Надо – значит надо! (СИ) - Ромов Дмитрий - Страница 55

— Выспался? — раздаётся рядом голос Де Ниро.

— Вроде, — киваю я. — А вы?

— Ну, так… Вздремнул немного.

Он присаживается рядом со мной, в кресло у прохода.

— Как настроение?

— В принципе ничего, — пожимаю я плечами. — За исключением одной маленькой детали.

— И какой же? — щурится он. — А, я знаю, можешь не говорить. Тебя интересует цель поездки?

— Именно так. Мне кажется немного странным, что вы ещё не поделились со мной этой информацией.

— Поделюсь, — кивает он. — Это не специально так вышло, не думай.

— Не сомневаюсь, — киваю я.

— Вот и хорошо. Сейчас не буду говорить, но как только прилетим, сразу всё объясню.

— А что это за Немчинов? — интересуюсь я.

— Помощник, — пожимает плечами Де Ниро. — Мне ведь надо будет ещё с кубинскими коллегами пообщаться. По официальным вопросам.

Он улыбается и подмигивает.

— Понятно…

В этот момент к нам подходит член экипажа и наклоняется к Злобину.

— Товарищ генерал-майор, у нас небольшое осложнение.

— Что такое? — хмурится Злобин.

— Ветер. Встречный поток и довольно сильный.

— И что? Значит прилетим позднее, чем надо?

— Ну… да, если топлива хватит…

— Что значит, «если хватит»? — очень серьёзно спрашивает Де Ниро.

— У нас сейчас расход увеличен из-за встречного ветра. Если бы он стих или, ещё лучше, изменил направление, тогда точно хватило бы. Но сейчас может не хватить. А если ветер усилится, тогда точно не хватит. Без вариантов…

— И что в таком случае делать? У вас же есть план?

— В таком случае можно дозаправиться в Нассау.

— Так это же… Там ведь американская база…

— Так точно. У них есть аэродром.

— Нам, офицерам ты предлагаешь приземлиться на территории американской базы?

— Они нас заправляют в подобных случаях. Это не проблема.

— Серьёзно? — злится Де Ниро. — А моя персона на территории американской базы — это тоже по-твоему не проблема⁈

— Но других вариантов нет, товарищ генерал-майор…

— Есть другие варианты! Сбавляйте скорость, снижайте расход горючего и двигайте на Гавану. Никаких Нассау.

— Но это может быть единственным выходом, — качает головой лётчик.

— Отставить! Идём на Гавану!

Лётчик мрачнеет, но больше ничего не говорит и уходит в кабину.

— Леонид Юрьевич немного странная ситуация, — чуть помолчав, замечаю я.

— В чём странность? — недовольно спрашивает он.

— Ну… даже и не знаю, как точнее описать… В том, например, что этот авиалайнер не приспособлен к посадке на воду. Да и, если ветер сильный, может быть волнение на поверхности.

— Нам это и не нужно, — отмахивается Злобин. — Знаю я эти штучки. Повадились в последнее время постоянно на дозаправку заходить.

— Так если объективные причины…

— Какие? Весь путь пролетели, а на пятьсот последних километров керосина не хватит?

— Так… практика дозаправок же не на пустом месте возникла, — пожимаю я плечами. — Не хотелось бы испытания проводить.

— Думаешь, я не знаю? Они тут помимо дозаправки торговлю мутят. Получают зелень наличными и «керосинят». Джинсы всякие, да прочее барахло.

— Слушайте, по мне так лучше пусть пилот в джинсах ходит, чем не долетев пары километров рухнуть в прибрежные воды. У вас же чувство самосохранения отлично работало всегда. Просто… если вы окажетесь правы и мы долетим, это не докажет автоматически, что лётчик врёт, поскольку на сто процентов никто не уверен. Но вот если мы ухнемся в океан, то… То всем будет безразлично, что вы оказались неправы. Давайте сядем и дозаправимся.

Странная упёртость, честно говоря, и причину её я не понимаю. Самолёт чуть снижается и скорость ощутимо падает.

— Леонид Юрьевич, на поверхности барашки. Приводнение простым не будет. Гляньте.

Я киваю в окно.

— Я уже приказ дал, — пожимает он плечами. — Зачем обсуждать? Ты сомнению подвергаешь мои способности принимать решения?

Твою мамочку. Охренеть… Это типа, чтобы себя большим начальником показать что ли?

— Как я могу подвергать сомнению то, что много раз видел причём в ситуациях совершенно критических?

Блин, если он выделывается, то не передо мной же…

— Леонид Юрьевич, прошу прощения, — подходит к нам генерал лётчик. — Извините, что отвлекаю, вы не могли бы со мной пройти на одну минуту буквально?

— Что такое? — улыбается Де Ниро улыбкой, которую я бы назвал злой.

— Я вам… в общем, показать хочу…

Председатель неохотно встаёт и уходит вслед за генералом и скрывается в кабине пилотов. Через несколько минут возвращается. Недовольный. И довольный, одновременно.

— Уговорили, — хмуро щурясь сообщает он и демократично садится рядом со мной. — Будем делать дозаправку. Не могли раньше рассчитать скорость с поправкой на ветер. Идиотизм! Еле до Багам дотянули! Как так, пятьсот жалких километров не могли долететь!

— А самолёт-то пиндосы шмонать не будут?

— Какие пиндосы ещё?

— Ну, америкосы, если так больше нравится. Шмонать будут?

— Говорят, не должны, — хмурится он. — А то будет хохма, председателя КГБ арестуют, да?

— Мы не скажем им, кто вы, — усмехаюсь я, а потом говорю, понижая голос. — Леонид Юрьевич, а вы планируете в ЦК войти?

— Что? — улыбается он и пристально меня разглядывает, просто буравит взглядом. — Что за вопрос? Насколько я понимаю, этого органа вообще не будет скоро.

Это, как пойдёт, дорогой Леонид Юрьевич. Но, кажется, пришло время составлять новые планы с товарищем Гурко. После всего, что я вижу и слышу в последнее время, мне очень не хочется, давать вам слишком много власти.

Самолёт снижается, заходит на посадку и вскоре мы уже кружим над островом, окружённым прозрачными бирюзовыми водами. Пальмы и расслабленная курортная жизнь. Беспрестанный кайф. Раздаётся несильный глухой удар, передающийся по корпусу.

— Шасси, — говорит кто-то.

Вскоре пальмы, здания, машины и даже люди становятся ближе и все мы прилипаем к иллюминаторам. Проходит несколько минут и наш «летучий корабль» бьёт колёсами по бетонной полосе на базе вероятного противника. Мы оказываемся на военном аэродроме неподалёку от Нассау.

— А мы с вами не сюда летим? — шепчу я в самое ухо Злобину. — А то, может, выйдем?

— Отставить, — хмурится он.

Мы останавливаемся, и к нам оперативно подкатывают трап. Дверь открывается и по трапу поднимается упитанный чернокожий военнослужащий. Командир корабля подходит и коротко переговаривается с ним через дверь. На трапе стоят ещё двое представителей американской военщины.

Американец улыбается, сверкая белозубой улыбкой и кивает. Он берёт у нашего деньги и, пересчитав, протягивает бумаги на подпись. Подписываются они в двух экземплярах. Негр опускает на пол небольшой свёрток, отдаёт несколько листов и спускается с трапа. Всё очень просто, без проволочек и бюрократии.

— Ну, что я тебе говорил, — качает головой Злобин. — Свёрток передал!

Он встаёт, чтобы это всё лучше рассмотреть.

— Леонид Юрьевич, оставьте, не трогайте.

— Так, между прочим, — шепчет он, — и вербуют людей. Ну ничего, я это так просто не оставлю.

— Вполне возможно, там ничего криминального. Самолёт регулярные полёты не совершает, так что заранее договориться было бы весьма проблематично.

— Разберёмся.

Он уходит в кабину и вскоре возвращается, но ко мне не подходит, а садится на свой первый ряд.

Когда, наконец, прилетаем в Гавану, уже смеркается. Но воздух… какое удовольствие вдохнуть этот горячий, насыщенный страстью, солью и пряными цветами, густой и сладкий воздух. Мы спускаемся по трапу и рассаживаемся по машинам.

Злобин садится в чёрную «Волгу», а я со всеми остальными участниками экспедиции — в раскалённый за день автобус. Окна открыты настежь, едем в посольство. Ветер треплет волосы, а за окном горят огни, гуляют люди, коптят небо старинные американские машины.