Искра соблазна - Беверли Джо - Страница 3

• Предыдущая
• 3/68
• Следующая

– Правда? У меня было много поклонников, но ни один еще не сходил так по мне с ума.

– Ни одного сумасшедшего? Как ужасно! И что же произошло потом? Как получилось, что ты оказалась без платья?

Вот это ей, наверное, никогда не удастся объяснить.

– Он снял его. Я допустила ошибку и прямо сказала, что сбегу. Вот он и настоял на том, чтобы я сняла платье и туфли. Я не могла сопротивляться или кричать, иначе меня бы обнаружили. Ты же понимаешь?

– Да. И что случилось дальше?

Мара решила опустить то, как Баркстед смотрел на ее корсет и как поцеловал, распуская слюни, прежде чем затолкнуть ее в свою спальню.

– Он запер меня в своей спальне, – сказала она.

– На каком этаже?

– Всего лишь на втором. И там были простыни, из которых я смогла сделать веревку.

– Как ты и говорила, он тупица.

– Потому что он не понял, что я сбегу даже без туфель и платья?

– Потому что не понял, что кто-то его убьет.

Мара резко выпрямилась.

– Никаких дуэлей!

– Тебя никто не спрашивает.

– Как же так? – Она вырвала ногу у него из рук. – Я не допущу этого, Дэр. Не допущу! Я не позволю, чтобы ты или Саймон пострадали из-за моей глупости. Я даже не хочу, чтобы Баркстеда убили. В конце концов, здесь есть и моя вина.

– Он проходимец, Мара.

Она взглянула на его полное решимости лицо, и ей захотелось заплакать от отчаяния. Но, будучи сестрой с большим стажем, она попробовала вызвать его сострадание.

– Пожалуйста, Дэр. Из-за дуэли об этом случае все узнают, и пострадает моя репутация. Пожалей меня! Прошу!

Он на мгновение прикрыл глаза.

– Хорошо. Но ты же не будешь возражать, если я велю ему держаться подальше от тебя и дальнейших неприятностей?

– Я буду тебе очень благодарна. И, – добавила она, – никому ведь больше не надо знать. Ты же не скажешь Саймону?

– Раз уж ты не хочешь, чтобы Баркстед умер, то говорить твоему брату с дьявольскими волосами определенно не стоит. Но твоему отцу сказать не мешало бы. Может быть, хоть он вобьет в твою голову немного разума.

– Нет, Дэр! – Она порывисто прикоснулась к его руке. – Заверяю тебя, я выучила свой урок. Я больше никогда не сделаю ничего подобного. Мне было очень скучно, вот я и натворила глупостей.

Он отстранился, и их руки разъединились.

– Разве Джонсон не говорил, что человек, уставший от Лондона, устал от жизни?

– Я не устала от него. Просто у меня еще не было даже шанса с ним познакомиться. Элла ждет ребенка. И ей не до развлечений. Единственные гости у них с Джорджем – это замужние дамы, такие как Элла, которые разговаривают только о мужьях и женах, да знакомые Джорджа по правительству, которые обсуждают хлебные законы, мятежи и разорительную стоимость армии. Все это очень важно, не сомневаюсь, но ужасно скучно.

– Не забудь про этого военного, Баркстеда. Полагаю, он красив и привлекателен?

– Для человека его возраста. – Она чуть было не добавила «Он был при Ватерлоо», но передумала. Именно там Дэр получил свое ужасное ранение. – Он водил меня в Музей восковых фигур, в Египетский зал. И ему известны все лучшие скандалы.

Он поднялся на ноги и бросил тряпку в тазик.

– Тебе нужно найти какую-нибудь веселую даму, которая бы сопровождала тебя повсюду.

Было ясно, что он не одобряет посещение Музея восковых фигур, Египетского зала и особенно скандалов. Неужели он и впрямь стал таким занудой?

Внезапно ей захотелось вернуть старого Дэра, увидеть его прежнюю улыбку – дикую, яркую и такую заразительную. Она хотела, чтобы он пошутил, предложил какую-нибудь сумасшедшую проделку и позвал ее присоединиться к нему.

Ему было всего лишь двадцать шесть. Конечно, война, раны и другие проблемы сломили его дух, но ведь никогда не поздно начать жить заново.

Он все еще был стройным, но стал сильнее, с широкими плечами и крепкими мускулами. Его лицо тоже преобразилось. В изгибе губ и в глазах появилась уверенность. А светло-каштановые волосы были пострижены по последней моде, а не разбросаны по воротнику, как он носил их в дни своей молодости.

Может быть, ему и идет сдержанность…

Он приподнял бровь, как бы удивляясь, о чем это она думает. Девушка попыталась встать с кровати.

– Мне и вправду нужно попасть домой, Дэр. Иначе моя служанка поднимет шум.

– Подожди минутку. Я найду тебе что-нибудь из одежды Теи.

Он вышел, а Мара наконец-то смогла восстановить дыхание и собраться с мыслями.

Тея была леди Доротея Дебнем, младшая сестра Дэра. Мара читала о ее представлении в свете прошлой весной. Все связанное с Дэром вызывало ее интерес. Даже о том, что его нашли живым, Сент-Брайды узнали из газет. Целый год сын герцога Дебнема считался погибшим при Ватерлоо.

Газеты печатали полную историю: как его лошадь погибла под ним от пули, а самого всадника затоптала конница, переломав ему несколько ребер и нанеся опасную черепную травму, отчего он на довольно долгое время потерял память и даже не знал, кто он такой.

За ним ухаживала добрая бельгийская вдова, которая давала ему опиум, чтобы облегчить страдания, но дозы были такими большими и это продолжалось так долго, что он в конце концов пристрастился к наркотику.

Мара понимала это. Как можно наблюдать за страданиями другого, когда облегчение под рукой? Но стоит только привыкнуть к опиуму, отказаться от него становится очень трудно.

Она спрашивала их семейного доктора о шансах Дэра, но доктор Уорбетнот лишь покачал головой:

– Год на опиуме? Большие дозы? Лучше так и продолжать, дорогая. Видите ли, опиум так действует на организм, что становится необходим для его нормального функционирования. Внезапный отказ от опия может убить, а если не убьет, то физическая боль способна свести беднягу с ума.

Она была шокирована.

– Но ведь некоторым людям удается освободиться.

– Очень немногим, по моему опыту.

– А как насчет системы постепенного отказа? – настаивала она. – Той, что использует лорд Дариус.

– Я ни разу не видел ее в действии, но у меня есть серьезные сомнения. У кого хватит сил для постоянной пытки, да и к чему все это? Если у человека достаточно смелости, он решает принимать ровно столько опиума, сколько необходимо для жизни. Существует немало мужчин и женщин из добропорядочных и даже зажиточных семейств, дорогая, которые именно так и живут. Тут нечего стыдиться.

Прогноз доктора огорчил Мару. Но она знала характер Дэра? Он не из тех парней, кто бы смирился со своей участью. Зачем бы иначе он жил в Лондоне, стараясь вести нормальный образ жизни? Так бы и прозябал себе дальше в уединении в Лонг-Чарте, поместье его семьи в Сомерсете, куда его привезли, обнаружив живым…

Дэр вернулся, и она улыбнулась ему, стараясь не выдать волнующих ее мыслей. У нее не было никакого права лезть в его жизнь, но она просто не могла не беспокоиться о нем.

Он дал ей хлопковые чулки, туфельки и серое шелковое платье.

– Не думаю, что Тея будет возражать.

– Я верну их.

– Чулки штопаные, туфли истоптанные, и я уверен, что она будет рада избавиться от этого платья. Раньше она его носила как траур.

«Траур по брату», – подумала Мара, натягивая на себя простенькое платье. Леди Тея, должно быть, была выше и шире, но и так сойдет. Она повернулась к нему спиной:

– Застегни, пожалуйста.

Его замешательство привело ее в чувство. Что она делает? Некогда Дэр был ей как брат, но сейчас он был совершенно посторонним мужчиной.

Несколько лет назад, когда Саймон уплыл в Канаду, Дэр перестал приезжать в Брайдсуэлл. С тех пор они встречались лишь дважды: один раз несколько дней назад в парке и на свадьбе Саймона, в прошлом декабре. Она вспомнила, как ее поразили перемены, произошедшие с ним. Он был таким худым и бледным, чуть ли не хрупким, что она боялась, что он вот-вот потеряет сознание.

Теперь он уже совсем не казался хрупким. Он запросто поднял ее вверх по лестнице, и в его присутствии она начинала дрожать и нервничать. Но кому-то же нужно застегнуть платье.

• Предыдущая
• 3/68
• Следующая