Боги, пиво и дурак. Том 9 (СИ) - Горина Юлия - Страница 3

Нас просто вывели к нужному коридору и велели дойти до самого его конца, пока не окажемся в тупике, который на самом деле и не тупик вовсе, а замаскированный иллюзией проход.

Ну мы и пошли.

Под конец коридор стал настолько узким, что лошади начали сопротивляться — пространство, где стены располагались в пугающей близости от их округлых боков, а потолок не позволял как следует выпрямить шею, пугал животных. Но мы так упорно и решительно волокли их вперед, что у бедняг не осталось ни единого шанса.

Когда тупик превратился в земляной туннель, плавно поднимающийся наверх, пространство значительно расширилось, и нам всем стало и свободней, и спокойней.

На поверхность мы поднялись с другой стороны равнины, возле пологих гор. Солнце к тому времени уже начало сползать к западу. Короче, до следующего утра мы искали остальных, бегая по этому зеленому полю, как гном и дом из мультика. Плечо мое горело и опухало все сильнее, я безбожно температурил, и когда наконец мы смогли встретиться, едва не свалился мешком из седла, пытаясь слезть с лошади.

И тут я понял, что не так уж и плохо быть объектом внимания сразу трех фемин. Меня и полечили, и по голове погладили, и вкусно накормили — красота, да и только.

Через два дня мы добрались до города, где я смог исполнить данное Мойрам обещание. Закупился всякими женскими товарами — душистым мылом, косметическими маслами, помадой, гребнями и платьями, в том числе и в цветочек. И принес в жертву на черном камне вместе с молодой коровой.

Неприятной новостью оказалось, что это был последний населенный пункт с работающим постоялым двором и нормальным рынком. Дальше нам встречались только небольшие рабочие поселения, больше похожие на перевалочные базы беженцев, и выжженные кем-то поселки. В одном таком безрадостном месте я умудрился найти живую женщину и потом мы потратили два дня на то, чтобы отвезти ее в поселение.

В итоге наш маршрут от убежища Мойр до условной точки места назначения занял почти две недели. Причем последние дни оказались самыми неприятными: жара стояла невыносимая. Солнце начинало безжалостно жарить, едва поднявшись над горизонтом, а местность вокруг лежала пустынная и каменистая, так что мечта укрыться в прохладе деревьев была совершенно безнадежной. Даже когда наступал вечер, легче не становилось: разогретые за ночь валуны продолжали дышать жаром, сухой воздух будто застывал в каменистом стакане, обволакивая нас душным коконом.

Только ночью можно было дышать полной грудью, ощущая какой-то намек на свежесть. И так — до момента, когда солнце опять выкатывало на небосклон свой испепеляющий глаз.

Наши лошади страдали не меньше. Они нехотя переставляли ногами, отчаянно потели под седлами, при любой возможности останавливались и начинали вяло пережевывать пожухлую низкорослую траву. Хорошо хоть с водой проблем не было: мы двигались по наезженному транспортному маршруту, отмеченному на карте, и колодцы здесь располагались согласно продуманному плану.

Время от времени, как по команде, наши кони чего-то пугались и начинали жалобно ржать, хотя никаких видимых причин для этого не было. Родионовна в таких случаях неизменно сообщала, что «нечеловечьим духом пахнет». Когда мы услышали это в первый раз, то сильно всполошились и принялись искать источник этого самого «нечеловечьего духа». Но ничего не нашли. Так же было и во второй, и в третий раз.

На четвертый мы уже махнули рукой — раз уж кого-то принесло, то пускай сам попытается нас поймать — если, конечно, у него имеется такой интерес. Тратить опять свое время впустую мне не хотелось.

Азатот больше себя не проявлял. Хотя я пытался несколько раз достучаться до него и разговорить. Но, когда взгляды друзей, устремленные на меня, стали казаться встревоженным, прекратил эту практику.

А потом мы встретили монстра.

Верней, его встретил Рыжий, когда после ужина отошел от лагеря справить нужду.

Он примчался к нам, придерживая руками штаны, а за ним, хрюкая и урча, вышел здоровенный зверь, похожий на… А хрен его знает, на кого он был похож. Какая-то шерстяная вонючая масса с обезьяньей головой и тремя парами рук, из которых нижняя выполняла функции ног, а дополнительная пара посреди туловища превращала существо в пародию на богов индуизма.

Мы повскакивали со своих мест, хватаясь за оружие.

— Первыми не нападать! — крикнул я, предупреждая резкие действия своих товарищей.

А то мало ли, вдруг потом окажется, что мы зашибли очередное любимое детище Великого Змея?

Зверюга уставилась на меня, несколько мгновений шумно принюхивалась, словно собиралась сожрать. Но потом по-свинячьи взвизгнула, упала на брюхо и на шести конечностях ломанулось прочь.

— Так, Рыжий, давай-ка штаны подтягивай и вперед коней седлать! — скомандовал я, поспешив к нашим лошадкам. — Графыч, помогай! Родионовна, Лёху в руки и след бери.

— Думаешь, эта многоручка нас к Офиону приведет? — с сомнением в голосе спросила Деметра.

— Есть такое подозрение. Так что шустрее, девочки! Оракул, а ты чего там завис? Обновление, что ли, пришло? — пошутил я.

Тот медленно повернулся ко мне — лицо деревянное, глаза широко распахнуты, каменные затычки для ушей висят на цепочке.

— Точней и не скажешь, — проговорил он. — Изменения подгружаются.

— Чего там пришло, не понял? — переспросил Рыжий, торопливо застегивая ремень.

Я пропустил его вопрос мимо ушей — слишком долго объяснять детали тому, кто не в теме.

— Че, серьезно? Ну и какая там перспектива складывается? — хмыкнул я, подхватив с земли седло. — Жить можно, или лучше не стоит?

— Шутишь как дурак, — буркнула Ника, с грохотом собирая в мешок недомытые после ужина плошки и с укором покосилась на меня. А Оракул, встряхнув головой, ответил:

— Для полноценного анализа недостаточно данных. Исходники меняются прямо сейчас.

Деметра нахмурилась.

— Ты ведь про Данино будущее? Я правильно поняла? Так, народ, а ну-ка давайте все медленнее!

— С чего бы это вдруг? — возразил я.

— С того, что Родионовна его след и утром отыщет, а тебе стоит сесть на попу ровно и подождать, пока у Оракула перед глазами все не прояснится. Если вероятности, о которых он так любит говорить, меняются прямо сейчас, то это скорее всего связано с твоим решением последовать за этой мохнатой тварью прямо сейчас, ни с того, ни с сего и на ночь глядя.

— Так наоборот, пока что-то меняется — надо действовать! Не изменив исходников не изменишь результат! — сказал я, ловко затягивая подпругу.

И тут наши кони — все, как один, — дружно всхрапнули и попятились.

Я насторожился, вглядываясь в густеющую синь вокруг.

— А я считаю, что ты ошибаешься, — продолжала настаивать Демка, не обращая внимания на нервозность животных. — Офион никуда от тебя не денется. Он ведь сам по какой-то причине заинтересован во встрече с тобой!..

И тут издалека до нас донесся уже знакомый свинячий визг. Только на этот раз он прозвучал злобно и воинственно. Раздались невнятные возгласы, похожие на человеческие голоса, и в опускающихся сумерках одна за другой полыхнули две неоново-желтые вспышки.

Я повернул голову в сторону шума. Демка вздрогнула всем телом, умолкла, вместе со мной напряженно вглядываясь в синеющий воздух.

— Люди?.. — озадаченно проговорила она. — Здесь, сейчас?

— Как по мне, лучше туда не лезть и не вмешиваться, — негромко проговорил Рыжий. — Мутное что-то, на ловушку похоже.

— А если кому-то помощь нужна? — возмутился я. — Тоже на жопе ровно сидеть будем⁈

Я собирался уже взобраться в седло, когда Родионовна несколько раз нюхнула воздух и, поморщившись, заявила:

— Людями-то чой-то не пахнет вовсе. Нету там людёв-то.

— Зато энергией пахнет, — протянула Арахна. — Вкусненькой, сладкой. Я бы сказала — божественной…

— Божественной?.. — эхом повторила Демка.

— Час от часу не легче, — пробормотал я и еще раз скомандовал, только уже резче и жестче. — Повторяю еще раз для глухих и любителей дискуссий: седлаемся, живо!..