"Стоящие свыше"+ Отдельные романы. Компиляция. Книги 1-19 (СИ) - Денисова Ольга - Страница 182

А еще отец потребовал няню для Спаски, уверенный в том, что сама она слишком мала, чтобы раздеться и улечься спать. Няня Спаске не понравилась – ее звали баба Пава, и она сразу же начала ворчать на отца, – мол, девочке рано носить юбки, и чулочки недостаточно теплые, и спать ей нужно в отдельной комнате, чтобы не раздеваться на глазах у мужчин. Отец не возражал, только виновато кивал головой.

Сразу четверо слуг накрывали обеденный стол – Спаска даже представить себе не могла такого ужина, в деревне столько блюд на стол не ставили даже по праздникам.

Вскоре явился и Милуш – мрачный и снова чем-то недовольный – и водрузил на стол три пыльные бутылки вина (один из слуг тут же принялся их протирать).

– Сам выбирал. Едва ли не лучшее лиццкое вино.

– Надеешься, я забуду, что ты меня пускать не хотел? – усмехнулся отец.

– Пустил же. Садись. Ужинать давно пора. Тут не до пиров нам, конечно, но бьем скотину почем зря – кормить нечем, – сказал Милуш, наливая вина отцу (слуг он выгнал прочь). – Не знаю, как до весны дотянем. Кругом разбойники брошенные дома обирают, перепьются и сено жгут, дома – на потеху.

– А я много раз говорил, почему в Верхнем мире нет оспы, – проворчал отец.

– Ну и говорил… – ответил Милуш. – А я не верю.

– А вот храмовники верят. И ты мог бы давно испробовать это на себе.

– Змай, у меня не девять жизней, как у некоторых, а единственной я рисковать не намерен. Неужели все мнихи такие смельчаки?

Он подозрительно косился на бабу Паву, словно та мешала ему вести разговор. Впрочем, та, накормив Спаску, немедленно повела ее мыться и спать. Спаска никогда так не мылась – не в бочке, а встав ногами в корыто. Баба Пава поливала ее горячей чистой водой из красивого серебряного ковша. Наверное, так жили настоящие царевны…

Баба Пава ушла только тогда, когда Спаска притворилась спящей.

– Милуш, ну ты же видел это! Сам видел! – сказал отец, когда дверь за бабой Павой закрылась.

– Видел. И что?

– Она на самом деле станет приёмником Вечного Бродяги.

– Змай, Вечный Бродяга – это сказка, а ты – прожектер.

– Это уже не сказка. Я знаю, что говорю.

– Лучше бы ты занимался делом. Хотя сами по себе способности девочки интересны. Ты не знаешь, у нее что, уже была первая луна?

– С ума сошел? Какая луна? Ей шесть лет! – возмутился отец.

– Ну, мало ли… Иногда так бывает. У девочек все так сложно… Я думаю, ее надо забирать из деревни насовсем, Ягута не сможет в полной мере развить ее способности.

– Девочка должна жить с матерью. И… Знаешь, в деревне безопасней, чем здесь.

– Да ну? А что ж ты тогда сюда прибежал? Если в деревне безопасней?

– В деревне гвардейцы бывают раз в три года. И там никто не догадается, что́ это за колдунья. А отсюда сразу поползут слухи и, будь уверен, доберутся не только до Хстова, но и до чудотворов. Кстати, как раз об этом я и хотел тебе сказать. Здесь, а не в зале для пиров. Я узнал, случайно узнал… В твоем замке живет чудотвор.

– Этого не может быть, – отрезал Милуш.

– Еще как может. Я знаю только настоящее его имя – Прата Сребрян. Кстати, на него пока почему-то не возлагают больших надежд. Видимо, какая-нибудь мелкая сошка. Может, кто-то из прислуги, а может, и вовсе из деревенских. Приглядись, кого ты недавно пригрел в замке и кто старается к тебе приблизиться. В общем, они прислали его с дальним прицелом, а это значит, что видят в тебе серьезную угрозу, реальную силу.

– Приятно слышать, но пока никакой реальной силы у меня нет, – едко ответил Милуш. – И я не верю в чудотвора в замке. Неужели ты думаешь, что я не замечу его способностей?

– Милуш, чудотворы очень похожи на колдунов. Они питаются энергией того же рода, что и колдуны, но пользуются ею иначе. Я думаю, чудотвор мог бы научиться и раскручивать ветер, подобно колдуну. Отличить его от колдуна можно только одним способом: он не боится света солнечных камней. Возможно, его не будут любить росомахи, но росомахи и тебя не любят, насколько я знаю.

– Потому что я сам терпеть не могу росомах…

– Как кошек, собак и детей?

– Да. Не надейся, змей я тоже не люблю.

Спаска уснула, думая о чудотворе по имени Прата Сребрян. Он представлялся ей похожим на Надзирающего, которого деревенские сожгли вместе с гвардейцами, – жирненьким и сладкоголосым. Он тайком проник в хрустальный дворец и рассказывал всем о солнечном мире Добра, но хозяин дворца узнал его сразу и убил в красивом поединке. Там не могло быть безобразных смертей.

Она снова проснулась от взгляда: отец с подсвечником в руках стоял возле кровати и смотрел ей в лицо. Он был пьян, сильно пьян, почти как Ратко, когда набирался хлебного вина. Только Ратко вино делало злым и шумным, отец же оставался спокойным.

Он поставил подсвечник на сундук, сел на пол возле ее изголовья и откинулся на стену, запрокинув лицо.

– Ты сегодня видела Цитадель… Ты поняла, что́ ты видела?

– Черную крепость, – ответила Спаска.

Отец зевнул.

– Черную крепость… Если этот мир еще жив, то только потому, что Цитадель простояла триста лет и выдержала больше ста осад… Теперь ее нет. Я был там недавно, каменная росомаха до сих пор стоит на месте. Когда-то старый Вереско Хстовский из рода Белой Совы поставил в центре Цитадели свой дом, и все ждали, что главную площадь города украсит сова, белая сова. Но он назвал ее площадью Росомахи. И сказал, что, пока стоит каменная росомаха, колдуны будут выходить в межмирье и приносить силу добрых духов. Цитадель всегда служила убежищем для колдунов, там и в окрестностях их было больше шести тысяч. Большинство умерло от чумы. Это было в двести семьдесят третьем году. Тогда же сгорело книгохранилище – в Цитадели хранилось много книг, и колдуны в те времена были самыми образованными людьми в Млчане. Милуш хочет свой замок сделать новой Цитаделью. И что ты думаешь? Он ведь этого добьется… И чудотворы не станут ему мешать… Потому что… Потому что…

Отец прислонил голову к кровати и мгновенно заснул. Спаска поднялась и задула свечи – здесь тоже были восковые свечи, очень дорогие, было бы жаль, если бы они сгорели напрасно.

Этот парень появился на следующий день после обеда. Отца не было, Спаска играла в куклу, которую ей принесла баба Пава, – удивительная была кукла, с фарфоровым лицом, в парчовом платье, с башмачками на ногах и настоящими волосами. Спаска даже подумала сначала, что это очень маленькая девочка.

Парень вошел, постучав в дверь, и сказал бабе Паве:

– Меня прислал Милуш-сын-Талич.

Он был одет смешно: то ли в плащ, то ли в сарафан, только темный, почти черный, с широкими серыми нарукавниками. Из воротника сарафана-плаща торчала тонкая шея, а из-под нарукавников – узкие, словно девичьи, запястья.

– Здравствуй, детка. – Он зачем-то изобразил на лице строгость. – Меня зовут Славуш-сын-Ивич. Я буду твоим учителем.

И как раз в эту минуту в дверях появился отец.

– Как-как ты сказал? Сын-Ивич? – Он расхохотался.

Парень покраснел, и Спаске показалось, что ему очень хочется сбежать.

– Кроха, этого мальчика зовут Славуш, тут он не соврал. Ивичем ему называться еще рано. Учитель из него тоже пока никакой, хоть он и нацепил на себя мантию. Так что ты его не бойся, он серьезным только прикинулся, а вообще-то он хороший парень.

– Я не боюсь, – ответила Спаска и улыбнулась «учителю», чтобы он перестал смущаться и краснеть.

Он и вправду оказался хорошим парнем, и принес с собой азбуку, чтобы научить Спаску буквам, и был разочарован тем, что буквы она уже знала и прочитала ему всю азбуку вслух на первом же уроке.

– Не расстраивайся так, – сказал ему отец на прощание. – Научи ее лучше азбуке добрых духов. Ягута на языке чудотворов читать не умеет, так что тебе и карты в руки.

С тех пор Славуш приходил каждый день. И учил Спаску не только языку добрых духов, но и чистописанию, и арифметике.