"Стоящие свыше"+ Отдельные романы. Компиляция. Книги 1-19 (СИ) - Денисова Ольга - Страница 149

– В умении наживать себе врагов ты можешь сравниться только с собственным сыном, – фыркнул Глаголен. – И чем же ты так обидел господина Достославлена, что он приложил столько усилий к тому, чтобы ты не стал доктором?

– А мнение господина Достославлена учитывается Северским научным сообществом? – кашлянул Войта.

– Еще как.

– Тогда я скажу, что это на редкость глупое, презренное, подленькое и трусливое существо. И когда я предложил ему выяснить отношения, он не побоялся применить против меня удар чудотвора, за что и получил по зубам. Не от меня, к сожалению.

Глаголен сложил губы в нитку и покачал головой.

– У меня нет слов… Это мне говорит доктор математики? Не школяр, не наемник, не пьяница из городского отребья?

– Я тогда еще не был доктором математики.

– Доктор Воен, ты болван, – пробормотал мрачун, закатив глаза к потолку. – Достославлен относится к разряду людей, умеющих без масла влезть в любое отверстие. Несмотря на то, что он чудотвор, ему благоволит даже ректор университета.

– Вот как? Тогда расскажите ректору, что Достославлен назвал мрачунов из научного сообщества старыми пердунами и в ближайшее время собирается сделать их мальчиками у себя на посылках. Кстати, он и вам кое-что передавал: вы должны дрожать в своем замке, ибо недолго вам осталось устраивать световые представления и заседать на сессиях университета.

– Увы, даже если я расскажу об этом ректору, он мне не поверит. Кстати, о световых представлениях… Через три дня состоится большой прием по случаю завершения сессии, и меня попросили показать световое представление над Лудоной. Мое согласие решило твою судьбу, без него ты бы не увидел степени доктора как своих ушей. Да, я соглашался не посоветовавшись с тобой, а потому ты волен мне отказать, поскольку просьба моя может тебя оскорбить или поставить в унизительное положение перед твоими соплеменниками. Я не подумал об этом сразу.

– Вы хотите, чтобы я зажег вам солнечные камни, что ли? – хмыкнул Войта. – Меня это не оскорбит, на мнение соплеменников мне плевать, но лучше бы это представление не было таким грандиозным, как обычно бывает в замке, потому что мои возможности не беспредельны.

– Разумеется. Надеюсь, ты делаешь это не из благодарности, а с осознанием вины за ссору с Достославленом.

– Еще одно слово, Глаголен, и я заберу свое согласие назад.

– Да, ты тоже приглашен на этот прием и присутствовать на нем должен обязательно. – Глаголен пропустил последние слова Войты мимо ушей. – Но вернемся к Достославлену. Это, по твоим словам, на редкость глупое существо имеет не так уж мало мозгов. Твою теорию объявили нежелательной для распространения и вот-вот отнесут к герметичным знаниям, это первое. Второе: решается вопрос о запрете на изучение природного магнетизма немрачунами, а мрачунам рекомендуется не вести исследований в этом направлении.

– Погодите, Глаголен… Меня обвинили в предательстве именно потому, что я, изучая природный магнетизм, обесцениваю способность чудотворов двигать магнитные камни. А в чем тогда резон мрачунов?

– Открытое исследование природного магнетизма дает в руки чудотворам знания для развития герметичного магнетизма, – пожал плечами Глаголен. – Вот такой интересный парадокс, однако Достославлену удалось убедить ректора в необходимости запрета. И научное сообщество поддержит эту идею. Мое световое представление не поможет поколебать их уверенность, это вопрос принципа.

Войта усмехнулся.

– А знаете, Глаголен, ведь это моя идея… Я к тому, что не надо приписывать Достославлену блестящий ум.

– Вот как? Ты предложил отнести теорию предельного сложения несущих к герметичной области знаний?

– Нет, я переспросил, не хотят ли чудотворы наложить запрет на изучение природного магнетизма. Я это переспросил с иронией, если вы не поняли. Достославлену идея понравилась, но я не думал, что он кинется воплощать ее в жизнь немедленно.

С этого дня Глаголен обращался к Войте не иначе как «доктор Воен», и серьезность этого обращения звучала высшей степенью сарказма.

Войта, разумеется, не хотел идти на прием по случаю завершения сессии и за два часа до его начала снова попытался «отвертеться» от тяжкой обязанности, заявив об этом Глаголену.

– Доктор Воен, не надо плевать в лицо научному сообществу, это плохое начало. После этого приема ты можешь никогда больше не являться в Храст, но сегодня изволь предстать перед светлыми очами ректора – он собирается надеть на тебя докторскую тогу.

– А можно уйти сразу после того, как на меня эту тогу наденут?

– Вообще-то нежелательно. Но я, так и быть, скажу, что ты готовишься к световому представлению. Если, конечно, ты не хочешь хорошенько поужинать.

– Я замечательно поужинаю в любом трактире. Я могу вообще не ужинать. Едрена мышь, Глаголен, на меня опять будут смотреть как на говорящую собаку!

– Не без этого, – ответил мрачун без тени иронии. – Тебя это смущает?

– Меня это выводит из себя.

– Прими к сведению: у меня здесь много врагов. И, не осмеливаясь выступать против меня, по крайней мере в открытую, они воспользуются возможностью уязвить меня через тебя. Замечу, что мордобой, поножовщина и прочие способы выяснять отношения, принятые в твоем кругу, здесь вызовут недоумение. Тут в цене словесные поединки и подковёрные игры.

– Я не силен в подковёрных играх.

– Зато без словесных поединков ты не можешь обойтись и минуты.

– Отчего же? Я, например, никогда не спорю с женой, – усмехнулся Войта.

– Это жена никогда с тобой не спорит. Но я рад, что отточенным на мне остроумием ты не пользуешься против женщин и детей.

Да, на него смотрели как на говорящую собаку. Иногда шептались за спиной, иногда хихикали, а иногда, переглянувшись, провожали взрывами хохота. Войта порывался обернуться, но его останавливало присутствие Глаголена. Пока тот не проворчал вполголоса:

– Не понимаю, как тебе хватает сил сносить столь оскорбительное к себе отношение…

– Вы же сказали, что мордобой здесь не в чести, – пожал плечами Войта.

Глаголен лишь закатил глаза и выругался одними губами.

В зале совета сияли сотни, а то и тысячи свечей, полированный базальт пола матовым черным зеркалом удваивал их число – и все равно зал казался мрачным и полутемным. Два ряда блестящих черных колонн упирались в далекий сводчатый потолок, ниши в стенах хранили глубокие тени, тени собирались в тонкой резьбе выступов, карнизов и капителей, и выяснению отношений со здешней публикой Войта предпочитал размышления о свойстве черного камня скрадывать свет. Над парадной дверью нависал узкий балкон с витиеватым кованым ограждением, подтверждая это свойство как нельзя лучше.

Сотни ученых мужей праздно шатались по всему залу, чопорно приветствовали друг друга, собирались в группы, вели разговоры, иногда громкие и горячие, иногда – глухие и скрытные. Глаголен, направляясь вглубь зала, раскланивался с равными и кивал в ответ на приветствия остальным.

Сзади раздалось издевательское:

– Интересно, сколько нынче стоит чудотвор с ученой степенью? Я бы купил парочку…

Шутка понравилась не только тем, к кому обращалась, – смех послышался сразу с трех сторон.

Назло Глаголену (чтобы в другой раз не ехидничал) Войта повернул назад и шагнул к шутнику – им оказался смазливый хлыщ в тоге магистра. Одного шага хватило, чтобы с его лица сползла уверенная усмешка.

– Тебе в самом деле пригодился бы чудотвор. – Войта подошел к хлыщу вплотную и толкнул бы его грудью, если бы тот не попятился, растерянно озираясь в поисках поддержки товарищей. – В качестве телохранителя, чтобы шутить без опаски.

– Как… как вы смеете… – выговорил шутник, бледнея и запинаясь.

– Но переплачивать за ученую степень не советую – никакого толку.

Посчитав, что вполне напугал хлыща-магистра, Войта поспешил догнать Глаголена.

– Мужик сиволапый… – прошипел хлыщ ему в спину.