Мартышка для чемпиона (СИ) - Алекс Коваль - Страница 18

Я совершенно теряю счет времени. Не знаю, сколько проходит длинных мгновений, прежде чем Арс чмокает меня в висок и выходит из меня. Перекатываясь рядом на кровать.

Я облизываю губы, наблюдая за тем, как парень стягивает использованный презерватив, завязывая узлом и кидая на пол, и выдаю машинально, клянусь:

— Ненавижу хоккей…

Бессонов низко и хрипло смеется. Заваливается на соседнюю с моей подушку, нарочито обиженно спрашивая:

— Выходит, я зря старался последние полтора часа, доказывая тебе, какой это шикарный вид спорт?

— Я не договорила. У меня есть «но».

— Но?

— Вы — хоккеюги — такие выносливые. Жуть просто!

— Это не хоккеюги выносливые, это я выносливый. Тебе просто со мной повезло, Царица.

— О, боги, — закатываю я глаза, — сочувствую! — вскакиваю с постели.

— Чему?

— Кому, — бросаю, подхватывая и натягивая кружевные танга. — Тебе сочувствую. Тяжело, должно быть, жить с таким непомерным эго.

— Его тяжесть компенсируется моей выносливостью, — хмыкает негодяй.

Кто бы сомневался!

Я фыркаю, неопределенно ведя плечами.

— Куда ты собралась? — цепляется пальцами за резинку моих трусиков Бессонов. — Мы еще не закончили. Я только разогрелся.

Я бью ладошкой по его ладони, проворчав:

— Я есть хочу. Пойду совершу набег на твой холодильник. Иначе заканчивать тебе придется со своей рукой, потому что я просто отъеду в голодный обморок. Кстати, я возьму твою футболку? — хватаю со спинки стула первую попавшуюся. — Спасибо, ты просто душка! — натягиваю, не дожидаясь ответа парня.

— Разумеется, — летит мне вдогонку смешок, — чувствуй себя как дома.

О, малыш, это ты зря…

Я улыбаюсь и гордо дефилируют голыми ногами в сторону кухни. Активно выписывая бедрами соблазнительные восьмерочки, выхожу в коридор, ни капельки не сомневаясь, что Бес пойдет за мной следом. Я уже поняла, что для него моя пятая точка, как кость для голодной собаки — крайне завлекательная картинка.

Слышу за спиной шуршание простыней и шаги, которые быстро нагоняют. Я же говорила! Оборачиваюсь, крутя на кончике языке саркастическую колкость. Но… в итоге молча закатываю глаза.

Ну разумеется, он даже не потрудился надеть трусы. Действительно, зачем? Чего я там не видела? Идет и гордо торчит своей штукой между ног, мистер нудист!

— Люблю ходить дома голый, — со смешком комментирует Бес, ни капли не смущаясь.

— Твои соседи из многоэтажки напротив, должно быть, в восторге. Не каждому дано ежедневно лицезреть олимпийского чемпиона, разгуливающего перед окнами в чем мать родила!

— Ни один еще не жаловался.

— И…

— И ни одна тоже, — подмигивает зараза.

Я хмыкаю.

Павлин!

Про окна, кстати, я не шутила. Они у Бессонова панорамные и с полным отсутствием даже намека на шторы. И про многоэтажку тоже правда. До нее метров двадцать, не больше. При желании все прекрасно можно рассмотреть. А уж если иметь дома в загашнике бинокль или монокль, тю!

Надеюсь, я не одна такая «изобретательная», да?

Мы выруливаем на кухню. Она у парня совмещена с гостиной. И, судя по стерильной чистоте горизонтальных поверхностей, пользуется ей хозяин преступно мало. А то и не пользуется вовсе. Хотя, давайте будем честны, с его доходами Бессонов вполне может питаться исключительно в ресторанах. Заваливаясь туда ежедневно на завтрак, обед и ужин без особого потрясения для кошелька.

Не понимаю, на фига Ава сама готовит своему Ярику?

Я подгребаю к холодильнику, дергая дверцу. Заглядываю с надеждой поживиться чем-нибудь вкусненьким, ибо после такого мощного выброса энергии моему телу требуется срочная подзарядка, желательно чем-нибудь жирным и вредным. Да только мои надежды в пыль разбиваются о суровую реальность.

— Здесь пусто! — возмущенно охаю, разглядывая девственно чистые стеклянные полочки, на которых, кроме молока и банки малинового варенья, ничего нет. То есть совсем ничего!

— Аха, — обходит меня и сует руку в холодильник Бес, хватая коробку с молоком. — Пусто, — кивает, откручивая крышку и делая парочку смачных глотков прямо с горла, отчего его кадык дергается. А у меня дергается глаз. В смысле «аха»?

— Еда где? — смотрю на парня полными обиды глазами.

— В ресторане, — пожимает плечами затрахавший меня изверг.

— Ты на диете?

— Не ждал гостей. Хочешь? — протягивает мне коробку с молоком, улыбаясь.

Я хмурюсь:

— Какого фига ты тогда мне написал?

— Я же не думал, что ты настолько от…

— Отбитая?

— Отчаянная. Но твоя версия мне тоже нравится.

Я щиплю Бессонова за ягодицу:

— Я есть хочу! — капризно топаю ногой, щурясь. — Если ты сейчас же не решишь этот вопрос, то я уеду. Джентльмен из тебя хреновый, а с функциями твоего члена у меня прекрасно справляется вибратор. Следовательно, не вижу причин задерживаться.

— Это шантаж?

— Угроза.

Арс хмыкает.

— Ладно, — кивает, — Царица, — улыбается так, что по моему позвоночнику пробегает шаровая молния, вышибая напрочь «пробки».

Бессонов открывает холодильник и возвращает на место коробку с молоком. Не отпуская моего взгляда, захлопывает дверцу и прежде, чем я успеваю пикнуть, обхватывает своими ручищами меня за талию и усаживает голой жопкой на кухонный гарнитур.

Жопке, кстати, на каменной столешнице вообще-то холодно!

— Что ты задумал? — собираюсь грозно спросить я, но выходит что-то больше похоже на «му-мяу-кря». Невнятно-возбужденный лепет.

Арса это забавляет. Он срывает с моих губ поцелуй, и пока я сижу, полностью дезориентированная его горячими губами, подцепляет пальцами мои кружевные трусики и стягивает их с меня, запуская куда-то по одному ему известной траектории. Дергает меня за бедра, двигая ближе к краю столешницы и опускается на колени, устраивая мои ноги у себя на плечах. Вкрадчиво шепчет:

— А так твой вибратор тоже умеет?

У меня перехватывает дыхание. Бедное сердечко сейчас разорвется, так оно летит в груди, когда губы Арса касаются поцелуем внутренней стороны моего бедра. Один поцелуй. Второй. Касание языком. И легкое дуновение на влажный след.

Ладно. Если я не умру сегодня от голода, то точно скопычусь от переизбытка удовольствия. Неужто на моей улице перевернулся грузовик с крышесносными оргазмами?

Я цепляюсь ладошками за волосы Бессонова, слегка вьющиеся на макушке, и откидываюсь назад. Опираюсь на руку, дав больше пространства для маневров губ парня. Мычу от удовольствия. В кровь кусаю свои. Слышу смешок. Знает, что снова победил, зараза!

Ввернуть что-нибудь колкое и язвительное не успеваю. Рот делает другое. Взвизгивает, когда язык Арса касается меня там. Проходит по половым губам и слегка надавливает на набухший бугорок. А-а-а!

Он целует, облизывает и начинает медленно меня ласкать ртом, заставляет зажмуриться от простреливающих до самой макушки ярких ощущений. Бессонов, сволочь такая! Действует умело и уверенно, в считанные минуты доводя до исступления. Заставляет извиваться на столе и постанывать, умоляя, плохо понимая, о чем именно. Но умоляя.

Кажется, я пару раз даже выкрикиваю что-то вроде:

— Это божественно!

Поднимая чувство собственной важности Бессонова до заоблачных значений. Но конкретно в этот момент меня это совершенно не парит! Я вообще в данном случае ни слова не могу сформулировать четко, кроме нечленораздельного: «ох», «ах» и «м-м-м».

Хотя нет, вру!

«Еще!» — вот что я выкрикиваю без остановки, умоляя эти горячие губы внизу ни в коем случае не останавливаться. Да. Так. Вот так. Еще! Быстрее-е-е…

И только за секунду до того, как язык Арса ударяет по клитору, заставляя меня сорваться в очередной крышесносный оргазм, из моего рта вылетает:

— Если Ава с Яром узнают, чем мы занимаемся, — офигеют!

После чего меня сносит лавиной удовольствия, запуская куда-то на орбиту Земли! А вот Бессонова, кажется, прямо по темечку бьет панической атакой. Он подскакивает на ноги, как ошпаренный, едва не долбанувшись затылком о кухонный островок. Смотрит на разомлевшую, удовлетворенную помятую меня огромными глазами навылупку, миленько растерянно выпаливая: