Доктор звёздного флота (СИ) - Михаль Татьяна - Страница 22

Лишь иногда ко мне пробиралась кошка Шарлотты. Гавана словно чувствовала моё упадническое состояние, ластилась и мурлыкала рядом.

Шар вроде бы не возражала и не ревновала.

К концу дня я была без сил, даже пальцем пошевелить не могла.

На сон мне оставалось всего ничего и с утра пораньше, пока все ещё спали, я уже мчалась за завтраком для своего начальства. Загорский оказался настоящим маньяком в плане работе.

Трудоголик, который считает раз сам такой, то и остальные должны страдать.

Ненормальная нагрузка начала сказывался на моих ногах, руках, плечах, спине.

Мои глаза стали сухими, красными, начали болеть.

Мозг, кажется, начинал закипать и ему вскоре однозначно потребуется перезагрузка.

Более того, я начала стремительно худеть. За две недели работы на МКС я потеряла пять килограммов.

Сестре я писала короткие сообщения, по типу, что у меня всё супер, тут мега интересно, Загорский хоть и с закидонами, но вполне нормальный. Писала, что времени пока нет, как появятся первые выходные, так и поговорим нормально.

Зачем рассказывать родным, что мне приходится выслушивать о себе много нового и нелицеприятного? И что я уже сама на себя не похожа. И это даже месяц не прошёл.

И сегодняшний конец дня напоминал мне день сурка. Не помню, как добралась до каюты, как разделась и забралась под согревающий душ.

Не помню даже, ужинала ли я?

Вроде да.

Но в упор не помню, что было на ужин.

Зато хорошо ощущаю усталость. Она переполняла меня. Глубокая, пронизывающая каждую клетку. Когда хочется опустить руки и сдаться. От постоянного недосыпания у меня уже кружилась голова.

Кажется, я близка к выгоранию.

Да-а-а, Загорский реально гений. Спалить человека за две недели работы – нужно иметь определённый талант.

Окружающие видели моё состояние и не были безучастными.

Шарлотта бесновалась и просила меня уйти от Севера. Особенно когда я ей рассказала о предложении адмирала перейти под его начало на должность хирурга флота, тогда она меня буквально начала терроризировать и давить, чтобы я перешла на нормальную работу и прекратила этот мазохизм.

Парни, даже сам адмирал пытались меня убедить в этом. Но я им улыбалась, отвечала «нет» и говорила, что у меня всё прекрасно.

На деле всё было хреново.

Особенно сейчас, когда поняла, что забыла на рабочем месте планшет. Там составлен недельный план дел и на завтра список реактивов, который я с утра должна забрать в биохимическом отсеке.

И хоть убейте, я не помню все тридцать пунктов.

А ведь вроде я хотела синхронизировать данные с планшета со своим ИИ, но забыла. Всё из-за накопившейся усталости и стресса.

— Вашу ж… — выругалась вслух и едва не разрыдалась от досады.

Вместо того, чтобы прямо сейчас выползти из душа, на одном упрямстве высушить волосы, а затем надеть пижамку и завалиться спать, мне нужно одеваться и топать за планшетом.

Злость придала сил.

Выползла из душа, стянула мокрые волосы в тугой узел, быстро оделась и на последнем рывке домчалась до рабочего места.

Планшет лежал на столе. Никто его не трогал, никому он не был нужен.

Схватила чёртов гаджет и уже собралась возвращаться, как услышала странные звуки из кабинета Загорского.

Я закатила глаза и едва не выругалась.

Этот тип и по ночам работает? Он вообще хоть иногда спит? Отдыхает?

В голове мелькнула картина, словно кадр из фильма: я пинком ноги открываю двери кабинета Севера и обрушиваю на его гениальную физиономию этот планшет. Даю им мужчине пощёчины, да от души так, пока планшет не рассыплется на кусочки.

Ох, это была бы чудесная встряска для гения Загорского. И он после моего гнева, истекал бы кровью, обязательно упал бы на колени и извинился передо мной, и каялся бы, каялся за своё поганое поведение.

Но тут громкий стон, полный злой боли вернул меня к действительности.

У меня включился режим врача, спасающего жизни. Усталость как рукой сняло. Второе дыхание открылось.

Бросила планшет обратно на свой стол и осторожно подошла к двери кабинета начальства. Приложила ухо и нахмурилась

Стонал Север, в этом нет сомнений.

И походу, Загорскому было не просто больно, его терзала чудовищная агония.

Не раздумывая ни мгновения, вошла внутрь…

* * *

— АГАТА —

— Север, скажите, где именно болит и я вам помо… — начала с порога и сделала шаг к валяющемуся на полу Загорскому.

— Пошла ты… — оборвал он меня, послав по известному адресу.

Говорить Север нормально не мог, но стон, который он издал, был полон ярости.

Он распахнул глаза и уставился на меня в диком бешенстве. Его белки были красными. Ярко бирюзовая радужка с красными белками смотрелась зловеще.

Загорского трясло, будто он эпилептик. Он с силой сжимал и массировал плечо той руки, где стоял протез.

Пот градом струился по его лицу.

Рядом валялись шприцы и пустые ампулы. Мне хватило увидеть край этикетки, чтобы понять, в ампулах были сильные обезболивающие. И судя по всему, они ему ни черта не помогали.

Присела на корточки перед начальством и спросила:

— Фантомная боль?

— Громова, иди на хер, — повторился Загорский. А потом его лицо побагровело, он сильно скривился от боли, стиснул зубы и терпеливо переносил агонию, его тело содрогалось от спазмов.

— Твою ж… — прошипела я и собрала пустые ампулы. Четыре штуки. — Как давно ты ввёл себе лекарство?

Но Загорский тихо стонал и корчился в гордых муках.

Проще прибить, но я не палач. Я хирург.

Приступ немного отпустил его, и он выдохнул едва слышно:

— Полчаса… назад…

Хреново. Это лекарство боль снимает мгновенно. Хватило бы и одной дозы, чтобы убрать боль как минимум на семьдесят два часа.

Я помогла ему принять вертикальное положение. Мужчина облокотился спиной о стену и закрыл глаза.

Налила ему стакан воды и помогла выпить.

— Я так понимаю, боль в ампутированной руке у вас появилась давно? Или после того, как поставили протез? — спросила, когда он отодвинул от себя стакан и прикрыл глаза.

Загорский молчал.

Что за тупая гордыня? Буду молчать, страдать и подыхать?

Я поджала губы, а потом длинно вздохнула и произнесла:

— Север, давай ты хоть сейчас не будешь козлом. Позволь тебе помочь.

Не открывая глаз, он безэмоционально ответил:

— Ты мне не поможешь. Поэтому вали отсюда, пока я ещё добрый. И забудь, что видела.

Я сжала руку в кулак. Так и хотелось от всей души двинуть в лоб этого невыносимого мужчины.

Но с другой стороны, как я могу ему помочь?

Взглянула на ампулы в ладони и покачала головой. Это довольно мощный препарат, сильнее него только запрещёнка с чёрного рынка с тучей побочек и пятидесяти процентной вероятностью летального исхода.

Не удивлюсь, если и её Загорский пробовал, но не помогло.

Боль в ампутированной конечности носит приступообразный характер. Она может вызывать много неприятных ощущений.

Например, чувство сдавливания, но это будет очень сильный мышечный спазм. Человеку кажется, будто его несуществующая конечность зажата в тисках, и она сжимается и сжимается, норовя расплющить ногу или руку.

Помимо сдавливания есть ещё ощущения, будто от сильных ударов тока.

И вишенка – сильное жжение и покалывание. Этот вид фантомно-болевого синдрома самый сильный. Называется каузалгический.

Но я так понимаю у Севера всё в одном флаконе. Это просто абзац.

Фантомные боли являются следствием ошибочной работы мозга. Он помнит тело таким, каким оно было до ампутации, и не хочет ничего менять. Даже такой протез, как у Загорского не помогает обмануть мозг, и он продолжает управлять тем, чего уже нет, посылает болевые сигналы к ампутированной конечности, и человеку больно.

Самое поганое в ситуации Севера, мозг блокирует лекарства для обезболивания.

Но ещё помимо фантомных болей причиной его агонии могут быть невромы. Это утолщения нервов, которые после разрыва врастают в соединительную ткань культи.