"Стоящие свыше"+ Отдельные романы. Компиляция. Книги 1-19 (СИ) - Денисова Ольга - Страница 133

– Я бы сначала хотел выяснить, о какой сложившейся ситуации ты говоришь, – ответил отец, хотя Йока не сомневался: Сура ему все рассказал.

– Ваш сын – инициированный мрачун, – не дожидаясь, пока заговорит Инда, сказал Страстан.

– Это доказано? – спросил отец, и Йока удивился, как бесстрастно и деловито это прозвучало. Словно отец был в суде.

– Да, и разреши представить тебе директора Брезенской колонии, профессора Мечена – одного из лучших экспертов в этом вопросе, – вставил Инда.

Отец кивнул профессору, не успевшему прожевать канапе.

– Более того, – продолжил Страстан, – у нас есть доказательства того, что именно Йока Йелен нанес удар мальчику из Сытина, с очень тяжелыми для его здоровья последствиями. Не думаю, что этот удар был нанесен осознанно, но он был нанесен. И родителям пострадавшего нет дела до того, хотел Йока Йелен этого или не хотел.

– А я говорил тебе, Йера Йелен, – сказал Змай сверху вниз, – а ты мне не поверил.

Змай говорил с отцом? Когда? Йока запрокинул голову, но лица Змая так и не увидел.

– Предъявите мне доказательства. – Не обратив внимания на слова Змая, отец повернулся к Страстану.

– Вот тут – стенограммы допросов трех свидетелей. – Страстан достал из портфеля папку с бумагами и протянул отцу несколько исписанных страниц. – Это заключение медицинских экспертов, это – прикладных мистиков, это – специалистов в области энергообмена. Вы опытный правовед, судья Йелен, я думаю, вы понимаете, что этого вполне достаточно для обвинения.

– И вы отпустите Стриженого Песочника, если я во всем признаюсь? – спросил Йока вызывающе громко, чтобы ни Змай, ни отец не смогли его перебить.

Змай скрипнул зубами прямо у него над головой.

– Твоя вина не требует признания. Признание лишь сэкономит время на судебном процессе, не более, – ответил ему Страстан.

– Но вы отпустите Стриженого Песочника? – повторил Йока вопрос.

– Этот вопрос тебя не касается, – ответил Страстан, но тут же вмешался Змай:

– Они не отпустят Стриженого Песочника, даже если ты признаешься во всех преступлениях мрачунов, совершенных за последние пятьдесят лет. Ему предъявлено еще три обвинения, кроме того злополучного удара. Одно из них – сокрытие от правосудия твоей опасности для общества. Поэтому сиди и помалкивай, когда старшие разговаривают. – Он легонько щелкнул Йоку по макушке.

– Йока, это не так, – тихо сказал Инда, – этот человек передергивает факты и поворачивает их в выгодном для себя свете.

– Но ведь это ты, это ты велел искать мрачуна, который… сказал мне, что я мрачун! – вскинулся Йока. – Зачем ты это сделал? Я доверился тебе, а ты… Ты превратил меня в предателя!

– Йока, я уважаю твои чувства. Но, поверь, в этом мире есть вещи поважней твоей репутации в глазах друзей. Например, чужие жизни и рассудок. Твои обвинения легкомысленны. Тебе нужно учиться смотреть на мир шире, не только с точки зрения собственных интересов.

– Этот спор не имеет смысла, Инда, – оборвал его Страстан, – давайте лучше обсудим будущее мальчика. Я полагаю, судья Йелен не очень заинтересован в том, чтобы его сын оказался в заведении, которое я курирую.

– А закон допускает другие варианты? – медленно спросил отец.

– Закон чудотворам не писан, – обронил Змай, но его проигнорировали.

– Учитывая, что Йока не сознавал своих способностей по объективным причинам, а также его раскаянье и лояльность к чудотворам, возможно несколько вариантов. Первый – перевод в Брезенский лицей, что может стать для него хорошим началом карьеры. Второй – дальнейшее индивидуальное обучение сильными наставниками, что видится нам оптимальным вариантом, учитывая, что Йока обладает незаурядными способностями и Брезенский лицей не сможет в полной мере их раскрыть. Конечно, содержание мальчика обойдется вам дороже, но, насколько я понимаю, вы, судья, не бедный человек. Ну и, разумеется, вы полностью оплатите лечение пострадавшего подростка из Сытина и возьмете на себя все расходы на его содержание вплоть до полного выздоровления. Учитывая ваше положение в обществе, мы оставим все это строго конфиденциальным.

Йока считал, что отцу это понравится, и с ужасом думал, что тот немедленно согласится. Брезенский лицей почему-то казался ему хуже Брезенской колонии (наверное, потому, что Мечен был его выпускником), а недели индивидуальных занятий с Меченом ему хватило до конца жизни. Но отец только нахмурился еще сильней. Инда не дождался его ответа:

– Так что, Йера? Ты считаешь наше предложение неудачным?

Отец медлил и тер пальцем переносицу, взгляд его бегал по библиотеке, перескакивая с предмета на предмет. А потом он словно успокоился и вскинул голову.

– Господа, – начал он чопорно, – господа чудотворы. Я не только отец Йоки Йелена, я еще и председатель Думской комиссии. Поэтому мои личные дела тесно связаны с делами государственными. И сейчас я говорю как официальное лицо: Йока Йелен не должен покидать Славлену до того, как моя комиссия закончит работу. Я не могу перепоручить заботу о нем ни чудотворам, ни правоохранительным органам, находящимся в их подчинении. У меня сложилось впечатление, что мой сын стал разменной фигурой в политических играх между мрачунами и чудотворами. Не забывайте, как Дума определила цель работы моей комиссии: выяснить, с чьей стороны последовала провокация. И сейчас мне кажется, что не только мрачуны, но и чудотворы пытаются манипулировать мною в своих политических интересах. Либо я сложу с себя полномочия председателя комиссии, либо комиссия завершит свою работу – и тогда мы возобновим этот разговор. В данный момент я силой парламентской власти требую воздержаться от каких-либо действий в отношении моего сына.

– Господин Йелен, – Страстан кашлянул, – вы понимаете, как вы рискуете?

– Да, я отдаю себе отчет в том, что вам ничего не стоит смешать мое имя с грязью и поставить крест на моей карьере. Я понимаю, что меня обвинят в использовании служебного положения в личных целях. Но, поверьте, в данном случае я действую в первую очередь в интересах своих избирателей.

– Йера, – Инда вдруг вскинул озадаченное лицо, – Йера, ты что, поверил этой бумажке? Ты что, всерьез допускаешь…

– Я проверяю все версии, Инда. И если… это не провокация, как утверждаешь ты, то выводы из вашего сегодняшнего заявления… весьма печальны для Славлены.

– Йера, ты что, не в своем уме? – Инда привстал. – Это же… это же твой сын!

– Я полагаю, на это и сделан расчет.

Йока ничего не понял, но почувствовал страх. Какие интересы избирателей? Неужели отец на самом деле столь хитер? Или Йока просто плохо знает своего отца?

– Йера, послушай, в этом противостоянии с нами тебе не победить. Ты хочешь отправить мальчика за колючую проволоку? Ты хочешь огласки? Ты хочешь, чтобы завтра все газеты трубили о том, что твой сын – мрачун? Никто не оценит твоего благородного порыва, можешь не сомневаться.

– Я сказал то, что хотел сказать. Я обладаю депутатской неприкосновенностью, и до тех пор пока избиратели не лишили меня моих прав, я буду пользоваться этими правами на их же благо.

– По закону депутатская неприкосновенность не распространяется на твоих родственников.

– Но она распространяется на мой дом. Без моего согласия Йока не покинет этого дома.

Змай разогнулся и потянулся, хрустнув суставами, непринужденно прошелся за спиной Йоки, а потом распахнул дверь на террасу.

– Душно. А вечер такой замечательный… – пробормотал он сквозь зубы, но его никто не услышал.

– Йера, ты сошел с ума! – Инда едва не кричал. – Да мальчик на самом деле опасен, как ты не понимаешь! Это не провокация, это факт, подтвержденный документально!

– Я знаю цену таким документам. – Отец поднялся с кресла и пересек библиотеку. От его плохого самочувствия и растерянности не осталось и следа: словно приняв какое-то решение, он разом излечился от всех терзавших его сомнений.

С грохотом раскрылся ящик письменного стола, и через секунду перед Индой легла пачка документов и телеграмм.