Мартышка для чемпиона (СИ) - Алекс Коваль - Страница 64

Бессонов, будто почувствовав, что говорят о нем — вскидывает голову, проходя взглядом по трибунам. Безошибочно находя наш сектор, улыбается своей самой плутовской улыбкой, неуклюже изображая двумя руками гигантское сердечко, едва не заряжая клюшкой сокоманднику по лбу.

Я начинаю улыбаться в ответ. Двумя ладошками посылаю своему хоккеюге воздушные поцелуи. Бессонов делает вид, будто эти самые поцелуи врезаются в него сшибая с ног и нелепо взмахивает руками, будто собирается упасть на задницу. Проезжающий мимо него Ремизов по-дружески дает товарищу подзатыльник, мол: “финал, чувак, давай немного посерьезней”. Я начинаю глупенько похихикивать.

В этом и есть весь Бессонов!

Камеры вовремя выхватывают наше маленькое представление, транслируя все на медиакуб. По ледовому проносятся смешки и шепотки, немного сбавляя градус напряжения. Краем глаза я замечаю как некоторые зрители оглядываются на наш сектор и смущенно прячу взгляд, оглядываясь на Аву, которая заявляет:

— Ну вот, я же говорила.

— Ой, отстань, зануда!

Релька пихает меня бедром в бедро, посмеиваясь.

Да, да, да! Ладно, она права: Арсений — душка! И это не от слова “душный”. Он — заботливый, внимательный, чуткий, и рассудительный. Любой, даже самый тотальный кабздец, он умеет встретить с улыбкой на лице. А его уверенности с лихвой хватает на нас двоих. Вернее уже троих…

И, может мать из меня и получится никудышная, но отец из Бессонова обязан выйти классный. Его готовность взять всю ответственность на себя: и за меня, и за ребенка, пожалуй, и стала решающим фактором в моем решении рожать. При иных обстоятельствах, вероятней всего, на такой серьезный шаг я бы не пошла. Тем более находясь не замужем. Нет, Бессонов, конечно, меня туда позвал, но…

Но. Вы же понимаете?

— Все, парни уходят со льда, — говорит Ава, — сейчас начнется предматчевое представление. Сядем?

— Да, давайте, — соглашается Димка.

— Я все-таки схожу за водой, — бросаю я.

— И мне “Колу” захватишь?

— Окей. Сейчас вернусь.

Пока сестра с племянником занимают свои места в первом ряду, я поднимаюсь по ступенькам в зал совмещенный с нашей ложей. Здесь нам каждую игру накрывают небольшой шведский стол с закусками, заряжают кофемашину и выставляют бутылочки с газировкой и водой.

Я подхватываю одну, попутно закидывая в рот канапешку. Откручиваю крышку, собираясь сделать глоток, как дверь открывается и я вижу знакомое женское лицо в обрамлении светлых, идеально уложенных волос. С ярко-голубыми глазами, так похожими на глаза сына и лучащейся счастьем при виде меня улыбкой:

— Марта, девочка моя! — всплескивает руками мама Арсения.

— Ирина Георгиевна, — улыбаюсь я.

Женщина тут же заключает меня в свои крепкие “свекровские” объятия.

Я обнимаю ее в ответ.

— Владимир Александрович, — киваю я вошедшему в след за женой отцу Арсения.

— Здравствуй, Марта, — улыбается мужчина, скромно кивая в ответ.

Мы познакомились чуть больше недели назад, когда матушка Арса пригласила нас на ужин. Встретили меня родители Бессонова тепло. Приняли душевно. Проблем в поиске общего языка у нас не было никаких. Оказалось, что женщина тоже немного “с прибабахом”, как и я. Шумная, яркая, суетная. В приятном смысле. Тогда как отец у Арса молчаливый и серьезный мужчина. Высокий, статный, с янтарными крапинками в шоколадном взгляде, который с такой необъятной глубиной чувств смотрит на свою жену, что временами мне даже неловко.

В общем, посидели мы тогда отлично, а в моей копилке стало на пару-тройку постыдных история о малыше Арсении больше. Боже, вам надо было видеть как этот соблазнительный наглец мило краснел! Единственный нюанс: о моем интересном положении чете Бессоновых мы пока не сообщили. Арс уверял меня, что Ирина Георгиевна, без шуток, помешана на идее нянчить внуков. И, что если она узнает о моей беременности уже сейчас, то высока вероятность, что его матушка переедет жить к нам, и задушит нас своей гиперопекой.

Ну не знаю, по моему он преувеличивает.

Хотя, вспоминая мою маму…

М-да, лучше держать язык за зубами.

Кстати, наши с Авой родители вырваться на легендарный матч не смогли. Плотный рабочий график не позволил приехать и поболеть за двух зятьев. Наверное, для меня это даже неплохо, учитывая, что про второго “зятя”, которого в семью “привела” я — они пока не в курсе.

— Надеюсь мы не опоздали? — интересуется Ирина Георгиевна.

— Нет, вы как раз вовремя. Пара минут до начала. Идем? — спрашиваю, подхватывая газировку для Димки.

— Я так нервничаю, так нервничаю, — берет меня под руку мать Арса. — Весь день на корвалоле! Как настроение-то у нашего мальчика?

— Готов побеждать, как и всегда.

— Ох, уж эти его игры, сплошной стресс.

— Люто плюсую, Ирина Георгиевна! Лучше бы вы своего сына в шахматный кружок отдали.

— Это все вот, — беззлобно ворчит женщина, кивая в сторону мужа. — Володя захотел себе сына хоккеиста. Он захотел, а мы теперь седей раньше времени.

— Ты вообще собиралась записать его на балет, Ира, — басит папа Арса. — Чуть не испортила пацану жизнь. Представь эти два метра мускул в трико!

Я представила. Прыснула от смеха. Это ужасно! Ужасно смешно. Теперь я знаю, что подарю Бессонову на ближайший праздник. Пуанты и трико. Розовое. Пха-ха-ха.

— Не слушай этого солдафона, детка. Между прочим Арсений очень любил танцевать.

— Он и музыку любил. И это при полном отсутствии музыкального слуха.

Ирина Георгиевна закатывает глаза, выдав звучный много говорящий вздох. Сдается мне, что подобные пикировки у четы Бессоновых, как и у нас с Арсом, сродни воздуху, без которого огонек в их отношениях уже давно бы погас.

Мы занимаем свои места на трибуне. Родители Арса обмениваются приветствиями с присутствующими, явно чувствуя себя комфортно в нынешней компании. Ава легонько пихает меня локотком по ребрам, поигрывая бровями. Я грозно свожу свои, чтобы не вздумала проболтаться. Сестренка шепчет одними губами:

— Трусиха.

Диджей выключает музыку. Над ареной виснет гул из шелеста и шепота замершей в ожидании начала матча толпы. Я нервно сжимаю пальцами край своего свитера в цветах команды. Свет гаснет. Лучи прожекторов опускаются в центр катка, где начинает бежать обратный отсчет до начала представления: три, два, один…

— Соберись, Бессонов! — командует Рем, выруливая из раздевалки.

— Да я и не разбирался, — отстукиваю по краге капитана пять.

— Ага, видели мы. Давай сначала кубок и только потом все эти ваши шуры и муры, — хлопает меня по шлему Яр и подхватывает свою клюшку.

Мы плечом к плечу двигаемся в сторону катка, где в тоннеле уже начинает выстраиваться команда.

— Не превращайся в ханжу, кэп. Это был важный момент мотивации.

— Чьей интересно?

— Точно не твоей.

— Я просто должен быть уверен, что ты готов выйти и порвать всех, а пока я вижу только как в твоем взгляде пляшут розовые пони, дружище.

— Ты во мне сомневаешься? У меня беременная женщина и мне жизненно необходимо переподписать контракт с этим чертовым клубом через пару недель — думаю я здесь замотивирован лучше любого из вас.

Ремизов понятливо хмыкает. Он точно может не беспокоится за мой настрой. Не смотря на легкую дурашливую сценку разыгранную на публику, я сегодня максимально сосредоточен. С самого утра все мои мысли исключительно о предстоящей игре и только о ней. Я закрываю в ящик под названием «на потом» все личные перипетии и оставляю в голове звенящую пустоту, готовясь к тяжелой борьбе.

Мы все слишком долго шли к этому моменту. Зарабатывали возможность биться в финале кровью и потом. В прямом смысле этих слов. Мы уже провели шесть игр в этой серии, догнав счет до ничьей. Три-три. Шанса оступиться больше нет ни у нас, ни у соперников. И мы, черт побери, как никогда заряжены.