Корпус обреченных (СИ) - Хай Алекс - Страница 32

Что ж, подход вполне в духе Шереметевой. Она не мясник, но и излишнего сострадания к подчиненным у нее не было. Все потому, что она понимала — борьба с Искажениями превыше всего.

— Я осознаю риски и готов подписать согласие, если это необходимо.

— Превосходно. Трубецкая вместе с медиками разработали план постепенного увеличения дозировки излучения. Начнете с пяти минут, затем время будет расти. Каждый день вас будут наблюдать медики. Все показания должны быть зафиксированы.

Я кивнул.

— Не боитесь, что я заражу других?

— Чтобы заразить других, вам самому нужно светиться, как аномалия. Мы рассчитываем на то, что ваш организм постепенно привыкнет к этой силе и научится нивелировать ее действие собственным эфиром. По крайней мере, гипотеза такова. Я и сама не верю в нее, но попробовать стоит.

— Что ж, давайте начнем сегодня же.

Шереметева осторожно отперла замок и, поднявшись с места, отошла в сторону. Жестом она пригласила меня подойти, а сама задрала рукав рубашки и принялась отсчитывать время.

— Прошу, Николаев. Время — одиннадцать пятьдесят. У вас пять минут.

Я решительно направился к ящичку и обеими руками открыл крышку. Да уж, хранилище и правда оказалось тяжеленным. Еще и поверхность коробки была гладкая — пальцы соскальзывали.

На дне коробочки лежал отколотый серый камень размером с полкулака. И сейчас я ощутил, что фонило от него очень даже. Конструкторы — молодцы, смогли придумать способ обезопасить артефакты. Но это дорого. Вся история со ртутью и специализированными предметами — дорого.

Я взял камень в ладони и с нахальной улыбкой уставился на Шереметеву. Нет, все-таки сердце у нее было — я заметил, что по ее лицу прошла дрожь, когда я голыми руками схватился за артефакт. Переживала! Правда, наверняка больше за то, как бы я случайно не скопытился у нее в кабинете.

Мне же это излучение было как слону дробина. Там даже поглощать разве что на завтрак Чуфте. Я привык к другим нагрузкам.

— Все, Николаев. Кладите обратно.

Шереметева опустила руку с часами и тут же пошла что-то записывать в журнал. А затем подала мне лист, на котором было напечатано согласие. Дата была сегодняшняя. Мне оставалось только расписаться.

Я поставил размашистый росчерк и положил согласие на коробочку.

— Как самочувствие, Николаев?

— Пока отличное, — улыбнулся я.

— Сейчас прямо от меня идите в медсанчасть. Боде вас проводит.

— Как прикажете, ваше превосходительство.

Я направился к выходу, но уже возле двери Шереметева меня окликнула. Пришлось обернуться.

— Любое малейшее недомогание — сразу в медсанчасть! Не геройствуйте! Еще придет время.

Я улыбнулся.

— Конечно, ваше превосходительство.

Я вышел в коридор, где меня дожидался адъютант.

— Мне нужно к медикам, — сказал я. — Соизволите сопроводить?

— Разумеется, ваша светлость?

— Кстати, а как теперь курсанты должны уважительно обращаться друг к другу? Раз на время обучения запрещено пользоваться титулами.

Боде улыбнулся и зашагал вместе со мной по коридору.

— «Господин такой-то» при личном обращении. Для старших чинов вы либо господин Николаев, либо курсант Николаев. Обращение к капитанам и лейтенантам — господин. К майору — ваше благородие. К подполковникам и полковникам — ваше высокоблагородие. А к генерал-лейтенанту вы уже и так обращались, все знаете.

Ну, про офицерский состав я и так знал, как и все мои однокашники — нас учили не садиться в лужу перед военными. Что ж, теперь кузен Андрей будет для меня господином Романовым. Забавно.

— Благодарю, господин Боде. Каково быть адъютантом ее превосходительства?

Боде оглянулся по сторонам и жестом велел мне говорить тише.

— Вполне сносно, если проявлять расторопность. Служба как служба. Да и у ее превосходительства есть чему поучиться.

— Вы тоже из Каспийского?

— Да. Она забрала меня лейтенантом. А вы, кстати, нравитесь ее превосходительству.

Я удивленно уставился на адъютанта.

— Это должно меня насторожить или обрадовать?

— Да черт его знает. — Боде свернул в длинный коридор и вывел нас на узкую лестницу. — Так быстрее. Ее превосходительство заполучила ценный кадр в свое ведомство. Она строга и требовательна, но без причины голов не рубит.

Ага. Мой отец с этим поспорит, ну да ладно. Вроде бы на меня ее неприязнь и правда не распространяется. Если я что и понял о Шереметевой, так это то, что начальница была готова забыть любые обиды ради сплочения перед общей угрозой. И я это уважал.

— Пришли.

Боде остановился перед уже знакомым мне входом в медсанчасть. Сейчас здесь царило оживление и даже образовалась очередь из курсантов — всех отправляли на быстрый медосмотр. Но нам стоять в очереди не пришлось.

— Где Сумароков? — Боде остановил спешившую со стопкой свежих медицинских карточек девушку в белом халате.

— У себя в сто шестнадцатом!

— Поспешим, господин Николаев. Я вас представлю. Насколько я понял, теперь вы с его высокоблагородием будете часто видеться.

Мы добрались до неприметной двери, украшенной табличкой с номером кабинета и именем врача. «Сумароков Филипп Кириллович, заведующий медицинско-санитарной частью». Без лишних расшаркиваний адъютант постучал и сразу же взялся за ручку.

— Ваше высокоблагородие, — он протиснулся внутрь. — Привел Николаева по распоряжению ее превосходительства.

— Благодарю, господин Боде, — раздалось из глубины кабинета. — Можете идти, я займусь господином Николаевым лично.

Адъютант жестом велел мне проходить.

— Я вас оставлю. После медосмотра не забудьте получить обмундирование и найдите своего куратора для расселения в казарме. Информация на стенде в холле.

— Благодарю, господин Боде.

Адъютант кивнул и, развернувшись на каблуках, поспешил обратно к Шереметевой. Я же вошел в тихий светлый кабинет — тишина казалась звенящей по сравнению с суматохой, что царила в коридоре.

— Алексей Иоаннович! — навстречу мне поднялся лысоватый мужчина лет пятидесяти. Поверх мундира был наброшен белый халат.

— Ваше высокоблагородие.

— Мне звонила ее превосходительство. Пять минут назад вы получили первую дозу силы. Мне необходимо вас осмотреть и снять показатели.

Я поискал глазами ассистентов, но больше никого в кабинете не было. Сумароков, судя по погонам, был целым подполковником медицинской службы. И собирался делать все сам, что говорило о секретности эксперимента.

Ладно, будем играть по их правилам.

— Прошу сюда, за ширму. Разденьтесь по пояс, пожалуйста…

Осмотр занял больше времени, чем мне хотелось. По мне стучали молоточком, слушали дыхание, вяли кровь, светили фонариком в глаза и проделывали еще множество манипуляций, в том числе и магическую диагностику — у Сумарокова был Сапфировый ранг. И все для того, чтобы вынести очень короткий вердикт:

— Отклонений от нормы не выявлено.

Я усмехнулся. Ну еще бы они что-то нашли.

— Завтра увеличим время контакта на две минуты, — сказал лекарь. — Сегодня после ужина жду вас у себя для регистрации показателей.

— Понял. Буду.

— Постарайтесь пока что не распространяться об эксперименте. Если спросят, отчего так часто отлучаетесь в медсанчасть, отвечайте, что это профилактические осмотры после вашего контакта с аномалией на Петропавловке.

— Андрей Федорович, то есть курсант Романов тоже был со мной, — возразил я. — Тогда уж и его вызовите несколько раз для легенды.

— Непременно, Алексей Иоаннович, — сдержанно улыбнулся Сумароков. — Плановые осмотры утром в семь тридцать и вечером в половину восьмого. Каждый день.

— Да понял я, понял.

— Малейшее недомогание — приходите сразу ко мне в кабинет. Я предупрежу помощников, чтобы мне немедленно докладывали.

Я кивнул.

— Сейчас вы свободны. Увидимся вечером.

— Благодарю, ваше высокоблагородие.

Я наконец-то выбрался из этого кабинета и почти сразу же столкнулся с Левой. Рыжие вихры юного князя Львова заметно укоротились — служба есть служба, и парню пришлось укоротить волосы вдвое.