Бессердечный принц. Раскол (СИ) - Мелевич Яна - Страница 57

— Охрана останется, графиня, — я сделал укус и намеренно долго жевал, пока тяжелая челюсть Изабеллы подрагивала от злости.

— Фрау Хотек, — пискнула со своего места тощая, как жердь, баронесса Вильчек. Длинный нос, без сомнения, задел бы люстру, задери она его чуть выше.

Императору Карлу следовало лучше подбирать окружение для младшей дочери. Даже второй внук английской королевы знал наизусть правила поведения и допустимые границы, которые не следовало нарушать. Уж точно не в Российской империи. Тем более, не со мной.

— Ба-ро-нес-са, — по слогам процедил я, отчего все сидящие за столом повернулись в мою сторону. — Учтите на будущее, когда находитесь в гостях.

Дамы синхронно поперхнулись.

— Ох, разве это «Пожар в Зимнем дворце»?

Вильгельмина моментально перехватила внимание на себя громким вскриком. Подпрыгнув на стуле, она указала на одну из картин, что украшали левую половину столовой. Удивленный отец склонил голову, после чего кивнул.

— Да. Работа Клода Верне, все верно.

— Могу я подойти поближе?

Под взглядом отца я тяжело вздохнул, отодвинул приборы и встал следом за неугомонной принцессой. Естественно, интерес ее был вызван отнюдь не очередным шедевром, а неловкой ситуацией со свитой. Уже через минуту мы оба рассматривали поблекшие от времени и пыли акварельные мазки оранжевой краски. Языки пламени облизывали здание дворца, люди завороженно смотрели и не двигались. Как в реальности.

— Прошу прощения, ваше императорское высочество, за выходку моих подруг. Такого больше не повторится.

Голос звучал тихо, в нем сквозило искреннее сожаление. Тонкие пальчики сжались в замок от явного волнения.

— Я не злился.

— Мне почудилось, что сейчас их отправят на казнь.

Уголок рта невольно дернулся от кровожадного видения. Покачав головой, я поддержал шутливый тон.

— Хватило бы поездки на свиноферму.

— Ой, — Вильгельмина округлила рот и прижала ладошку к губам, — слишком жестоко!

— Россия — страна диких людей, балалаек и суровых зим.

— А у вас медведи по городам бродят?

— И водку просят, чтобы согреться.

Она прыснула от смеха, затем скрыла улыбку и ямочки на щеках за густой ширмой волос. Волны мягко опустились на острые плечи, и мне невольно стало ее жаль. Свобода, о которой талдычили западные страны, пришла, но цепи ответственности никуда не делись. И сковали хрупкое тело не менее крепко, чем любого из нас.

— Позволите? — я предложил руку, и Вильгельмина охотно приняла ту. Уже через пять минут мы изучали соседний зал.

— Здесь всегда столько людей?

Охрана изображала статуи, только периодически касались то наушника для передачи отчета с позиции, то защитного браслета. Два домовых и горничная испарились почти сразу, стоило нам войти в двери.

— Всего лишь строгие правила. Так нужно, — я не вдавался в подробности, а эрцгерцогиня понятливо кивнула.

— Значит, тех магов от нас не уберут?

— А вы против?

Вильгельмина неопределенно пожала плечами.

— Скорее нет, чем да.

Я невольно оглянулся, однако ни баронессы, ни графини не заметил. Даже охраны, которая приехала с принцессой, не наблюдалось. Они, похоже, так и остались где-то за дверьми столовой. Под присмотром генерала Соловьева и других гвардейцев императора.

Отец, да ты перестраховщик.

— По правилам ваши сопровождающие должны сейчас неотступно следовать за нами. Но на приличном расстоянии, чтобы не мешать разговору и сближению, — пробормотал я, поймав очередной румянец на щеках Вильгельмины.

— Мы совсем не подготовились, — уныло вздохнула она. — А я очень старательно изучала этикет с детства. Честно!

Врушка. Все знала, но ничему не хотела следовать. Намеренно.

— Сделаю вид, что поверил вам.

— Я вас расстроила?

— Позабавили.

— Тогда я добилась нужного эффекта, — вдруг мягко произнесла Вильгельмина и чуть сильнее сжала пальцы на моем предплечье. — Вам не шла грусть, ваше императорское высочество. Как и княгине.

Я резко остановился, и эрцгерцогиня вынужденно застыла рядом. Развернувшись, я прищурился, выискивая в симпатичных чертах толику лукавства или обмана. Но ничего, кроме волнения, не заметил. Сама же Вильгельмина кусала губу, будто испугалась и теперь не знала. Как извинится за случайно вылетевшие слова.

— Вы встречались с княгиней Репниной-Волконской? Где?

Ответить эрцгерцогиня не успела, двери зала распахнулись, и с фривольной улыбкой порог переступил Андрей.

В больничных палатах всегда пахло чем-то горьким, а от белого цвета сильно рябило в глазах. Единственным ярким пятном в них обычно были сами люди. Пациенты, такие как Оксана Мечихина и ее дочь. Маленькая Лада в розовом костюмчике единорога из мягкого плюша невольно притягивала взгляд каждый раз, когда я общалась с ее матерью.

«Ты бы подарила нашему ребенку подобную игрушку?»

Я невольно усмехнулась воспоминаниям о разговоре в театре. Глядя на Ладу, стало ясно, что вряд ли бы зубастая кукла Щелкунчика вызвала бы у нее восторг. А вот фарфоровая красавица в кружевном платье с настоящими волосами и глазами на поллица привели малышку в восторг. Присланный накануне подарок с короткой запиской для самой Оксаны до сих пор будоражил сознание Лады.

Покосившись в сторону коробки с развязанными желто-белыми лентами, я прикусила от досады губу. Совсем не догадалась купить что-нибудь, кроме гостинцев. Ведь знала, что еду к ребенку и даже не додумалась до магазина игрушек.

— Я вам так благодарна, ваше сиятельство! — шмыгнула носом Оксана в сотый раз и с щенячьей преданностью посмотрела на меня.

— Ерунда, ничего особенного я не сделала.

— Вы заступились за нас с Ладушкой, иначе я бы давно отправилась в застенки. Но благодаря вашей протекции, его императорское высочество выписал помилование, которое прислал с подарком.

— Подарком? — я изумленно вскинула брови, затем опять посмотрела на коробку. — Куклу?

— Да, — с жаром закивала Оксана.

Мой короткий вдох наполнил легкие запахом трав и лекарств. От мысли, что Алексей лично отдал приказ на покупку игрушки, почему-то выбил из колеи. Голова закружилась, приятное тепло распространилось в груди там, где отчаянно затрепетало сердце. Глядя на то, с каким восторгом Лада возилась с куклой, я сморгнула жгучую слезу.

Ах, Алекс, ты будешь замечательным отцом. Щедрым и внимательным, вне всяких сомнений.

— Я думала, что больше не увижу Ладу. После задержания мне сказали, что ее отправят в приют.

Прислонившись к подоконнику, я внимательно следила за каждым движением Оксаны, улавливая ее эмоции буквально на ходу. Всю комнату пропитали страх и какая-то животная радость — эмоции совершенно не сочетаемые друг с другом, зато понятные любому нормально человеку. Еще несколько дней назад Мечихиной грозил расстрел за нападение на наследника престола, а сегодня она лежала под строгим наблюдением врачей, и рядом была дочь.

Я отцепила изумрудную брошь, затем коснулась браслета на запястье. Тихий щелчок замка потонул в бессвязном признании Оксаны, изредка прерываемом из-за болей в горле. Не до конца зажившие ткани мешали нормально проговаривать слова и строить длинные конструкции. Приглушенные чувства очнулись, дар будто очнулся от долгой спячки. Я потянула прозрачные нити, после чего задала провокационный вопрос:

— Ты по-прежнему ненавидишь цесаревича?

— Что?

Испуг естественный, ни капли фальши в голосе я не услышала. Как и не ощутила в самой Оксане. Воспользовавшись заминкой, я чуть надавила, воспользовавшись всего толикой магии. На лбу моей собеседницы сразу же собрались складки морщин, нижняя губа побледнела под острыми краями зубов.

— Нет, нет! Никогда, — она замотала головой так, что рыжие волосы рассыпались по плечам, а Лада оторвалась от своего подарка. Огромные глаза непонимающе посмотрели на мать, тонкие пальчики увязли в густой шевелюре куклы.