"Стоящие свыше"+ Отдельные романы. Компиляция. Книги 1-19 (СИ) - Денисова Ольга - Страница 146

– Да, конечно, извини. И… мы очень рады, что ты выступаешь на сессии от школы экстатических практик.

– Еще неизвестно, выступлю ли я на сессии… – проворчал Войта. – И мне показалось, что как раз этому чудотворы вовсе не рады.

– Брось, Войта. Ты же делаешь доклад по математике. Заявить, что ученые Славлены занимаются не только мистикой и метафизикой, выгодно для нас, это поднимет нашу школу в глазах научного общества.

Литипа замолчал на секунду, и Войта, проследив его взгляд, тоже заметил Глаголена, шедшего в их сторону.

– В общем, приходи. Трактир «Ржаная пампушка», это у северных ворот.

Стерк поспешил раскланяться – видимо, встреча с мрачуном была ему неприятна. Глаголен же пристально посмотрел ему вслед без смущения.

– Это, я понял, твои друзья-чудотворы? – спросил он, подойдя.

– Да. Друзья. – Войта кивнул. – Чудотворы.

Лицо Глаголена вообще ничего не выражало, а потому Войта решил, что доклад отклонили, и хотел обрадоваться, но неожиданно понял, что боится такого исхода сильней, чем самого доклада.

– Тебе придется выступать, – усмехнулся Глаголен, поймав взгляд Войты. – Секция математики и механики. Это хорошо, я опасался, что тебя отправят в секцию естествоведения, а там никто просто не поймет твоего доклада. Утром будет известно, на какой день назначат твое выступление. Так что сегодня прочтешь доклад мне, а накануне прогоним выступление перед моей кафедрой.

– Сегодняшний вечер у меня занят, – усмехнулся Войта. Он еще не решил, принять или нет предложение стерка, но захотел уязвить Глаголена.

– Вот как? Я надеюсь, ты хорошо проведешь время.

– Я тоже на это надеюсь.

– Тогда поспешим. Потому что доклад ты мне все же прочтешь сегодня.

Если бы Войта не ощущал за собой никакой вины, он бы не пошел в трактир «Ржаная пампушка». И если бы ему сразу пришло в голову, что он идет оправдываться, он бы туда не пошел тоже.

Пирушка была в разгаре, когда Войта переступил порог трактира. Вместе с соискателями ученых степеней в Храст приехали и их наставники, и товарищи, и защитники (Трехпалый был из последних). И хозяин трактира, похоже, был чудотвором, не выставлявшим, однако, напоказ своей принадлежности к клану, и в гости к нему в этот вечер явились чудотворы Храста – набралось не меньше тридцати человек.

Войта и хотел бы зайти незаметно, но с внутренней стороны к двери крепился колокольчик на пружине, сообщивший всем присутствующим о появлении нового гостя.

Державший слово осекся, увидев Войту, – и вроде бы это был его бывший ученик, имени которого Войта не припоминал, – остальные, оглянувшись к двери, примолкли тоже. Они по-разному смотрели: сочувственно (а то и жалостливо), презрительно, враждебно, понимающе. Но ни у кого на лице Войта не заметил радости. Кроме Литипы-стерка, пожалуй – тот немедленно вышел Войте навстречу, будто прикрыл собой от пристальных взглядов, а это было неприятно.

И сразу же Войта услышал свистящий шепот за спиной стерка:

– Да как он посмел! Явиться сюда после того…

Стерк оглянулся, а где-то за дальним столом раздался звук крепкой затрещины. Автором подзатыльника был Трехпалый.

– Проходи, Войта, – нарочито громко сказал Литипа в напряженной тишине. – Садись с нами.

Отступать было поздно, и Войте ничего больше не оставалось, как принять предложение и сесть за стол, где кроме Трехпалого и Литипы сидели Айда Очен, их общий однокурсник Сорван и незнакомый Войте чудотвор с глупым лицом и в кричаще роскошных одеждах.

Нет, Войта был неправ, не разглядев радости на лице одного из своих бывших учеников, имени которого он тоже не припомнил, только прозвище – Весноватый. Тот пожирал Войту глазами, даже придвинул табурет к столу Литипы и Трехпалого, и смотрел с надеждой и страхом.

– Пива или вина? – спросил Трехпалый, подзывая мальчишку-подавальщика.

– Вина, – кивнул Войта и добавил: – Хлебного.

К хлебному вину Трехпалый велел принести верченых колбасок, капусты и огурцов и полез было за деньгами, но Войта его опередил, сунув мальчишке серебряный лот. Это заметили и зашептались за спиной – о том, дорого ли Воен продался и сколько стоит совесть чудотвора. Весноватый смутился, уткнулся глазами в пол, а Трехпалый оглянулся.

– А ну-ка заткните брехалы, мелюзга.

Он в самом деле был тут, пожалуй, самым старшим. Если не считать хозяина трактира и одного старенького наставника славленской школы.

– Ну давай, Воен. Рассказывай. – Трехпалый повернулся к Войте.

– Что именно ты хочешь услышать? – Войта смерил его взглядом.

– Все. С самого начала.

– С самого начала я положил семь человек, прежде чем меня оглушили и связали. Потом меня били четыре месяца подряд, до тех пор пока не лишили способности к удару.

Ропот прошел по трактиру – кто-то ахнул сочувственно, кто-то с отвращением, кто-то испуганно: чужое увечье всегда вызывает противоречивые ощущения. Трехпалого перекосило.

– Потом я год с небольшим крутил мукомольный жернов, в какие обычно впрягают лошадей, и зажигал солнечные камни на потеху гостям господина Глаголена. Пока господин Глаголен не прочитал мои работы, украденные из славленской библиотеки. Вряд ли ты поймешь, в чем разница между методом исчерпывания и предельным исчислением для описания материального движения, но Глаголен – автор теории предельного исчисления. Он оценил меня как ученого, дал мне возможность заниматься наукой и без ограничений использовать его достижения для работы в области магнитодинамики.

Краткость рассказа не позволила Трехпалому быстро найти в нем слабые места, и в разговор вступил Литипа:

– Я слышал, мрачунам не нравятся наши исследования в области движения магнитных камней.

– Да, это так, – кивнул Войта. – Некоторые из них перестали здороваться с Глаголеном, когда узнали, что я разрабатываю математическое обеспечение магнитодинамики.

– А тебе не показалось, что этот твой мрачун просто хочет выведать наши секреты?

– Нет, не показалось. Я занимаюсь естественной магнитодинамикой, а не герметичной. К тому же без теории предельного исчисления я бы не смог создать теорию предельного сложения несущих, которую собираюсь здесь защищать. Это Глаголен открыл мне свои тайны, а не я ему свои.

– У Глаголена в замке томятся еще одиннадцать чудотворов, – выспренно изрек чудотвор с глупым лицом. – И ты согласился на него работать, не озаботившись их судьбой? Не потребовав их освобождения?

У него не только лицо было глупым, но и голова… Однако реплика вызвала одобрение среди молодых чудотворов.

– Я работаю не на Глаголена, а с Глаголеном. Он не требует от меня повиновения. С чего вдруг я должен что-то требовать у него?

– Ты хочешь сказать, что ты не его невольник? – уцепился за эти слова Трехпалый.

– Нет, он не только освободил меня, но и выделил мне ренту.

– При условии, что ты будешь на него работать? – переспросил чудотвор с глупым лицом.

– Я уже сказал, что работаю не на него, а с ним. – Войта злобно взглянул на глупого чудотвора. – Нет, он не ставил мне условий, он даже предлагал мне вернуться в Славлену.

– И ты не вернулся?!! – воскликнул тот и снова заработал одобрение присутствующих.

Роскошные одежды на нем чем-то напоминали те, которые сшил для Войты портной замка и от которых тот отказался, чтобы не показаться ярмарочным шутом. Особенное впечатление произвели на Войту пуговицы на батистовой рубахе глупого чудотвора, сиявшие в полутьме трактира, будто солнечные камни.

– Нет, я, как видишь, не вернулся.

Наверное, взгляд Войты был слишком красноречив, потому что глупый чудотвор оскорбился и продолжил еще более едко:

– Боялся потерять ренту?

– Я не потеряю ренты, в случае если переберусь в Славлену.

– А что же тогда тебе помешало? Неужели желание работать на мрачуна?

– Мне повторить в третий раз? Для дураков повторю: я не работаю на Глаголена. Я пользуюсь его научными знаниями, а он моими. И я нуждаюсь в его знаниях больше, чем он в моих.