Мартышка для чемпиона (СИ) - Алекс Коваль - Страница 62

— Только одна просьба: не молчи. Если чего-то опасаешься, в чем-то сомневаешься, чего-то боишься — скажи мне. Все что угодно. Просто помни что я рядом и, что во мне есть еще одна потрясающая часть помимо члена.

— Губы?

— Голова, пошлячка! — смеюсь я. — Голова, которой я умею думать. Иногда очень даже неплохо. Окей?

— Окей, — хохочет Марта, распуская своим тихим смехом мурашки по моим рукам.

— Ну что ж, а теперь нам как-то нужно объясниться с твоими родственниками. Особенно с Яриком, у которого явно накопились вопросики…

— Уф, а можно мы просто сбежим?

— Ну уж нет, — беру в захват ладошку Царицы и подвожу к раковине. — Настало время взрослых поступков, — врубаю теплую воду, под ее тихое ворчание, смывая потекшую тушь с ее щек, попутно зацеловывая: в нос, в губы, в скулы и лоб.

— И что это значит? — тянется к полотенцу Царица, когда следы истерики окончательно исчезают с ее лица.

— Что с этого дня ни от одной проблемы мы больше не убегаем, — подхожу к двери, хватаясь за ручку, оглядываюсь. — Готова?

— Если я скажу нет, это что-то изменит?

— Дай подумать… м-м, нет?

— Ненавижу тебя, — вздыхает девчонка.

— Убедительно врать ты так и не научилась, — смеюсь я, открывая дверь.

Разговор с Авой и Яриком вышел занимательный. Реакция мужа сестры на новость оказалась не настолько взрывоопасной, какой мы с Бессоновым ее воображали. Однако, душка Ремизов в сердцах пообещал Арсу кое-что накрутить на уши, если этот соблазнительный негодяй меня обидит. Сестренка пламенно поддержала своего мужа, уверив, что в довесок наподдает моему мужику подзатыльников и утыкает иголками куклу Вуду, завершив свой спич пугающим:

— Теперь ваша жизнь никогда не будет прежней.

Па-ба-ба-бам…

Ну, а следующие две недели моей жизни слились в одно нервное пятно с редкими проблесками умиления. Ава была права. Уже ничего не будет как прежде. Я все еще училась жить с мыслью, что теперь я, э-э, беременна. Шок контент! И что, вероятней всего, ребенка я оставлю. Бдыщь!

Да, сама не верю, что действительно это говорю. Но после бесчисленных вечерних многочасовых разговоров с Бессоновым, череду которых открыл разговор в туалете Ремизовых, моя паника поутихла, а Арсения словно подменили. Постепенно, шаг за шагом этот чуткий засранец закладывал в моей голове совершенно новый взгляд на будущее материнство. Рисовал такие картинки, от которых захватывало дух. Давал понять что: ни при каком раскладе я не останусь одна. Как бы жизнь не повернулась. Показывал свою готовность стать отцом и словом и делом. Не смотря на то, что его команда вышла на самую важную во всем сезоне серию игр — финальную — он умудрялся не только феерично играть в хоккей на льду, но и исполнять роль “заботливого папочки” дома.

Бессонов не пропустил ни одного моего приема у врача. Ни единого! Таскался со мной в несусветную рань по клиникам, чтобы сдать анализы. И слушал заключения докторов едва ли не внимательней, чем я сама, контактируя с человечками в белых халатах в разы охотнее, чем, собственно, сама беременная. Читай я. Что уж там, доходило даже до того, что мы буквально пинками выгоняли Бессонова из кабинета гинеколога, в унисон с врачом уверяя: вот тут ему точно не место.

Как итог, за эти две недели я ощутила от своего наглеца такую поддержку, какую ни разу, ни от одного мужика не ощущала за тридцать лет своей жизни. Папа, конечно, не в счет! Это абсолютно другой уровень.

И, мне хватило всего двух недель, чтобы понять, какой фантастический во всех смыслах мне достался экземпляр в будущие мужья. Ага, вопрос со свадьбой тоже, как бы по-умолчанию, уже был решен.

За эти четырнадцать дней, вообще, решилось многое, что неудивительно. Включая и вопрос с нашим переездом, которого не будет. Агент Арсения уже ведет переговоры с его нынешним клубом о подписании нового трехлетнего контракта. Так будет лучше, так будет проще, так мы оба хотим. И, пока Бессонов трудится в поте лица завоевывая со своей командой первый в своей жизни Кубок Гагарина, я медленно, но верно крепну в одном любопытном убеждении — иногда нужно просто кому-то довериться. А еще, что не менее важно, пустить жизнь на самотек. Ибо, как говорят умные люди, всему свое время. А еще: все что ни делается — все к лучшему. И еще куча народных умных-бла-бла-бла-фраз.

Да, я все еще боюсь до чертиков. Я живой человек и это нормально! На меня все еще временами накатывает паника. И, совсем не временами, одолевает слезливая истерика. Хотя последнее, полагаю, больше зависит от шалящих гормонов. Так же как и моя неожиданно проснувшаяся любовь к корейским сериалам. Господи, это такой кринж, никому не говорите! Я все еще не вижу себя в роли заботливой мамы-наседки и даже близко не представляю, какого это: вырастить и поднять на ноги собственную кровиночку. А перспектива бессонных ночей, рева карапуза и беспорядка в доме — заставляют дергаться глаз. Но какая-то совсем далекая и маленькая частичка моей души начинает тепло греть сердце, когда я представляю: как вкусно будет пахнуть в доме ребеночком, какая очаровательная у него будет улыбка, и какой задорный у маленького человека будет смех. Не редко засыпая, я визуализирую: как трогательно будет смотреться Бессонов с лялькой на руках или как сексуально он будет выглядеть с детской коляской на прогулке. Правда, как правило, такие “визуализации” заканчиваются моим возбуждением и нашим жарким сексом, но… да, в этом определенно что-то есть.

Когда такой самоуверенный засранец, который класть хотел на всех и вся, вдруг резко становится шибанутым “папочкой” — мимиметр любой женщины зашкаливает и взрывается. Я не исключение. Думаю Арсению такая роль подойдет на все сто процентов. Особенно если вдруг родиться девочка. О-о, вангую — это будет папина принцесса.

Ну, а я? А что я? Я просто люблю Арсения. Люблю его хитрый взгляд и нахальную улыбку. Люблю его недовольный бубнеж и пошляцкие шутки по утрам. Люблю засыпать с ним в обнимку и просыпаться, украв у него все одеяло. Люблю, когда Арс ворчит на наших четвероногих домочадцев, которые путаются у него утрами под ногами, но потом в этот же вечер зацеловывает животных до потери пульса. И даже то, как он морщится от вида моей “потрясающей” стряпни: пересоленной, переслащенной или переперченной — тоже, блин, люблю! Люблю его так сильно, что хочу видеть счастливым. И если это пресловутое “счастье” для Арсения заключается в том, чтобы менять вонючие памперсы и не спать ночами из-за режущихся зубов, что ж, кто я такая чтобы с ним спорить?

Это нужно было делать раньше. До полосатого теста. Охранять свои “бастионы” следовало лучше. Теперь уже поздно. Дорога у нас с Бессоновым осталась одна — в роддом. Придется прогуляться туда через семь с половиной месяцев, вытолкнуть из себя маленький арбуз и, через годик с небольшим, потребовать от оплодотворившего меня мерзавца “лечебную” путевку на Мальдивы с безлимитным абонементом на алкогольные коктейли. Вот такой у меня коварный план. В конце концов, почему страдать должна я одна? Пусть часть удара на себя примет и кошелек Бессонова.

Хотя кого я обманываю? Банковский счет Арса принял на себя не часть удара, а весь. А владелец этого кошелька — взвалил на себя даже больше, чем просто заботу о своей бедовой Обезьянке. Мой внутренний ребенок не знает отказа совершенно не в чем будь то: маленький каприз или прихоть побольше. От конфеток до золотых безделушек. Щедрость Бессонова поистине безгранична! Так же как и внимание, которым он меня окружает последние дни. Даже устав, вымотавшись и едва волоча ноги после адски тяжелых матчей с непростым соперником Арс возвращается домой с какой-нибудь милой ерундой, дав мне тем самым понять, что ни на минуту не забывает: кто у нас в доме Царица. И это цитата, если что.

Я же, в свою очередь, искренне учусь не быть потребителем. Учусь не только принимать, но и отдавать. Проявляя это в виде неожиданно проснувшегося интереса к виду спорта своего мужчины во все нюансы которого меня посвятила Аврелия. Я даже посетила две домашние игры из трех.