"Стоящие свыше"+ Отдельные романы. Компиляция. Книги 1-19 (СИ) - Денисова Ольга - Страница 235

– Рыженькая. Которая с Чернокнижником говорит, – усмехнулся он и отдал подзорную трубу капитану.

– Все слышали? – довольно переспросил тот. – Я выиграл три золотых лота.

– Ты как всегда где-то сжульничал, – ответил стрелок. – Но, как говорится, не пойман – не вор. В следующий раз выиграю я.

– А не тот ли это Волче, который Желтый Линь? – спросил вдруг господин Красен, доставая из кармана монетку.

– Нет, – ответил Огненный Сокол. – Это Волче Зеленый Налим.

– Мне не до шуток, Знатуш.

– А если вам не до шуток, то здесь не комната для дознаний. Иди, Волче.

– Нет, постой! – Господин Красен повысил голос.

– Иди, Волче, – повторил капитан с нажимом. – Помоги стрелкам разбирать арбалеты.

Ничего себе! Пять лет назад Огненный Сокол совсем не так говорил с чудотворами! Однако Волчок посчитал нужным не мозолить чудотвору глаза. И радости в этом столкновении было мало – чего доброго, чудотворы потребуют нового разбирательства.

Волчок не успел отойти от лагеря и на пятьдесят шагов, как его окликнул Градко:

– Волче? Погоди.

Волчок оглянулся, а Градко ему подмигнул.

– Держи. – Он кинул Волчку золотую монетку, которую тот ловко поймал. – Капитан велел тебе передать. И еще сказал, что арбалеты разберут без тебя, просто не показывайся в лагере до обеда – хошь по лесу гуляй, хошь поспи где-нибудь.

Волчок кивнул и хотел идти дальше, но Градко снова его окликнул:

– Я еще хотел сказать. Не беспокойся из-за чудотвора. Чудотворы не станут выступать против Храма в открытую, возьмут вину на себя. Это они так, пожурить Знатуша.

Градко вернулся к лагерю, а Волчок, забравшись в лес поглубже, сел на поваленное дерево и потер рубец на плече – не стоило вылезать из шалаша, там было теплей.

Шагах в ста меж деревьев чернел лог, заросший папоротником, и виднелись развалины каменного дома, так напугавшие Волчка пять лет назад. Только на этот раз он совсем не боялся – ни лога, ни выбеленных временем останков, ни обещанной страшной смерти. Чего бояться мертвых? Неужели они могут выдумать смерть страшней, чем выдумывают храмовники?

В лесу весна чувствовалась сильней, чем на болоте, – сухо было. Сквозь колтуны прошлогодней травы уже пробивались зеленые ростки, набухали почки на кустах, кое-где желтела мать-и-мачеха, и пели птицы, заглушая все звуки кругом. Завтра будет солнечный день, весна хлынет на землю, и ничто не сможет ее остановить. И принесет ее девочка, которая силой добрых духов разгонит тучи. Волчок опустил голову – ему хотелось назад, к каменной гряде, которая прикрывала лагерь от взглядов с Лысой горки. Он хотел увидеть Спаску и боялся, что Огненный Сокол сразу поймет, о какой красавице-колдунье говорил недобитый гвардеец.

Шагах в пяти, прячась в сухой траве, пробежала крыса и скрылась под макушкой поваленного дерева. Волчок, вспомнив предупреждение чудотвора, поискал глазами камушек, но не нашел и махнул на крысу рукой. Однако появление второй крысы его насторожило – та тоже бежала от развалин каменного дома. Их что-то спугнуло. Кто-то спугнул. Кто может прятаться в развалинах, где весь пол усеян белыми костями? И, наверное, благоразумным было бы уйти с этого места. Но Волчок услышал явственный шорох и глухой звук – что-то стукнуло о каменный пол.

Он был далек от мысли найти и изловить лазутчика, но ему захотелось взглянуть: а человек ли прячется за каменными стенами? Единственное, чем он рисковал, – нарваться на нож из-за угла, если в развалинах и в самом деле лазутчик, а потому взялся за рукоять ножа на поясе. И благоразумно обошел развалины со стороны лога, прячась за деревьями. За щебетом птиц никто не расслышал бы его шагов по мягкой земле.

На пороге проема, некогда бывшего дверью, лежали осыпавшиеся камни, поросшие папоротником, – бурые плети безвольно стелились по острым обломкам, тронутым лишайником. И Волчок без труда различил след, сорвавший лишайник с камня и примявший листья папоротника. Он постоял, прижавшись к стене и прислушиваясь: не слышно ли дыхания по ту сторону проема? Нет, негромкий звук раздался от противоположной стены – словно кто-то переступил с ноги на ногу.

Волчок скользнул в проем, выхватывая нож, и обмер: посреди развалин стояла Спаска. Нож едва не выпал из дрогнувшей руки, и, шагая вперед, Волчок поспешил вернуть его в ножны – только не сразу попал. Под сапогами хрустели кости, и голые черепа смотрели не в небо, а в лицо – словно хотели усовестить. За пять-шесть шагов, что он успел пройти, тысячи мыслей пронеслись в голове, одна другой страшнее. Сотня человек с Огненным Соколом во главе, двести стрелков Государя – красавица-колдунья и гвардеец, которых ищут по всему Хстову.

– Я должна была увидеться с вами, – тихо сказала Спаска, когда Волчок подошел вплотную.

Он обнял ее только потому, что хотел защитить, укрыть, спрятать.

– Дурочка… Ты что же, смерти моей хочешь?

Она испуганно покачала головой и потерлась щекой о его плечо. Волчок прижал ее к себе покрепче и коснулся губами ее волос. Спаска не поднимала рук, они висели безвольно – и ни оттолкнуть его, ни притянуть к себе не могли.

– Маленькая, разве можно было сюда приходить?

Тут в голову стукнула новая догадка: наблюдатели видели, как она поднялась на гребень, но побоялись спугнуть – и теперь следят, чтобы в подходящую минуту схватить.

– Я должна была, понимаете? – шепнула она. – Я боялась, что больше никогда не увижу вас.

– С гряды болото видно до самого горизонта. Как ты прошла?

Надо было немедленно увести ее отсюда. Немедленно. Но Волчок вдруг понял, что не может выпустить ее из рук. Нет такой силы, которая заставит его разжать объятья. И пока он обнимает ее, никто не способен причинить ей вред.

– Я шла со стороны лога. Меня никто не видел.

– Если нас кто-нибудь застанет здесь…

– Я понимаю. Но я должна была, должна!

– Девочка… – Руки сами скользнули выше, прижимая ее к груди тесней. Она не противилась.

– Я пришла часа два назад. Я знала, что вы сюда придете.

– Откуда?

– Здесь… тени кругом. Тени Цитадели. Я попросила их вас позвать.

– Я оказался здесь случайно. И так же случайно здесь может оказаться кто-нибудь еще.

– Нет. Никто не придет. Все боятся лога. В нем спит чума.

Голые черепа смотрели пристально, не мигая. И Волчку показалось, что меж осклизлых камней, осыпавшихся стен и пустых оконных проемов – со всех сторон в самом деле кружатся зловещие тени. Или это туман опускался на Змеючий гребень?

– Я очень боялась за вас. Я так боялась, что иногда не могла уснуть.

– Никогда за меня не бойся. Я уже говорил.

– Вы нарочно это говорите, как будто бояться нечего. А на самом деле…

– Нет, я говорю это не потому, что нечего бояться. А чтобы ты не боялась за меня. В этом что-то неправильное есть. Я сам за себя побоюсь, а ты мне доверяй просто.

– Я доверяю вам.

Пение птиц вдруг стало раздражать – из-за него невозможно было услышать, нет ли кого-нибудь рядом. И… своим беззаботным щебетом они словно оскорбляли тишину, подобающую склепу. Туман вокруг клубился, становился все гуще и серей. Будто предупреждал об опасности.

– Мне… жаль, что меня не было с вами. Что я не могла о вас позаботиться. Как ваше плечо? Еще болит?

– Нет, тянет иногда. Отцу передай спасибо.

– Передам. Он сказал, что очень вас ценит.

– Я знаю. Я тоже его ценю.

– Скажите, вы сердитесь на меня? Ведь сердитесь…

Волчок вздохнул и погладил ее по спине. Птицы затихли, туман вдруг обернулся мелкой моросью – показалось, что это тени мертвецов касаются лица холодными легкими пальцами.

– Маленькая… Я не могу на тебя сердиться. Ты самая прекрасная девочка на свете.

Сказочная царевна… Что он себе вообразил? Холодные тени водили вокруг них хоровод, с шорохом касаясь плеч, рук, лиц – эти прикосновения оставляли на лице влажные капли. И казалось очень важным не разжать объятий – и Волчок накрыл Спаску плащом, прижав к себе еще тесней. Теперь он телом чувствовал, как часто бьется ее сердце – в такт его собственному, грохотавшему в ушах. И не от страха вовсе.