Мартышка для чемпиона (СИ) - Алекс Коваль - Страница 39

«Не мышонок, не лягушка, а неведома зверушка…»

Не его девушка, не его женщина и даже не подруга. Не имел и все тут! Ему, может, и насрать, что о нас будут говорить, вот только он-то благополучно свалит за океан через месяц. А мне еще в этой стране, в этом обществе, с этой родней жить! Я люблю свою сестру. И семья у нее замечательное. Но я терпеть не могу жалость. И не хочу ловить на себе горькие взгляды, чувствуя себя брошенкой, которую всем непременно хочется пожалеть. В лучшем случае. А кто-то будет с извращенным удовольствием злорадствовать. В наше время слишком много вокруг гнилых и злых языков… — В общем, — приземляю свою пятую точку на белое плюшевое кресло в студии Аськи, — не смогла, — вздыхаю, потупив взгляд, ковыряя ногтем ниточку на джинсах. — Я два часа просидела в ресторане у ледового, представляешь? Как дура! Пыталась собраться с духом и появиться хотя бы на последний период, но… не срослось.

Подруга сочувственно хмурит брови, откладывая свой дорогущий фотоаппарат. На экране ее ноутбука мелькают десятки снимков. Похоже, только передо мной Ася закончила очередную фотосъемку. И ей бы работать, а не выслушивать мое душещипательное нытье, но на то она и подруга, что тут же отодвигает все дела на задний план и поднимается с места, вытаскивая из шкафа закупоренную бутылку с известным логотипом.

— Похоже, сегодня без «успокоительного» никак, — с улыбкой отвечает на мой немой вопрос.

— Зачем ты держишь на работе алкоголь?

— Не держу. Клиентка на днях подарила. Дорогое, французское. Я не успела его утащить домой. Как видишь, не зря, — достает два обыкновенных стакана и коробку конфет Ася, приземляя на журнальный столик, прямо у меня перед носом.

— И сколько у тебя таких бутылок?

— Достаточно, чтобы залатать твои раны, детка.

— Потрясающе. Тащи все!

Мы переглядываемся, посмеиваясь.

Аська выключает световые приборы в дальнем углу студии и бросает:

— Пойду раздобуду нам еще еды, а то конфеты с ликером. Боюсь, одно на другое — и нас унесет. По соседству есть классный ресторанчик, я знаю повара. Сделает все быстро. А ты пока попытайся не самоубиться, открывая нам шампанское.

— Принято. Главное, сильно не задерживайся, а то твой стихийный бар рискует опустеть ровно на одну бутылку. И это в лучшем случае.

Стася смеется и уходит, оставляя меня в тишине просторного помещения в стиле лофт. Я оглядываюсь. Стильно, уютно, неброско и умеренно дерзко. Мне нравится. Пожалуй, если я все-таки решусь открыть в столице барбершоп, то сделаю из него что-то подобное. Может, даже чуточку брутальней. Добавлю в интерьер черного и серого. Класс. И никакие Бессоновы мне для счастливой жизни вовсе не нужны!

Узрев стереоустановку, беру на себя смелость и включаю музыку. Негромко. Чисто для фона. Какой-то Стаськин сборник: настоящий винегрет из попсы и рока. Потом быстро справляюсь с пробкой от шампанского, разливая игристое по бокалам и падаю обратно в злосчастное кресло. Пока не вернулась хозяйка студии, рефлекторно лезу в соцсети, проверяя, с каким счетом завершился матч. Присвистываю, когда понимаю, что наши продули.

Воу…

Первая мысль: это я виновата!

Вторая: ты идиотка что ли, Фомина? Где ты, а где проигрыш трех десятков мужиков? Ты могла повлиять на настроение только одного. Максимум!

Душу в себе порыв написать Бессонову. Буквально на морально-волевых заталкиваю телефон в сумочку. От греха подальше. От Авы знаю, что после неудачных матчей у хоккеистов чаще всего дерьмовое настроение. Кто-то любит побыть в одиночестве. А кто-то, как ее муж, наоборот нуждается в поддержке своей второй половинки. К какому типу относится Бес, я не имею ни малейшего понятия. Смешно, правда? Это ли не показатель того, что мы ровным счетом ни черта друг о друге не знаем?

Нет, нечего! Точка, значит точка. Жирная, черная, на всю страницу!

Тянусь к стакану с шампанским, как раз в тот момент, как возвращается Аська с двумя огромными блюдами в руках.

— Фрукты, — ставит на столик одну тарелку. — Сырная и мясная нарезка, — приземляет вторую. — Я смотрю, ты уже начала без меня? — кивает на зажатый в моей ладони стакан, подхватывая свой.

— Я слишком долго была одна, — пожимаю плечами, нарочито тяжело вздохнув.

— В курсе, что женский алкоголизм не лечится? — лучезарно улыбается подруга, падая в кресло напротив.

— Я не алкоголик!

— Отрицание — первый признак проблемы.

— Но…

— А выпивать в одиночестве — второй.

— Ключевое слово здесь — одиночество! — бурчу зло. — Что я могу поделать, если меня все бросают? Будто я прокаженная какая-то. Слушай, может мне сходить к гадалке? Вдруг на мне какой-то древний сглаз, порча или еще чего хуже — проклятье?

— Фомина, ты и есть свое проклятье! Давай будем честны, не прям уж все тебя бросают. Душный Глеб все еще молится на каждое твое смс, я уверена. Но ты же и сама чувствуешь, что не хочешь к старости покрыться пылью и обрасти мхом в компании рыжеволосого Гарри.

— К чему ты клонишь? — хмурюсь я.

— К тому, что ты боишься серьезных отношений с потенциальными будущими мужьями, как огня. И как только оные начинают мелькать на твоем безоблачном горизонте «отношений без обязательств», у тебя найдется тысяча и одна причина, чтобы отвернуть от себя хорошего мужика.

— Неправда! Бессонов не хороший мужик!

— То есть по другим пунктам возражений не имеется? — смеется Аська. — Знаешь, в пекло наш спор! — отмахивается подруга. — Не надо мне доказывать свою правоту. Тебе классно с ним, ты обо всех забываешь, когда этот красавчик рядом. Если он сделал сегодня такой шаг, значит, где-то глубоко на подсознании уже готов на большее с тобой. Детка, надо с ним мириться.

— Исключено! — вспыхиваю, как спичка. — Не я с ним ругалась, не мне и мириться!

— Да-да. Все мы такие принципиальные. Ничего, сейчас разопьем бутылочку для храбрости и отправим тебя к твоему хоккеисту на жаркий примирительный секс.

— Ты вообще слышала, что я тебе рассказывала полчаса назад? — округляю в ужасе глаза. — Бессонов — конченый эгоист!

— У вас даже здесь идеальное совпадение, — чокается своим стаканом о мой Аська. — Выпьем за конченых эгоистов и их бесконечно светлое совместное будущее.

— Ася! — шиплю, но подруга лишь отмахивается.

И как это понимать?

Сегодня что, звезды встали буквой "зю"?

Даже лучшая подруга и та на стороне совершенно чужого и незнакомого ей мужика!

Я, насупившись, делаю глоток шампанского.

Нет, если я сегодня и поеду к Бессонову, так только для того, чтобы высказать все то, что не успела утром! А этом много, много, очень много нелицеприятных и нецензурных слов о том, как и куда он может засунуть свои эгоистичные желания. Ясно? Только ругань. Только хардкор. И ничего больше!

И, вообще, никуда я не поеду. Гордость еще никто не отменял. Даже бутылка дорогого шампанского!

Официально заявляю: мамина еда — универсальная панацея от всех жизненных невзгод. Как яркий радужный зонтик в самую хреновую погоду. А еще самое вкусное, что я когда-либо пробовал в своей жизни. А перепробовал я немало, к слову. Но никакие заморские деликатесы и лакшери рестораны и близко не подводят к той тонкой грани кайфа вкусовые рецепторы так, как это делают блюда, приготовленные руками любящей матери. Клянусь, если я все-таки подпишу этот злоебучий контракт и улечу в Штаты, раз в месяц точно буду пересекать океан ради домашней стряпни.

Ключевое: если подпишу. Не знаю, как так получилось, но прошло почти три недели после разговора с Образцовым, а у меня до сих пор нет четкого ответа на поставленный вопрос. Мутно все как-то. И смутно. Если в восемнадцать ты хватаешься за предложенные контракты всем конечностями, будучи готовым впахивать как проклятый, отрабатывая свои многомиллионные контракты даже подыхая, то в тридцать пять ценности меняются. Кто бы что ни говорил, а здоровье уже не то. И хочется… другого.