Надо – значит надо! (СИ) - Ромов Дмитрий - Страница 38

— Возможно, отвлекают от чего-то более важного, — говорит Де Ниро со своей фирменной улыбкой. — И мне это не нравится. С каждым днём всё больше и больше не нравится.

Наступает тишина.

— Совсем не нравится, — помолчав, добавляет он. — Совсем. Ижбердеев, иди занимайся. Допроси остальных, и попытайся найти этого Али бея.

— Так точно, — кивает он и уходит.

— Вот, что я думаю, — задумчиво начинает Злобин. — Надо тебе, Егор, уехать.

— Куда, Леонид Юрьевич? — удивляюсь я. — В Наушки?

— Да хоть и в Наушки, — сердито отвечает он. — Наушки ему не нравятся. А голову под пули подставлять нравится? В Наушки тебе никто и не предлагает, между прочим. Поезжай в Геленджик, возьми жену, поживите там в своё удовольствие.

— Так она же работает, — развожу я руками. — И так отпрашивалась сто раз из-за сессии.

— Ну, можно подумать это проблема. Что Большак не сможет договориться, чтобы её отпустили? Давай! Я тебе выпишу командировку и поедешь массу давить. Имеешь право, полгода вон по дозорам бегал.

— Думаете, там не достанут, раз уж взялись основательно?

— Во-первых, никому не надо говорить, что ты в Геленджике.

— Узнают…

— А во-вторых, мы же здесь не будем сидеть сложа руки. Будем искать злоумышленников. Я не сомневаюсь, что это твои любимые блатные.

— Почему это любимые?

— Ну, как, ты же всё носишься с ними. Эти хорошие, эти плохие. По мне они все одинаковые.

— Да ладно вам, Леонид Юрьевич, раньше вы так не думали.

— Раньше…

— Продавливайте закон, чтобы можно было за признание себя вором в законе в тюрьму сажать, раз так их не любите.

— Продавим, когда время придёт.

— А можно просьбу?

— Ну… — бросает на меня подозрительный взгляд Де Ниро.

— Раз уж заговорили о командировках. Устройте, пожалуйста, моему командиру заставы командировку в Москву.

— Зачем это?

— Я ему обещал. Хороший мужик, пусть приедет, Москву посмотрит, а то сидит там на заставе своей. Наградная поездка. Сделаете, Леонид Юрьевич?

— Ну… ладно. Почему бы и нет… На неделю что ли?

— Давайте на три.

— На три? — поднимает он брови. — Зачем?

— Ну, просто, чтобы запас был. Надоест, так уедет раньше.

— Ладно, сделаю, — качает он головой и, подойдя к столу записывает себе напоминание. — А тебе выписывать? А то, может, вам обоим, в Геленджик?

— Майор Белоконь.

— Да знаю я, что Белоконь. Думаешь, не интересовался тобой? Нельзя было особо демонстрировать, но следить за твоими делами я следил.

— Спасибо, — улыбаюсь я. — Я чувствовал вашу дружескую поддержку.

Особенно, когда на губе сидел. Надо, кстати ещё с Куренковым повидаться. Спасибо сказать.

— Ладно, думай. Я тебе серьёзно говорю. Прямо настаиваю, чтобы ты уехал, пока здесь такие странные дела.

— Знаете, вот этот сегодняшний несерьёзный наезд… Такое чувство, будто меня специально решили просто немного попугать.

— Зачем ещё? — хмуро спрашивает Злобин.

— Да кто его знает… Может, как раз, чтобы я уехал? А кому я здесь мешаю? Не могу понять, честно говоря.

— Ну, не знаю… С сегодняшними мы ещё будем разбираться, но вот, со стрельбой из снайперской винтовки совсем непохоже на попытку запугать. Тем более, стрелка порешили после этого.

— Это да, — соглашаюсь я. — Тут не поспоришь…

Хотя, если честно, поспорить можно. С такого расстояния, с которого стрелял этот Левак, да ещё и с серьёзной оптикой я удивляюсь, что он мне мозги не вышиб. Шапку сбить труднее, чем в голову попасть. Так что этот момент тоже не до конца ясен, но, чтобы не злить Де Ниро эту мысль я не высказываю.

— В общем, серьёзно подумай. Ладно, поехали по домам. А то у меня первый выходной сегодня за всё время, завтра опять работаю. Так хоть поспать немного. Нужно ещё к понедельнику подготовиться. Будут на политбюро представлять, как кандидата на место председателя комитета.

— Наконец-то, Леонид Юрьевич, — улыбаюсь я. — Долго это дело тянулось. Ну, теперь новая жизнь начнётся!

— Да погоди ты, ещё рано говорить. Вот пройдёт заседание, тогда обсудим.

— Ладно, молчу, — киваю я.

Мы разъезжаемся.

— Егор! — шепчет Наташка и делает огромные глаза, выбегая в прихожую. — Гости пришли уже!

— Я ловлю её и чмокаю, не разбирая, куда придётся.

— Перестань, — злится она и тянет меня в гостиную.

— Простите, гости дорогие, — церемонно кланяюсь я в пояс.

Они смеются.

— Ну-ка, дай на тебя посмотреть-то! — восклицает Галя. — Сто лет, сто зим, воин. Так что ли правильно говорить?

— Привет-привет! — смеюсь я в ответ. — Я скучал, между прочим. Вы тут тусили, вели социально раскрепощённую жизнь, а я бегал по степям, скалам и болотам.

— Ну, так должен же кто-то охранять наш покой, правда⁈ — разводит руками Галина. — Такова жизнь. Одни веселятся, а другие работают. Можно подумать, ты этого не знал.

Мы все смеёмся.

— Ну, давайте за стол! — предлагает Наташка. — А то уже всё остыло из-за того, что некоторые вместо того, чтобы помогать, неизвестно где шастают.

— Такова жизнь, — повторяю я Галины слова. — Одни веселятся, а другие работают. Можно подумать, ты этого не знала.

— Что⁈

Смех веселье, радость встречи. За окном мороз, красный февральский закат, а в квартире тепло, радостно и уютно от дружеских улыбок.

— Так! — громко говорит Галя. — У кого-то недавно был день рождения, да?

— Ну, как недавно, — улыбаюсь я. — Уже прошло некоторое время. Так что можно уже и не вспоминать.

— Здравствуйте, не вспоминать! Юра давай, вручай подарок!

Чурбанов встаёт и выходит в прихожую.

— Держи! — говорит он и протягивает коробку, обёрнутую красной бумагой. — Ты человек солидный и уважаемый, так что надо и выглядеть солидно. С днём рождения!

— Интересно-интересно, — подыгрываю я. — Смотреть можно?

— Смотри, конечно! — смеётся Галина. — Мы не уйдём, пока ты не посмотришь, так и знай.

— А, ну значит пока не буду, — шучу я. — А то вдруг вы сразу убежите.

— Ладно, не тяни!

Я уже знаю, что там. Часы. Честно говоря, мне мой «Полёт», подаренный Платонычем очень нравится, и менять его я не собирался. Хотя, почему менять? На разные случаи жизни разные часики. Тик-так, тик-так… Наверняка, «Ролекс». Буду, как рэпер, носить золотой «Ролекс» и пить «Кристаль». Надо ещё толстую цепь на шею со знаком рубля и бейсболку.

Я срываю бумагу и, нет… На коробке написано «Тудор». Ладно, тот же «Ролекс», но название поскромнее.

— Ого! — восклицаю я. — Вот это да! Тик-так, тик-так!

— Я же говорила, — Галя толкает мужа локтем. — Он не может не знать такую марку.

— Знаю конечно. Знаю и восхищаюсь!

Я открываю кожаную коробку и достаю солидные и к счастью не золотые часы. Немеркнущая классика. На браслете. С аристократически-глубоким зелёным цветом циферблата.

— Ну, друзья, всё. Не забывайте каждые три минуты спрашивать у меня, который час.

Я снимаю свой «Полёт» и примеряю обновку.

— Нужно убрать пару звеньев, — говорю я.

— Я знаю отличного часовщика, — замечает Галина.

— Да, зачем, я и сам смогу, — улыбаюсь я. — Сейчас поедим и уберу.

— Смотри, Юра, человек всё может сам сделать.

— Так он солдат, — возражает Чурбанов, — а я генерал. Замечаешь разницу? То-то и оно!

— У меня тоже есть подарок, — говорит Наталья, но я его подарю потом, после отбивных, ладно? А то действительно всё остывает.

Мы садимся за стол и налетаем на еду. Я страшно проголодался, так что ем прям-таки по-солдатски. Быстро и с завидным аппетитом. Салат «Столичный», дрожащий холодец, винегрет, котлеты из лосося. Бедная, когда она всё это успела наделать? Хорошо хоть буженину, копчёную колбасу и красную икру готовить было не нужно.

В общем, сидим мы хорошо. Галя с Юрой быстро приходят в ещё более весёлую кондицию, а мы с Наташкой поддерживаем их разговорами. Когда дело доходит до перерыва, я увлекаю Чурбанова в библиотеку под предлогом того, что нужно подогнать браслет. Сажусь за стол и действительно начинаю заниматься браслетом. А заодно рассказываю о сегодняшнем происшествии.