ) - Хай Алекс - Страница 51

Он снова окинул нас взглядом. На секунду мне показалось, что он посмотрел прямо на меня, но затем его глаза прошлись по другим курсантам.

— Я дам вам шанс, — продолжил майор. — До обеда любой из вас может положить анонимную записку на мое имя в почтовый ящик для обращений в холле. Если тот, кто это сделал, признается или поделится информацией о виновнике, суровых наказаний не последует.

Он замолчал, давая каждому осмыслить его слова.

— Не думайте, что это останется без внимания, — вмешался Баранов, его и без того глубокий бас звучал совсем грозно. — Майор Ланской даст вам возможность исправить ошибку. Отработка повинности лучше, чем приказ на отчисление.

По строю прошел тревожный ропот.

— Отчисление? — шепнул кто-то позади меня. — Серьезно? Неужели за такое отчислят?

Ланской криво улыбнулся.

— Детство закончилось, господа курсанты. Теперь за все свои поступки вы будете отвечать по полной строгости. Шанс исправить ситуацию я вам дам. Не воспользуетесь им — пеняйте на себя.

Толпа растерянно молчала. Слова майора звучали устрашающе, особенно для неподготовленных ребят, но я был уверен, что виновник не явится с повинной.

— После построения все приступают к своим обязанностям согласно расписанию, — приказал Ланской. — Господа курсанты, желаю хорошего дня.

— Хорошего дня, ваше благородие! — пронеслось нестройным хором над двориком.

Майор развернулся и направился к крыльцу корпуса. Баранов махнул рукой, давая знак, что построение закончено.

— Курсанты, в столовую!

Мы начали расходиться, переглядываясь, некоторые перешептывались. Я чувствовал, как в и без того пасмурном дворе повисла тяжелая атмосфера.

Львов подошел ко мне, слегка тронув за плечо.

— Думаешь, кто-то признается? — тихо спросил он, озираясь на других курсантов, которые уже направлялись на завтрак.

— Маловероятно, — ответил я мрачно, глядя вслед Ланскому. — Тот, кто решился на такое, явно хорошо все обдумал. Но если он решит промолчать, рано или поздно майор его найдет.

Если только я не найду его раньше.

— Главное, чтобы это не создало новых проблем, — добавил Юсупов. — Люди быстро поддаются панике и слухам. Если кто-то решит, что руководство скрывает что-то важное, может подняться бунт…

— Маловато напряжения для бунта, — ответил я.

— Да, но ты же знаешь, что умелые провокации могут расшатать людям нервы…

— Мы этого не допустим.

В общей курсантской столовой уже было шумно. Звенели приборы, стулья скрипели по кафельному полу, доносился гул голосов. Мы взяли свои подносы и направились к свободному столу у стены. Львов, Юсупов и Эристов следовали за мной, стараясь держать спину прямо, несмотря на обстановку. Но даже без взгляда в их сторону я ощущал, что атмосфера вокруг нас пропитана напряжением.

Пока мы шли, казалось, все взгляды были устремлены на нас. Курсанты поворачивали головы, одни неодобрительно качали ими, другие переговаривались шепотом, но так, чтобы мы точно услышали отрывки фраз:

— Видел эту надпись утром? Слышал, что Ланской устроил допрос? — донесся до меня шепот одной из девушек из соседней группы.

— Тот самый Николаев, да? Говорят, он причастен к тому, что случилось с Андреем, — ответил другой курсант.

— Серьезно? Не знал, что тут такие интриги…

Мы сели за свободный стол, я оказался спиной к стене, лицом к залу. Сесть в таком положении оказалось верным решением: теперь я мог встречаться взглядами с особо борзыми и видеть, как они отводят глаза.

Львов и Юсупов молча сели напротив меня, Эристов — сбоку. Их, казалось, угнетала эта атмосфера.

— Вот же бараны легковерные, — пробормотал Лева, раздраженно ковыряя ложкой в тарелке с кашей. — Как можно так легко поверить в любую чушь, которую им подсовывают? Неужели не могут подумать своей головой?

— Они и не думают. Лишь бы была тема для сплетен, — пожал плечами Феликс. Он, казалось, уже утратил аппетит, потому что просто вертел в руках стакан с чаем, не решаясь отпить. — Во все времена люди любят перемывать друг другу косточки.

Я не стал им отвечать, поглощая свою кашу с двойным маслом. Аппетита не было, но я насильно запихивал в себя завтрак. Силы мне еще ой как пригодятся. Я не собирался оставлять всю эту ситуацию только на куратора. Нужно разобраться самому и прижать скотину.

— Может это Аполло? — Тихо предложил Юсупов. — Он вчера так яростно выступал против тебя… Что скажешь, Леш?

— Слишком очевидно.

— Брюс из второй группы его поддерживал, когда нас заперли в классе, — перебирал варианты Лева. — Он тоже возмущался…

— Нет смысла гадать, господа, — улыбнулся я. — Сосредоточьтесь на учебе. У нас сегодня много работы.

Внезапно к нам подошел Одоевский. С подносом в руках, он осторожно опустился на свободное место рядом со Львовым. Выглядел он растерянным и озадаченным.

— Господа, у вас свободно?

— Разумеется! — Лева тут же подвинулся. — Вас заело любопытство, господин Одоевский? К слову, поздравляю с постом командира второй группы.

Курсант коротко кивнул.

— Благодарю. И я пришел именно как командир своего отряда. Мы часто работаем вместе с вашей группой. И я должен понимать, что у вас там происходит. Что все это означает, Алексей?

— Что бы ни происходило, это не коснется сотрудничества наших групп. Это я вам обещаю.

— У вас есть мысли, кто это сделал?

— Пока не будет доказательств, не вижу смысла говорить.

Одоевский уважительно кивнул.

— Я бы тоже не стал обвинять людей, не будь я уверен. Алексей, я уверен, что все это — лишь чья-то злая шутка. Мои ребята тоже встревожены и растеряны. Если вам понадобится помощь, пожалуйста, обращайтесь. Наше единство — самая важная вещь для дела.

— Благодарю, Вячеслав, — я пожал протянутую руку.

Одоевский откланялся и вернулся за свой стол, а Феликс удовлетворенно хмыкнул.

— Что ж, нас хотя бы поддерживает вторая по силе группа. Уже немало.

Эристов, который все это время молчал, внезапно поднял взгляд от своей тарелки.

— Если это действительно организовал Безбородко, то тебе придется подготовиться, Алексей. Подлецы редко действуют поодиночке. Он наверняка уже создает вокруг себя круг поддержки, который будет защищать его интересы… Даже испортить стенд нужно ухитриться — ведь у нас было мало времени на сборы и подготовку. Вероятно, ему помогли.

— Если это вообще он, — продолжал настаивать я. — Аполло — все еще член нашей группы. И я требую от вас уважительного к нему отношения. Если его вина будет доказана, тогда спустите собак.

Феликс покачал головой.

— И после этого кто-то в свете еще утверждает, что Николаевы — не благородный Дом?

Я молча улыбнулся. Не в моих правилах сразу разбрасываться обвинениями. Сперва мы с господином Безбородко поговорим наедине. Уж это я могу устроить.

Я полдня караулил его и выбирал самое удачное место для разговора. Безбородко словно почуял, что будут проблемы, и старался не оставаться один. Но все же малая нужда после обеденного кофе взяла свое…

Темный закуток коридора сразу на выходе из туалета. Тусклый свет подвальных ламп, которые едва освещали пространство. Вот он вышел из-за угла, с опаской оглянулся по сторонам и уже занес ногу, чтобы шагнуть…

— Здорово, яхонтовый мой.

Он не успел даже пикнуть — я схватил его за плечо и дернул на себя. Он выругался, пытаясь вырваться, но я был быстрее. Вцепившись в его руку, я развернул его и прижал к стене.

— Что за черт? — выдохнул он, но я прижал его сильнее, так что Аполло не мог пошевелиться.

— Все, добегался, Безбородко, — процедил я сквозь зубы. — Зачем стенд испортил?

Он замер на секунду, но затем, обретя контроль над собой, попытался вырваться. На его лице мелькнула злость, в глазах сапфировым светом загорелась ярость.

Я почувствовал энергию его эфира, когда он начал плести заклинание. Его руки засветились ледяным синим светом. На этот раз он решил атаковать магией. Ледяная стрела сорвалась с его ладони… Протянув руку, я активировал частично силы Искажения и впитал магию, как губка впитывает воду. Ледяной заряд растворился, не причинив мне вреда.