Обреченная невеста. Чужая судьба (СИ) - Шаенская Анна - Страница 33

– То есть, они рождаются лисами? – удивилась. – И что такое половинный облик?

– Дзинко одни из первых созданий Творца, – пояснил владыка, – изначально он наделил их звериным обликом и половинным, отдалённо похожим на человеческий. В нём они сохраняют лисьи черты, но свободно разговаривают, передвигаются на задних лапах, колдуют и могут держать оружие. Дзинко первоклассные мечники и артефакторы...

Представив лиса с клинком, я сдавленно хихикнула и тут же притихла, наткнувшись на недовольный взгляд Вольгарда.

– Дзинко очень чувствительны и обидчивы, – пояснил дракон, – при разговоре не смотри на их уши и хвосты, это считается верхом неприличия. И старайся не показывать удивления, они не любят, когда их воспринимают как диковинку.

– Поняла, – смутилась, – но в человека они могут обращаться?

– Ненадолго и только древние кицунэ, – Вольгард неожиданно свернул в малую гостиную и жестом позвал за собой, – а в твоём мире?

– Ну... у нас их считают вымышленными персонажами. Я слышала, все кицунэ невероятно красивы, любят соблазнять мужчин и совершать мелкие шалости, но будучи в хорошем настроении могут помочь смертным. А дзинко вообще редко показываются обычным людям, но могут покровительствовать учёным и людям искусства, – перечислила, всё что помнила, – А ещё некоторые кицунэ оберегают поля и могут послать щедрый урожай...

Неожиданно стало стыдно за свои пробелы в знаниях. Никогда не увлекалась восточной мифологией, и сейчас лучше бы не затрагивала эту тему...

– Про покровительство ты попала в точку, – Вольгард неожиданно рассмеялся, – что касается остального... Больше тысячи лет назад группа молодых, но весьма любопытных лис уговорила одну путешественницу по мирам взять их с собой. Возможно, они забредали и в твой мир, породив массу легенд и слухов?

Мысль была очень интересной и многое поясняла. Особенно странные пересечения и сходства Земли и Сольвингарда. Легенды, артефакты... А не мог ли кто-то из местных побывать у нас и подсмотреть идею смартфона, чтобы позже воссоздать в этом мире, назвав магографом? Пока я размышляла Вольгард активировал тайник и часть стены в гостиной беззвучно отъехала в сторону.

– Проходи, – дракон наколдовал несколько огоньков, пропуская меня вперёд.

Дальше шли молча, ход был узкий и очень неудобный, зато нервирующий перезвон становился всё тише. Владыка не зря предложил переждать внизу, защита здесь работала лучше.

– А-а-а-а-а... – громкий детский плач заставил вздрогнуть. Затем услышала мелодичный женский голос, одновременно наполненный пронзительной нежностью, болью и тоской. Я сразу догадалась, кто это.

– Тише, Райвенна, тише, сокровище моё хрустальное, – прошептала Лай, укачивая малышку.

Та лишь зашлась сильнее, оглашая подземелья пронзительным криком. Кроха чувствовала нависшую над особняком угрозу, но... кажется я знала, как её успокоить.

***

Дорогие читатели, для тех, кто не читал «Хрустальную невесту» и ещё не видел дзинко, прикрепляю визуал)))1.

2.

Обернувшись, перевела взгляд на Вольгарда. Он тоже замер, настороженно прислушиваясь к рыданиям маленькой фэйри.

Я не сомневалась, что купол над особняком заглушает не только отголоски хрустальной магии, но и шум. И всё же, невольно вспомнила предупреждение дракона. Если мои тревоги и паника могли привлечь чудовище, то яркие эмоции крохи и подавно опасны!

– Пойдём, – поторопил владыка, начертив на стене искрящийся алым знак.

От чего он защищал не знала, но через миг отголоски охотничьих цепей окончательно стихли. А дракон едва заметно покачнулся и вцепился в перила с такой силой, что побелели костяшки пальцев.

– Она боится не нас, не волнуйся, – добавил, не позволяя ни возмутиться его геройством, ни предложить свою помощь, – пойдём, – вновь поторопил меня. Но я не собиралась отступать.

– Я могу успокоить малышку...

– Лай не доверит ребёнка незнакомке, – перебил меня Вольгард, – маленькие фэйри слишком чувствительны к чужой магии.

– Понимаю, но мне не нужно касаться ребёнка, чтобы убаюкать, – о том, что в прошлой жизни у меня тоже был малыш умолчала.

Сын погиб пять лет назад, но воспоминания о нём до сих пор были свежи, как и пережитая боль. Иногда она притуплялась, но никогда не уходила полностью. Только на сцене я ненадолго забывала обо всём, словно погружаясь в другой мир и проживая уже не свою жизнь, а героев, о которых пела.

– Моя магия в голосе, – добавила, заметив сомнение в глазах дракона, – призывать хрустальную Силу не собираюсь.

– Хочешь сказать, в камере пела ты? – уточнил Вольгард.

На миг опешила, но тут же вспомнила – когда он примчал на помощь, я была уже без сознания, зато песнь морских дев ещё не стихла.

– Да, пела я, – кивнула, – а после на зов пришли и другие сирены.

Подземное убежище вновь огласил пронзительный плач, и кожа покрылась ледяными мурашками. Я не ошиблась, из-за хрустальной магии эмоции крохи действительно были слишком осязаемы и могли навлечь беду.

– Можно попробовать, – Вольгард мягко подтолкнул меня вперёд, – даже если случайно призовёшь стихийный Дар, ничего страшного не случится. Я подстрахую. Главное, не используй магию крыльев.

Доверие дракона приободрило. Последние ступеньки я практически пролетела, на бегу обдумывая репертуар. Визит чудовищ, разговор с Гарретом и предстоящая вылазка в храм навевали грустные мысли, но омрачать сон крохи трагичными балладами я не хотела. Как и исполнять что-то слишком весёлое.

Вначале подумывала о легендарной «Герр Маннерлинг» или «Белой кошке» Мельницы. Мой сын обожал их...

 «Спой то, что не можешь сказать.

Забудь, что не можешь сыграть...»*

Слова из любимой песни пронеслись шелестом пожухлых листьев, принеся на своих крыльях ночной сумрак и осень. Я обожала Найтвиш и не раз находила спасение в их музыке.

После смерти сына и сестры «Dead Boy's Poem» стала моей молитвой. Не знаю, сколько раз пела её, пытаясь раствориться в этих словах, сколько боли вложила в них и сколько раз прожила их вместе с призраком из песни...

Эта баллада была для меня особенной и слишком личной. Любимой и сокровенной, но исполнить её для крохи я не готова. Для меня «Стихи» навсегда останутся симфонией одиночества и тоски об утерянном. А малышке я желала только света и бесконечного счастья.

Свет... солнце!

Идея пришла внезапно, развеяв тьму пронзительных воспоминаний, словно первый всполох рассвета.

«Спящее солнце» ... И почему я сразу не вспомнила о ней?!

Ещё одна песня Найтвиш. Невозможная, будоражащая, полная звенящей нежности и тоски, и в тоже время, безгранично светлая. Я знала, что мои слушатели не поймут слов, но им они и не нужны. Лишь мой голос и чувства, вложенные в каждую ноту...

«Ради мечты я цепляюсь за жизнь,

Ради желаний я сбегаю в ночь...»

Пой, ведьма, пой! Вкладывая душу в каждое слово и укачивая маленькую фэйри на волнах своей магии.

Пой, ведьма, пой! Заклиная Бездну и Тьму, отгоняя прочь страхи и рыщущих в ночи чудовищ. Пой, вплетая свою музыку в симфонию хрустальной ночи и спасая жизнь крохи, не заслужившей боли и тоски.

 «У печали человеческое сердце...»

Каждая строчка – словно летопись, написанная нашей магией. Печать на хрустальных душах и немое признание. Каждое слово будто молитва и надежда на лучшее будущее.

Мой голос растекался по подземелью штормовой волной, сметая страх и пронзая сумрак солнечными лучами. Не стирая чужую боль, но давая возможность выплеснуть её вместе с горячими слезами, ручьями стекающими по бледным щекам Лайаны.

Плачь, фэйри, плачь... но найди в себе силы жить. Ради себя и крохи, засыпающей на твоих руках. А я буду петь для вас хоть всю ночь, защищая от Охотников и ночных кошмаров, петь для Смерти и всех Богов, вымаливая для вас счастье и защиту.