"Стоящие свыше"+ Отдельные романы. Компиляция. Книги 1-19 (СИ) - Денисова Ольга - Страница 271

– Я думаю, нам пора уходить, – шепнул Волчок.

– Как же мы уйдем? Мы же заперты. Нас сторожат…

– Это не сторожа – название одно. – Волчок поднялся и подошел к двери. На земляном полу его шаги были бесшумны.

Два сторожа сидели чуть поодаль, шагах в пяти от двери. И на погреб не смотрели – строгали что-то ножами: то ли свистульки детишкам делали, то ли вытачивали поплавки. А за ними стояла стена тумана – даже дома старосты видно не было.

Волчок обмотал подолом рубахи кринку с маслом и тюкнул по ней железным крюком – та развалилась на осколки, даже не звякнув. Ножом, конечно, открывать засов было бы удобней, но вполне хватило и глиняных осколков – в щель между дверью и косяком пролезал палец. Волчок не поленился и смазал маслом засов (куда смог дотянуться, конечно) и дверные петли. Сторожа ничего не заметили, ни разу даже не оглянулись на погреб, и Волчок осмелел настолько, что разбил потихоньку и бутылку с вином – рубаха, конечно, перепачкалась, зато появилось оружие поудобней тяжелого крюка.

– Будь готова, – сказал он Спаске на ухо так тихо, что вообще не услышал своего голоса. Но она кивнула и поднялась.

Засов пошел в сторону легко – ничего не скажешь, знатные охотники на людей жили в деревне! Ладно замок – веревку на ушки засова довольно накинуть, чтобы его было трудно открыть изнутри. А Волчок-то думал, что в случае неудачи просто выломает дверь – трех ударов крюком хватило бы. Впредь будут умней…

Дверь распахнулась без звука, и один из сторожей оглянулся только тогда, когда Волчок занес крюк для удара. И что-то шевельнулось внутри, когда он встретился взглядом со своей жертвой, – совсем молодой был парень, наверное еще не женатый. Он не успел испугаться – железный крюк тут же раскроил ему темя. Второй сторож коротко вскрикнул, но Волчок оборвал его крик вторым ударом. Туман глушит звуки, но из его пелены тут же раздался отклик:

– Ну что там еще?

Волчок бросил крюк, схватил Спаску за руку и кинулся в сторону ельника на болоте. Может, он взял чуть левей, чем следовало, потому что навстречу ему неожиданно выскочил еще один деревенский. Волчок ударил его битой бутылкой в живот – тот лишь охнул и начал оседать на землю.

Трудно было понять, в какую сторону двигаться, и теперь Спаска указывала направление – словно в тумане видела так же хорошо, как в темноте. Болото зачавкало под ногами, но она уверенно вела Волчка по тропе, обходя топкие места. За спиной слышался топот и крики – побег обнаружили, и погоня не заставила себя ждать. Деревенские выстроились цепью, только бессмысленно это было и опасно – по одному Волчок перебил бы их без труда.

Они еще перекликались далеко сзади, еще на что-то надеялись, когда Волчок перешел на шаг.

– Как бы еще узнать, в какой стороне север… – сказал он, толком не отдышавшись.

– Там. – Спаска невозмутимо махнула рукой, указывая нужное направление.

Если бы туман продержался часа два, можно было бы незаметно пересечь Восточный тракт, и Волчок решил рискнуть. Вскоре погоня отстала окончательно, не только Волчок ее не слышал (что было неудивительно) – Спаска тоже ее не чувствовала.

Но, наверное, за прошедшие сутки они исчерпали везение на год вперед: через полтора часа хлынул дождь – короткий летний ливень, прибивший туман к земле. Он быстро кончился, осталась только редкая холодная морось. И сразу впереди стал виден ельник вдоль тракта, и лес на другой его стороне, и гать, ведущая в деревню, по левую руку, и конный гвардейский разъезд на ней…

Поздно было падать на землю – гвардейцы тоже заметили две одинокие фигуры посреди болота и попытались направить в их сторону лошадей. Секунды три Волчок размышлял, что лучше: бежать – и выдать себя – или придумать какую-нибудь правдоподобную ложь. Если бы не котомка с гвардейским плащом, оставшаяся в деревне, можно было бы попытаться солгать. Но если разбирательство дойдет до Хстова, никакая ложь не поможет.

Одна из лошадей по грудь провалилась в грязь, и всадники вернулись на гать.

Еще секунда потребовалась, чтобы решить, куда бежать: в болота, от тракта, или к тракту – и к лесу, где можно надежно укрыться. Волчок выбрал лес. По бревенчатой гати лошадей не пустишь вскачь – переломают ноги. Да и от тракта они раза в два дальше, чем Волчок и Спаска.

Он угадал верно: с десяток гвардейцев спешились и бросились в погоню по болоту, остальные повернули лошадей к тракту. Пешие никогда не догнали бы Волчка и Спаску – Спаска безошибочно выбирала дорогу, а преследователи двигались то наугад, то на ощупь. Оставалось во что бы то ни стало обогнать конных!

Если бы не сапожки, навязанные мамонькой Спаске, она бы не смогла бежать так быстро – Волчок еле поспевал за ней. Теперь у него не было не только сабли, но и ножа, – сомнительная битая бутылка в руке: нечего было и думать о сопротивлении. А с востока на тракте появился еще один конный разъезд, сопровождавший карету – всадников из тридцати. Наверное, они тоже увидели погоню, потому что пустили лошадей вскачь, и теперь Волчок не знал, какой из двух разъездов настигнет их быстрей.

До спасительного леса оставалось шагов триста, когда конные преследователи выехали с гати на тракт – проскочить между двумя разъездами можно было, только точно рассчитав, где они встретятся. Как вдруг Спаска повернула в сторону второго, большого, разъезда.

– Ты куда? – крикнул Волчок.

Она не ответила, и только тогда он взглянул на карету, что мчалась по тракту, грохоча колесами и не отставая от всадников, и увидел распростертые крылья нетопыря, знакомые ему лишь по оттискам на грамотах. А на козлах, размахивая кнутом, стоял тонкий юноша Славуш…

Телеграмма от профессора Важана пришла поздней ночью, поэтому прочитал ее Йера только с утра. Профессор ограничился несколькими словами о самочувствии и успехах Йоки, и Йера бы принял его послание за формальную вежливость, если бы не одна фраза: чудотворы будут довольны его достижениями на том поприще, на котором собираются его использовать. И, конечно, Йера бы ни в коем случае не рассматривал слова мрачуна всерьез (их цели всем известны), если бы не мгновенное озарение: использовать! Вот почему чудотворы так хотят скрыть истинного Врага от всех остальных. Вот почему они неожиданно выступают с мрачунами на одной стороне! Вот почему вокруг этой истории возводят непроницаемые стены… Это было столь логично, что Йера удивился сам себе: как же он раньше не подумал об этом? Как же он сам не предположил такого простого объяснения?

Но что чудотворам может понадобиться от Врага? Неужели они желают прорыва границы миров?

Пожалуй, материалы, собранные Йерой в его «секретной» папке, не стоили и выеденного яйца. Собирать нужно было совсем другие сведения. И начинать с того, какую информацию чудотворы считают наиболее опасной, на что накладывают самые серьезные запреты.

Поразмыслив всего с четверть часа, Йера пришел к ужасающему выводу: самым опасным сомнением в этом мире было сомнение в основном постулате теоретического мистицизма. Подобное рассуждение рушило основу основ, выбивало почву из-под ног, делало дальнейшие размышления бессмысленными, лишенными фундамента. Йера знал, что никогда бы не смог стать хорошим ученым именно потому, что успешно строил логические цепочки лишь в жестких ограничительных рамках. Он привык опираться не на свое мнение, а на мнение «авторитетных источников», будь то эксперты или документы, подлинность которых не вызывает сомнений.

В библиотеке – чтобы подтвердить свою догадку – он первым делом открыл перечень запрещенной литературы, но не увидел в самом списке ничего интересного. Разумеется, у него хранились некоторые из книг, не рекомендованных к прочтению, однако, полистав их, Йера не нашел откровенной крамолы.

Но ведь испокон веков в Обитаемом мире развивалась наука, противоречащая теоретическому мистицизму, – оккультизм. Наука мрачунов, за одно упоминание которой можно было попасть под суд, а за изучение – отправиться на виселицу. Так, может быть, не стоит изобретать велосипед? Может быть, стоит расспросить кого-нибудь из мрачунов, знакомых с основами этой науки? Но кто из мрачунов станет говорить с судьей Йеленом, депутатом Думы? Только один мрачун способен на это – профессор Важан. Только ему (как показала недавняя встреча, организованная Индой) нечего бояться.