Пропавшие. Тайна школьного фотоальбома - Милушкин Сергей - Страница 5

Бред конечно… кому нужен антрополог, специалист по исчезающему племени пираха на краю земли? Никакими богатствами и тайнами я не обладал, секретных кодов к сейфам не знал, даже гонорар за последнюю публикацию в научном журнале, на которую так рассчитывал — и то не получил. В общем, взять с меня было нечего. И все же…

Джунгли есть джунгли. Джунгли — это опасность. Ты привыкаешь к этому быстро, почти мгновенно, потому что от того, насколько быстро ты успеешь заметить в дебрях слившуюся с лианой здоровенную ядовитую змею уруту-крузейру, один укус которой убивает взрослого человека почти мгновенно, зависит твоя жизнь.

«Не спи, кругом змеи», — девиз пираха, который я слишком хорошо усвоил на собственной шкуре. Они и правда не спят. Почти не спят. Весь сон у них — преимущественно стоя, поделен в течение суток на отрезки от пятнадцати минут до двух часов. Просто чтобы выжить.

Пришлось научиться этому совершенно безумному для современного человека навыку. Теперь мне достаточно найти тихий уголок, закрыть глаза, и через пятнадцать минут я был свежим, бодрым и выспавшимся. Невероятно? Но это так.

Я прошел метров сто вдоль кованой ограды парка, пару раз нагибался, чтобы затянуть шнурки, один раз подошел к мороженщице, немного пофлиртовал, купил мороженое, потом уронил его, снова быстро и незаметно осмотрел улицу, купил другое мороженое и с удовольствием съел его. Слежки не было. Впрочем, я был почти уверен, что кто-то наблюдал за мной после выхода из полиции, но теперь отстал. Хотя, я мог и ошибаться.

Нырнув в случайно увиденный проем в ограде, я скатился с холма, быстро обошел небольшой ручей, на берегах которого росли аккуратно остриженные кусты кизильника и обогнув старый заброшенный общественный туалет, обнесенный забором, оказался на берегу зеленой цветущей речки. Пешеходный мост, с облупившихся перил которого свесился скучающий рыбак в белой панаме, находился в двадцати метрах.

Лишь оказавшись на другой стороне реки, где правил бал заросший диким кустарником частный сектор, я почувствовал себя в полной безопасности.

От кого я бежал? Мне было неизвестно.

Я остановился возле старой голубой колонки с водой (какие еще остались кое-где в частном секторе), пару раз нажал ручку и из крана побежала прозрачная вода. Сделав пару глотков, не раздумывая, я подставил голову и несколько секунд наслаждался ледяной прохладой. Голова вмиг стала ясной.

— Дяденька, подержите ручку, пожалуйста!

От неожиданности я едва не ударился о железную трубу колонки. Рядом стояла девочка в голубом сарафане с красным пластиковым ведерком и пристально смотрела на меня.

Я кивнул. Когда ведерко наполнилось, она махнула рукой:

— Спасибо.

— Может, тебе помочь? — спросил я

— Нет, спасибо, мне тут за углом котят напоить надо.

— Смотри, дай воде немного согреться.

Она улыбнулась, но как-то настороженно. Понятное дело, незнакомцы в этих краях как на ладони.

Неожиданно мне в голову пришла мысль. Я плохо знал эту часть города и никогда не забредал в частный сектор. Девчушка могла мне помочь.

— Не подскажешь, как пройти к дому быта?

Она поставила ведро на землю и показала вниз вдоль речки.

— На берегу есть тропинка. А когда она закончится возле большой трубы, поднимитесь наверх и пройдите мимо стройки. Там и выйдете.

— Спасибо. А то… я заблудился немного.

Девочка кивнула, взяла ведро и пошла вдоль деревянного забора. Вода выплескивалась из ведра на ее сарафан и ноги, но она не обращала на это никакого внимания.

Я достал телефон. Полицейский еще не звонил — в суете я боялся пропустить его вызов. Впрочем, вряд ли стоит сегодня ожидать от него звонка. Но что-то мне подсказывало, что он все-таки позвонит. Слишком уж заинтересовало его это дело, хотя виду он не показал.

Бодрым шагом я спустился прямо к речке и действительно, меж непроходимых кустов, сразу же напомнивших мне джунгли, нашел едва заметную тропку. Она виляла по черной мокрой земле. Тут и там блестели осколки разбитых бутылок, железные ящики от пива, в странном углублении почти отвесного русла я даже заметил драный диван и кострище — двое аборигенов что-то жарили на вертеле. Рядом стояла бутылка вина.

— Эй мужик, погоди, закурить есть?

Они замахали мне руками, но я поспешил удалиться.

«Не спи, кругом змеи», — вспыхнуло в мозгу предупреждение. Люди из чужого племени тоже могли быть змеями.

Через двадцать минут я вышел к Дому быта — старому зданию времен СССР. С тех пор здесь почти ничего не изменилось, даже название «Дом быта», написанное широкими рублеными буквами на фронтоне здания осталось прежним. Здесь, на втором этаже располагалось фотоателье, в котором мы всем классом фотографировались перед выпускным.

Я зашел внутрь. Мне показалось, что даже запах остался тем же самым, как и фикус, стоящий в справа углу по лестницей.

Сердце самопроизвольно застучало. Я почувствовал волнение. Если и существует машина времени — то вот в таких вот зданиях, стоящих на задворках, а иногда даже и центре города, зданиях, которые по какой-то странной причине не меняются, хотя вокруг растут гигантские офисные и торговые центры, супермаркеты, бизнес-клубы…

— Молодой человек, вы что-то хотели?

Я обернулся и обомлел. Там же, где раньше — стояла будка, только теперь она была выкрашена в белый цвет. Из нее высунулась старушка, осуществляющая, как я понял, пропускной режим.

— Да… скажите… я хотел сфотографироваться…

Она всмотрелась в меня и на секунду… я подумал, что она меня узнала. И я ее. Тогда она была молодой женщиной, а я десятиклассником — мне, разумеется, она казалась куда старше, чем была на самом деле, но… теперь я был уверен, что это все та же женщина — нос с горбинкой, красивые чуть восточные глаза и… голос с хрипотцой. Вечером в Доме быта был организован видеосалон, куда мы с пацанами бегали смотреть фильмы со Шварценеггером, и она продавала билеты, пропуская счастливчиков наверх.

— Наверх… по лестнице… направо… — она тряхнула головой, словно пытаясь смахнуть наваждение.

— Черт… — вдруг вырвалось у меня. — Черт!!!

Старушка опасливо скрылась в своем закутке, выглядывая оттуда только одним глазом.

Собственно, это «черт» совсем не относилось к этой женщине. Я вдруг подумал, что в моем фотоальбоме были фотографии не только учеников. Но и учителей. Почему же я о них не подумал? Какое-то странное слепое пятно. Проверять одноклассников бесполезно, я был абсолютно уверен, что никого из них я найти не смогу. А учителей? А директора… как его, Федор Михайлович… Да, по кличке «Достоевский», хотя на самом деле его фамилия была «Шмидт». Высокий красивый мужик, который на наш выпускной подрался с физруком в туалете — чего уж там они не поделили, неизвестно, но слухи ходили о неразделенной любви, естественно в лице учительницы музыки.

Кто еще?

Там была завуч Алла Николаевна. Учитель труда Александр Иванович. И…

Вспоминая фотоальбом, который я листал каждый год, я с ужасом понял, что не могу вспомнить его в точности, хотя мою память можно было назвать фотографической. В каком-то зыбком тумане исчезали не только элементы фотоальбома, надписи, лозунги, но и люди и их лица. Не глядя на само изображение, я теперь не мог вспомнить почти ни одного лица!

А если…

— Черт!!! — снова выкрикнул я, с каким-то отчаянным выражением лица взглянул на лестницу, поднимающуюся на второй этаж, и бросился вон из здания.

Старуха привстала в своем домике, вздохнула и почти неслышно произнесла:

— Что с людьми делается… просто кошмар…

Я несся какими-то закоулками не разбирая дороги. Два раза чуть не упал, на третий, неудачно зацепившись ногой за куст, все же распластался на дороге, сильно поцарапав локоть и колено.

Я бежал так быстро как никогда раньше. Словно за мной гнался огромный пятнистый ягуар — его рык оглашал окрестности, а когти вонзались в разгоряченную землю и вырывали из нее клочья. А я бежал и бежал, падал, вставал и снова бежал. Ладони кровоточили от ссадин, колени были все сбиты, прохожие шарахались от меня как от дикого зверя. Одно меня радовало — полицейские патрули в этот день все куда-то запропастились.