"Фантастика 2024-109". Компиляция. Книги 1-22 (СИ) - Григорьева Юлия - Страница 89

– Господин фон Верден? – предположил Иван, склоняя голову в приветствии.

– Он самый. С кем имею честь? – осведомился немец.

Его акцент был лёгким, чувствовалось, что иностранец прожил в России много лет и почти в совершенстве овладел языком.

– Иван Елисеев… – начал говорить сыщик и осёкся.

Собеседник учтиво приподнял шляпу, под которой скрывался парик, и Иван понял, что видит лейб-медика цесаревны Арно Лестока, памятного по истории с пропажей драгоценностей графа Трубецкого^[35].

Лесток тоже узнал сыщика, он переменился в лице.

– Надо же… какая встреча, – без особой радости процедил лейб-медик.

– Встреча что надо, – согласился сыщик.

– Вы кого-то разыскиваете?

– Только что выяснилось, что вас.

– Надо же! Увы, я очень спешу. Вы сами можете догадаться: дел у меня невпроворот, – Лесток развёл руками, показывая суетящихся слуг и готовящийся экипаж. – Навестите меня в столице. Буду рад визиту в любое время. А сейчас прошу покорно меня извинить.

– Досадно, но мне придётся вас задержать.

Лесток недовольно поморщился.

– Хорошо. Я готов вас выслушать.

– Позвольте уточнить: по какой надобности вы воспользовались пашпортом на чужое имя, и чем вам не угодил князь Четверинский, у коего вы недавно изволили пребывать в гостях?

– Долгая история, господин Елисеев, – вздохнул Лесток. – Сомневаюсь, что она касается ваших служебных обязанностей.

– Позвольте мне самому решать – имеет касательства или нет! Если вы не желаете давать объяснение при ваших слугах, можно пройти в другое место. К примеру, в полицию. Надеюсь, у вас убедительные резоны.

– Да уж куда убедительней, – усмехнулся Лесток. – Жаль, что вы столь упрямы, сударь. Возможно, причина кроется в вашей молодости. Но я всё равно хочу решить возникшее недоразумение иным путём.

Он отцепил от пояса кожаный кошелёк и протянул Ивану.

– Возьмите.

– Что это?

– Деньги, – с нескрываемым удивлением пояснил лейб-медик. – Здесь приличная сумма.

– Этого мало, – медленно закипая, сказал Иван.

– Да?! – удивился Лесток. – Вы даже не считали. Хорошо, если нужно больше – я готов на разумные уступки… Но не здесь… только в Петербурге. Увы, тут я стеснён в средствах.

– Не существует таких денег, за которые можно купить мою честь, – чувствуя, что краснеет и злится, произнёс Иван. – Сударь, я не продаюсь. Жаль, что вы этого не поняли.

– Жаль, что вы столь упрямы и несговорчивы! – хмыкнул Лесток, вешая кошель на прежнее место. – Видит бог, я хотел действовать исключительно мирными средствами, но вы не оставляете мне выбора.

Он хлопнул в ладоши, привлекая внимание слуг. Иван напрягся, понимая, что ничего хорошего его не ждёт, и сожалея, что явился в одиночестве. Подкрепление точно бы не помешало. Пистолета при нём не было, только шпага.

Молодой человек предусмотрительно положил руку на эфес, готовясь обнажить лезвие в любую секунду, и медленно попятился назад. В душе сыщик продолжал надеяться, что всё обойдётся.

Увы, надежды были напрасны. Люди Лестока, коих насчитывалось с полудюжину, окружили Ивана, а намерения их читались как открытая книга. И они точно не были добрыми.

– Вот оно как получается, – вполголоса произнёс Иван, оценивая обстановку.

Дом купчихи стоял на отшибе. Кричи-не кричи – толку не будет. Да и спасаться ретирадой казалось сыщику бесчестным, несмотря на то что неприятель значительно превосходил его числом.

Лесток осознавал положение следователя и наслаждался ситуацией.

– Что вы собираетесь сделать? – спросил Иван, нарочно оттягивая время и прикидывая, как лучше держать оборону.

– Право, вы меня удивляете. – Рот лейб-медика расплылся в ехидной улыбке. – Буду искренним. Очевидное скрывать ни к чему. В живых оставить вас, увы, не могу. – Лесток получал удовольствие от разговора с человеком, которого он собирался спровадить на тот свет.

– И рад бы, но никак… – продолжил он с показным добродушием. – Мне очень жаль. Но не волнуйтесь – как только вернусь в столицу, то поставлю свечку за ваш упокой. В православном храме…

– Понятно, – кивнул Иван. – Коли так, то по старинной русской традиции я имею право на последнее желание.

– Шутить изволите? – удивился Лесток.

– Ни в коем разе. Не волнуйтесь, сударь, в моём положении ничего не переменится. Я по-прежнему остаюсь в вашей власти.

– Если в моих силах уважить просьбу человека, который скоро предстанет перед светлым ликом Господа, то я готов выслушать вас, сударь, – деликатно кивнул Лесток.

– Мне нужна истина. Скажите, гибель князя Четверинского – ваших рук дело?

– Разумеется, нет. Я бы не опустился до такого… лично, – усмехнулся Лесток. – Для подобных поручений у меня особый человек, и в самом ближайшем будущем вы с ним познакомитесь близко… Я бы даже сказал весьма близко! Степан, – позвал он. – Покажи господину следователю своё умение.

Степан только и ждал приказа. Дотоле находившийся вблизи Лестока, он сделал несколько шагов вперёд и оказался лицом к лицу с Иваном: невысокий, кряжистый, с длинными, как у обезьяны, руками. В правой он держал шпагу, в левой – хищного вида стилет.

– Вот, господин сыщик, знакомьтесь, – с ядовитой ухмылкой сообщил Лесток. – Степан Колычев, из псковской шляхты. Моя гордость и средство решения многих затруднений. Он вас убьёт точно так же, как убил Четверинского. Не бойтесь, второго столь искусного виртуоза стилета не найти. Степан проделает всё быстро и безболезненно.

Убийца угрюмо ухмыльнулся, а потом молниеносно атаковал. Кончик шпаги прошёл в опасной близости: противник целил в сердце, намереваясь закончить поединок с одного удара. Поняв, что выпад не получился, Степан отсалютовал клинком сыщику.

– Неплохо, сударь.

– Похвала убийцы не вызывает ничего, кроме омерзения, – презрительно бросил Иван.

Степан спокойно проглотил оскорбление.

– Напрасно пытаетесь вывести меня из себя, сударь. Не стоит срывать на мне злость, это бесполезно. Считайте меня орудием Провидения. У него нет чувств.

Его шпага сверкнула на солнце.

– Ты тварь и тебе не место на этом свете, – убеждённо произнёс Иван.

– Много пафоса, – скривился, будто от зубной боли Лесток. – Степан, хватит играться с мальчишкой! Прикончи его. Мне нужно выбраться из этого грязного городишки как можно скорее.

За этими словами последовала новая атака Степана: яростная и быстрая. Клинки со звоном скрестились. Иван едва парировал удары, пятясь как рак, но тут получил болезненный для достоинства пинок от приспешника Лестока и невольно подался вперёд. В последнее мгновение, сыщик сумел уклониться от лезвия Степана, более того, оказавшись рядом, что было сил двинул левым локтем в скулу противника. Голова убийцы мотнулась.

Иван, закрепляя успех, ногой выбил стилет, а потом сделал подсечку, опрокидывая Степана наземь. Великодушия в сыщике не осталось: даже лежащий враг не был окончательно повержен. Шпага взлетела в воздух и проткнула Колычева насквозь.

Тотчас же на Ивана бросились остальные слуги. Будто цепные псы они атаковали его с разных сторон, пытаясь разорвать на куски. Юноша понял, что обречён и не в силах долго держать оборону. Обидно погибать в самом расцвете сил, молодым и здоровым. Возможно, Екатерина Андреевна, узнав о его гибели, придёт, чтобы всплакнуть на могиле… Глаза сыщика заливал пот, он слабел с каждой секундой.

Но тут чьё-то подвижное тело молнией пробилось сквозь ряды врагов, разя их направо и налево, а до Ивана донеслось залихватское:

– Держись, братишка!

Домашний арест, хоть и домашний, но всё равно – арест. Конечно, по сравнению с тюремной шконкой – курорт, тут и спорить нечего. Бывая по долгу службы в казематах, я насмотрелся на условия, в которых содержат тамошних сидельцев. Есть с чем сравнить. Вот только не больно-то греет это сравнение. Тем более шатко всё, неустойчиво. Это сегодня я в «нумере» прохлаждаюсь, а завтра с утра пораньше могут со спокойной совестью и в поруб перевести. Там сырость и холод собачий. Единственный способ согреться – попасть в руки заплечных дел мастера. Тот так кнутом «ожгёт» или веником горячим погладит, что никакой печки не понадобится. Если на дыбу подвесят – прощай молодые суставы, тут их умеют выворачивать. До конца жизни болеть будут, а сколько той жизни выйдет, зависит от того, что на виске наболтаешь. Я не мазохист и не герой со стальными яйцами, долго не выдержу, если заставят – оговорю себя, любые показания подпишу, лишь бы от боли избавиться.