Сопряжение 9 (СИ) - Астахов Евгений Евгеньевич - Страница 36

— И всё же, это был единственный способ показать, что мы не позволим вытирать об себя ноги, — негромко замечаю я.

Бекка смотрит мне прямо в глаза, и на миг в её взгляде мелькает что-то, похожее на одобрение.

— Согласна. Просчитанный риск — основа выживания. Теперь нужно быть втройне осторожными. Новы — наш самый ценный актив, и нельзя их оставлять в одиночестве, если…

Она вдруг осекается и резко мотает головой, будто прогоняя наваждение.

— Прости. Опять углубилась в детали.

На её лице появляется редкая, почти смущённая улыбка.

— Иди, празднуй. Насчёт прогнозов потом поговорим. А сейчас наслаждайся моментом, Егерь. Ты это заслужил.

И, не дожидаясь ответа, Ребекка ныряет обратно в толпу, оставляя меня задумчиво смотреть перед собой. Ей бы тоже не мешало расслабиться и на пару часов сбросить с себя груз ответственности. А ещё найти кого-нибудь, чтобы к нему хотелось возвращаться, но этого я говорить ей не буду.

Краем глаза замечаю, что Тай берёт в руки гитару, доселе прятавшуюся в кольце. Он неспешно перебирает струны, настраивая инструмент. По толпе пробегает возбуждённый гул. Многие по достоинству оценили прошлый рождественский импровизированный концерт, поэтому все в предвкушении.

И Николай не обманывает ожиданий. Взяв первый аккорд, он поёт глубоким голосом:

♪ It can’t be said I’m an early bird ♪[1]

Ритмичная мелодия разливается в воздухе. Хрипловатый голос исполнителя заставляет слушателей почти инстинктивно двигаться в такт.

Краем глаза замечаю, как Драгана замирает, заслушавшись песней. На её губах играет лёгкая заинтересованность, тень полуулыбки, а в глазах отражается рассеянный свет десятков светильников. До меня вдруг доходит, что она никогда не слышала земную музыку, если не считать Рождества. Для неё всё это в новинку. И уж точно получше ворпалита из костей врагов.

Не теряя ни секунды, подхватываю девушку под руку и увлекаю в круг пляшущих людей. Поначалу Драгана сопротивляется, бурчит что-то про «примитивные земные танцы». Но вскоре сама увлекается, позволяя музыке вести себя.

И я вдруг осознаю, насколько она прекрасна сейчас. Ставшая ещё более фиолетовой кожа выдаёт возбуждение. С растрёпанными белоснежными волосами и сияющими глазами дроккальфар двигается грациозно и стремительно. Кажется, будто всё её существо откликается на песню.

Для Драганы танец — почти то же самое, что бой. Та же страсть, то же упоение собственным телом, та же отдача каждому движению. Смертоносная грация хищника, воплощённая в ритме.

♪ I think I’ll take my whiskey neat,

My coffee black and my bed at three.

You’re too sweet for me,

You’re too sweet for me … ♪

В мелодии чувствуется что-то одновременно прекрасное и мучительное. История нездоровой любви, которая почти граничит с помешательством.

Не удержавшись, притягиваю девушку ближе, чувствуя жар разгорячённой кожи даже сквозь одежду. Наши губы почти соприкасаются, и я ловлю её прерывистое дыхание. В этот миг весь остальной мир попросту исчезает, растворяется в дымке адреналина и вожделения.

♪ Too sweet for me… ♪ - выводит Тай, и я невольно соглашаясь. Всё верно. То, что связывает нас, слишком ярко, слишком остро, слишком… сладко до горечи.

Наверное, мы с Драганой оба успели стать зависимыми друг от друга. От этой болезненной, выворачивающей наизнанку страсти. Без неё всё теряет краски, превращается в блёклую тень. В условиях постоянной опасности, тревоги и довлеющей угрозы — это немудрено.

И отстранённо я осознаю, что не желаю исцеляться. Даже если однажды эта лихорадка сожжёт меня дотла.

Вдоволь наплясавшись, мы как-то незаметно для самих себя оказываемся в спальне. Драгана медленно направляется в душевую и с каждым шагом на ней остаётся всё меньше брони, всё меньше одежды.

— Быть может… — нагрудник с грохотом падает на ковёр.

— … Мой могучий Нова… — перчатки с дребезгом летят на диван.

— … Скучал по своему скромному Квазару? — дрокк изящно выпутывается из штанов.

— О да! — сверкнув глазами, отзываюсь я.

Термобелье с шелестом падает возле двери, открывая моим глазам лиловую кожу, упругую задницу и подтянутое тело.

— Покажешь мне насколько? — напоследок одарив меня лукавым взглядом, она исчезает в соседней комнате.

* * *

Прошла всего неделя с той кровавой бойни в Бомбее, а кажется — целая вечность. Мы с ребятами едва успели отдышаться и залечить раны, как закрутилась новая карусель событий. После победы над инопланетными кланами авторитет нашего альянса взлетел до небес. Теперь к нам стремятся присоединиться даже те, кто воротил нос.

Помню, как на том памятном саммите в Швейцарии я призывал всех объединиться перед лицом общей угрозы. Тогда мои слова многим показались пустым звуком. Однако сейчас, когда мы раз за разом доказываем свою силу, даже скептики начинают признавать мою правоту.

В том бункере Император Романов предлагал создать Международный Совет Безопасности, куда бы вошли лидеры ключевых государств, главы сильнейших кланов и самые влиятельные носители арканы. Политиков в своих рядах нам нахер не надо, а роль Совета вполне может исполнить сам альянс.

Во время звонков и личных встреч мы решает организационные вопросы, прорабатываем тактику и стратегию — какой Сектор захватить следующим, какая угроза требует немедленной реакции, куда перебросить ресурсы.

Параллельно мы продолжаем расширять зону своего влияния. Отряды методично освобождают Сектор за Сектором. Где-то удаётся обойтись малой кровью, а где-то приходится буквально продавливать оборону монстров и враждебных кланов. Так или иначе, дело движется. Благодаря моему доступу к точной информации известно, что альянс уже контролирует около 32% территории Земли. Это пока не так много, как хотелось бы, но определённо прогресс.

Кроме того, удаётся выжечь до конца гадюшник под названием Золотые Львы Саванны. Со смертью Бакари Консорциум самоустранился из его главного форпоста, поэтому тот остался без защиты. Чем мы и воспользовались.

Весьма важное дело, поскольку этот ублюдок промышлял рабством. Его головорезы врывались в деревни, хватали выживших, а непокорных убивали на месте. Участь у бедолаг была весьма невесёлая — или батрачить, пытаясь добыть аркану для господ, или греть чью-то постель, или при наличии ценного класса быть убитым, передав класс кому-то из бойцов Тиколоше.

Когда всё закончилось, и я стоял посреди развороченного форпоста рабовладельцев, оглядывая дело рук своих, на душе было тепло, словно навернул сгущёнки под мультики. Новый лидер клана пытался организовать оборону, но ему это не сильно помогло. Тела врагов устилали землю, а их кровь впитывалась в песок.

Сотни рабов получили шанс на новую жизнь. Среди них было много совсем юных девушек и мальчишек, из которых Бакари по традиции всех африканских полевых командиров пытался сделать детей-солдат. Они смотрели на нас как на героев, пришедших из легенд. Их слёзы и неверящие улыбки стоили того, чтобы выступить против Консорциума.

Сейчас я смотрю на карту Земли, испещрённую красно-зелёными метками. Красные — это территории, всё ещё подконтрольные врагу. Их чертовски много, но с каждым днём зелёных становится всё больше. Медленно, неумолимо мы отвоёвываем свой мир у тьмы.

[1] Hozier — Too Sweet.

Глава 20

Я открываю глаза и обнаруживаю себя на знакомой улице, ведущей в морг. Холодный ветер пробирает до костей, и я невольно ёжусь, запахивая куртку.

Чувство тревоги нарастает с каждой секундой. Улица пустынна, ни души вокруг. Только гнетущая тишина и свинцовое небо, нависшее так низко, что кажется — протяни руку и коснёшься. В голове всплывают обрывки воспоминаний: телефонный звонок среди ночи, наполненный злостью голос отца, моё сорванное дыхание, когда я еду на всех парах в морг, умоляя всех богов, чтобы это оказалось ошибкой.