Ничего личного (СИ) - Путилов Роман Феликсович - Страница 35

— Сверка у меня сегодня с ИЦ УВД по кражам и угоном и в камере двое угонщиков, что ночью ГАИ задержало, сидят, надо поработать. В углу, где сидели опера «тяжких» раздалось хихиканье, которое кое-кто из коллег поддержал.

— А что вы лыбу там давите? В засаде посидели ночь и инженера втроем на смогли расколоть? — я в ярости не особо сдерживал эмоции.

— Так сам поколи. — Князев ржал мне в лицо: — Или тебе некогда, у тебя же отчетность сегодня.

Я приоткрыл рот и тут-же его захлопнул, испугавшись, что наговорю лишнее, слишком многое хотелось сказать. А причина этого сидела напротив, плечо к плечу с Олегом Князевым и Варенниковым Сергеем и улыбалась, мой бывший приятель Руслан Конев.

Позавчера, после утреннего развода Руслан спустился ко мне, светясь, как весеннее солнышко, и плюхнувшись на табуретку, заявил:

— Можешь меня поздравить!

— С чем? На Инне женишься? Хороший выбор.

— Да причем тут Инка. — Руслан поморщился: — Меня в «тяжкие», к Князеву взяли, теперь серьезными делами заниматься буду.

— Поздравляю. — мне с трудом удалось сохранить равнодушное выражение лица: — Когда переводишься?

— Уже. — Руслан встал: — Ладно, пойду я, дел много, по убийству вчерашнему за злодеем сейчас поедем.

На прощание меня по-дружески, не с ноткой некоторого превосходства потрепали по плечу, а я с трудом сдержался, чтобы не бросить стакан с чаем в беленую известкой стену.

То есть, ежедневное нытье Олега Князева о том, что ему катастрофически не хватает людей закончилось маленькой победой — старший опер по «потеряшкам» майор Николай Михайлович Зуев закончил свою многомесячную эпопею по лечению язвы и, с посвежевшим лицом, вернулся к своим обязанностям, а Руслана у майора забрали и отдали в «тяжкие». Зачем руководство РОВД это сделало мне было непонятно — Зуев в любой момент мог заболеет или написать рапорт на пенсию, благо стаж ему это позволял, и важная линия работы останется не прикрыта, да и не будет Николай Михайлович работать один, уже завтра начнет на каждом совещании рассказывать о своей нелегкой судьбе. В принципе все эти расклады меня мало чем касались — другое меня взбесило. Мой бывший приятель слишком много знал обо мне того, чего знать никому не полагалось. И я не сомневался, что рано или поздно все это станет известно моему недругу — Олегу Князеву. Вроде бы сведенья, которыми обладал Руслан, были разрозненными и отрывочными, но если их соединить вместе и творчески поработать по ним. В принципе, единственным слабым звеном в моих «подработках» была моя работа на Заводе, остальные проекты уже существовали без меня, требуя только дежурного контроля с моей стороны, но Завод…

То, что Олег жаден до денег было мне известно доподлинно, он был жаден и не особо разборчив в методах. И я не был уверен, что Олег, узнав, что через мои руки в месяц проходит несколько тысяч условных единиц свободно конвертируемой валюты, полученных не совсем законным путем, сможет спокойно пройти мимо этих сведений, руководствуясь принципами корпоративной солидарности или «ворон ворону глаз не выклюет». Наиболее вероятным я видел два варианта развития событий. Первое — мне предложат поделится шекелями «за молчание». Второе — меня просто сдадут «компетентным органам», как бы они сейчас не назывались, либо подставят, просто из спортивного интереса. Или… Я похолодел. В принципе, если я завтра исчезну, все пойдет прахом. Бабуля, мой зиц-директор, уже старенькая, у нее свои заботы, не нужно ей ничего лишнего, да и не в курсе она всех движений денег и капиталов, принадлежащих фирме «Немезида».

Бухгалтер мой, как скажут в будущем, на аутсорсе, а через банк проходят минимально-необходимые платежи.

Я представил, как меня убирают со сцены и аккуратно перехватывают управление магазином и консервным цехом. Заведующая магазином на Заводской, расписки которой скоро не будут влезать в портфель, просто порадуется, что долги отдавать не нужно. То же самое, сделает директор финансовой корпорации «Южный крест», и в итоге, дочь моя и мои родственники унаследуют за мной только половину, принадлежащей нам с Кристиной, бывшей квартиры покойной Аллы. А если Олег будет достаточно умным, то устранив меня он сможет подхватить оставшиеся после меня активы, при полном непротивлении других участников этих юридических лиц.

Сука! Я погрузился в мрачные размышления, пытаясь выстроить оптимальный путь разрешения проблемы. Смерти особо я не боялся, много лет назад убедив себя в ее неизбежности и уверовав в перерождение души, но позволить кому-то прибрать к рукам плоды моих усилий, я не планировал.

Арбитражный суд Алтайского края.

— Уважаемый суд…- юрист «Алтайснабсбыта», солидный мужчина в франтоватом пиджаке тонкой черной кожи поднялся из-за стола: — Прошу приобщить к делу следующий документ.

— Что это? — судья мотнула головой, предлагая передать бумагу секретарю судебного заседания.

— Это акт сверки взаимных расчётов, подтверждающий, что задолженность моего доверителя перед Заводом равна нулю.

— Мне о наличии такого документа ничего не известно. — я ждал какого-то ответного ходя от оппонентов, только не знал, каким путем эти ребята пойдут.

— Это для вас, заверенная копия. — как специально испорченная, вся в черных полосах, мало читаемая ксерокопия легла передо мной: — Извините, но у нас ксерокс сломался.

Юрист от господина Флейшмана улыбался так обворожительно и светло, что я сразу ему не поверил. Согласно документу, якобы составленному в восемьдесят девятом году господин Арнольд Францевич Бриль, бывший генеральный директора Завода, своей подписью подтверждал, что на момент подписания акта, «Альайснабсбыт» задолженности перед заводом не имел.

— И когда этот документ был подписан? — я со злостью хлопнул по, неряшливо выглядящей, бумаги.

— Ну там же написано — Двадцать восьмого августа восемьдесят девятого года.

— Уважаемый суд, прошу зафиксировать ответ представителя ответчика в протоколе и сообщаю, что считаю представленный суду документ подложным. Во-первых, он неправильно оформлен, на нем не указано, когда было осуществлено погашение заложенности. Во-вторых, прошу провести экспертизу, перед которой поставить вопрос о том, когда был изготовлен данный документ и, во-вторых, была ли подпись под указанным документом изготовлена Арнольдом Францевичем Брилем или иным лицом. Кроме того, я требую, чтобы ответчик представил первичные документы, подтверждающие отсутствие у него задолженности перед истцом.

— Что значит — первичные документы?

— Акт сверки взаимной задолженности не является документом, подтверждающим погашение задолженности. Я прошу, обязать ответчика представить документ, на основании которых была погашена задолженность перед истцом — акт, платежка. Из представленной бумаги не понятно, что сделал ответчик, что долг был погашен. У нас нет таких документов.

— Ответчик! Вы требование истца поняли?

— Да, срок исковой давности составляет три года, а они уже прошли.

— а при чем тут срок исковой давности? — я возмущенно развел руки: — По правилам ведения бухгалтерского учета, вы должны хранить все документы в течении пяти лет с момента окончания периода, а пять лет еще не прошли.

— Я не знаю, не готов ответить на этот вопрос. — юрист «Алтайснабсбыта» возмущенно фыркнул и отвернулся от меня.

— Истец, если вы ставите вопрос о проведении судебных экспертиз, готовы ли вы оплатить их проведение.

Я даже не предполагал, сколько стоят указанные экспертизы, уверен, что очень дорого, но я был вынужден утвердительно мотнуть головой: — Да, мы готовы оплатить счет за проведение экспертиз с условием отнесение этих и других судебных расходов на проигравшую сторону.

— Хорошо. Ответчик…- судья задумчиво смотрела на подскочившего юриста:

— Вы по-прежнему настаиваете, что представленный документ подлинный?

— Ваша честь, я относительно недавно там работаю, поэтому могу ссылаться только на директора предприятия, Семена Самуиловича Фишмана, который мне документ передал.