Ничего личного (СИ) - Путилов Роман Феликсович - Страница 36

— Понятно все с вами. — судья повернулась к секретарю: — Пиши. Суд, не удаляясь в совещательную комнату определил — назначить проведение экспертизы, вопросы, которые будут поставлены перед экспертом, мы со сторонами чуть позже обсудим. Дальше — вызвать явкой на следующее судебное заседание Семена Самуиловича Флейшмана. Истец!

— Я. — я подскочил со стула.

— Сможете обеспечить явку Бриля?

— Не знаю, уважаемый суд, если будет извещение о вызове, то я постараюсь.

— Да уж постарайтесь. На этом судебное заседание закрыто, следующие заседание назначается…

Глава шестнадцатая.

Вся семья своя, да всяк любит себя.

Май 1993 года

Локация — Садовое общество «Прибрежное» в районе поселка Гидростроителей.

— Привет! А вот и мы! — места парковки у дачи моих родителей было мало, с трудом втискивались две машины, поэтому мы с Наташей, оставив «Ниссан» у ворот садового общества, последний километр шли пешком, и, в основном, в горку.

— И! — Кристина спрыгнула с колен моей матери, а своей соответственно, бабушки, выбежала из беседки, где за столом сидела густая толпа народу, и, широко раскинув руки, бросилась ко мне.

Боясь, что малышка споткнуться и разобьется о дорожку из красного кирпича, я побежал навстречу, подхватил ребенка и закружил, крепко держа на вытянутых руках.

— И-и-и! — Кристина зажмурилась и визжала от восторга, не замолкая ни на минуту.

— Ну все, все. — я поцеловал дочь в румяную щеку: — Закружила ты меня совсем, сейчас упаду и больше не встану.

Ребенок обхватил меня за шею, а потом вскарабкалась на плечи и оседлала.

Я попытался пощекотать под маленькими ребрышками, но дочь только крепче ухватилась за отцовские уши, пришлось идти к беседке имея на шее драгоценную ношу.

— Вы что так поздно? — мама попыталась забрать у меня дочь, но ребенок молча недовольно брыкался и слезать не собирался: — Я думала, что ты хоть грядку под морковку перекапаешь до обеда.

— Мама, у меня официально до вечера рабочий день в связи с усилением…

— Наташа, я надеюсь, что после июня, когда у Павла диплом появится, ты с ним поговоришь…

— Я с ним уже разговаривала, он ни в какую… — моя подруга поставила на стол пакет с замотанной в полотенце кастрюлей и начала здороваться с моей, собравшейся на шашлыки родней.

Нельзя сказать, что мои родственники Наташу не привечали — общались с ней вполне вежливо, соблюдая все нормы приличия, но, с другой стороны, появившаяся в моей квартире девушка, о прошлом которой не было известно ничего, ни имеющая ни родственников, ни дома, всех, мягко говоря, настораживало, а я не мог рассказать подробности биографии Наташи — все-таки, в Питере мы с ней немного наследили.

— Идите мойте руки и садитесь за стол. — мама решительно сняла с меня заскучавшего на моих плечах ребенка, и Кристина тут же побежала к большому металлическому мангалу, где отец и дядя Саша колдовали с шашлыками.

А через полчаса бабуля начала вещать и от потока ее мыслей я чуть не умер, подавившись куском жареной на мангале свинины.

Бабушка, еще три дня назад бодро половшая грядки на своей даче, позавчера решила, что ее жизненный путь на этой Земле заканчивается, и пора навести порядок в делах.

Ничего лучше она не придумала, как собрать любящих родственников и объявить им свою непреклонную волю.

И пока собравшаяся на беседке родня отговаривала бабулю от этого неосмотрительного шага, так как впереди у нее еще много лет жизни, а я безмятежно ел горячее мясо с алюминиевого шампура, бабушка попалась в своей записной книжки. А потом я подавился.

Квартиру свою, в «ветеранском» доме, в которой я жил после армии и сейчас, периодически, поселял своих знакомых, испытывающих жизненные трудности, бабуля пожелала передать моему двоюродному брату Константину, так как, «у Павла с жилой площадью сейчас все хорошо».

Дачей своей, что широко раскинувшуюся на четырех «сотках», что располагалась в соседнем садовом обществе, бабуля одарила меня, а вот дальше я стал надрывно кашлять.

— Все, все, спасибо…- я закрылся рукой, когда крепкий кулачок Наташи в десятый раз врезал мне по спине, и я смог нормально дышать: — Бабушка, я не расслышал, что ты последним и кому подарила?

— Фирму свою, как ее там, забыла название, дочерям моим хочу подарить, матери твоей и тетке.

— Я, конечно, извиняюсь, бабушка, но почему ты кому-то даришь мою фирму?

В последующие десять минут я узнал много нового. Оказывается, мой номинальный директор воспринимала фирму «Немезиду» как какое-то подобие, не к ночи, помянутой, МММ, что еще не вышла на финансовый рынок. Ветеран труда, партии и войны, наслушавшись Бориса Николаевича и сына пасынка детского писателя, что рынок все порешает своей невидимой рукой, пришла к выводу, что несколько подписей в месяц, поставленных на непонятных бумажках, порождает ту самую прибавочную стоимость в виде денежных средств, получаемых от меня в качестве бонуса к, ставшей копеечной, пенсии.

— Бабушка… э, как бы тебе объяснить. — я задумался: — Давай, все же, я сам решу, что мне делать с «Немезидой», тем более, что от того, что ты три пять платежек в месяц подписываешь и ведомость на выплату заработной платы, деньги только тратятся, а не зарабатываются…

Н-да, честное слово, знал бы, с чем придется столкнутся, не стал бы связываться с таким упрямым директором. Даже не знаю, что на бабулю нашло, но моя прародительница, что называется, закусила удила, так что я, отказавшись от дара в виде земельного участка с домиком, сарайкой, будкой туалета и теплицей, встал и прихватив притихшую Наташу, двинулся к выходу с участка, под осуждающее молчание за спиной.

— Паша, ты чего? Зачем ругаться стал? — Наташа, что, попрощавшись со всеми, последовала за мной, заговорила только когда мы сели в машину. Да и правильно. Выходной день, погода летняя, за любым кустом вдоль дороги могли торчать любопытные ушки дачниц и дачников.

— Да, сорвался, что-то. — кипящие во мне эмоции и переносил на педаль «газа» седана, наслаждаясь мощью, отзывчивого на каждое движение моей ноги, мотора.

— Бесит, когда люди рассуждают о том, чего абсолютно не понимают. — я осторожно высунул «Ниссан» из-за чадящего соляркой «ЛИАЗА», убедился, что дорога свободна и «притопил» педаль «газа».

— О чем ты? — Наташа была расстроена. Казалось бы, только нормализовались отношения с моей родней, но тут я взбрыкнул и все испортил.

— Бесит, когда люди не понимают, что сейчас все изменилось. — я, пользуясь динамикой «японца», бросал его из стороны в сторону, «шашечками» обгоняя, неторопливо катящиеся к Городу, в основном отечественные машины: — Но, зато, жизни тебя поучить готовы. Они даже не представляют, что, к примеру, за квартиру надо деньги платить, а скоро квартиры так подорожают, что тебе половину жизни придется на нее работать. И землю тебе больше никакое государство бесплатно не нарежет, а надо несколько лет без выходных работать, чтобы участок под дачу купить. А тут решила мою фирму подарить…

— Паша, но это же бабушка твоя, а подарить она собралась твоей матери и тетке, не посторонним же.

— Наташа, ты считаешь, что мне сейчас стыдно должно быть? — я вклинился между панелевозом и очередным, набитым людьми, автобусом: — Но фирма — это-же не счет в Сберкассе, с хорошими процентами, где можно ничего не делать, а только набежавшими на счет доходами распоряжаться. От того, что бабушка несколько бумажек ежемесячно подписывает, ни один рубль не заработается. Бабуля даже не знает, откуда деньги берутся и куда они уходят. Ей все равно, что подписывать — платежку на налоги или на покупку автоклава.

— И что ты будешь делать теперь? Твоя бабушка же сказала, что больше ничего подписывать не будет…

— Вот это и говорит о том, что бабуля даже не понимает, что делает. Зачем мне ее подпись. У меня «генеральная» доверенность есть на совершения всех сделок и подписание любых документов, и доверенность еще два года будет действовать. Я, к примеру, могу на тебя доверенность у нотариуса оформить или на любого другого человека и за пару месяцев от фирмы, кроме долгов, ничего не оставить.