Шкурный интерес - Серова Марина Сергеевна - Страница 21

• Предыдущая
• 21/46
• Следующая

– Евгения Максимовна, я все же пойду отдохну. Иначе у меня сейчас просто треснет голова.

С этими словами Дмитрий Анатольевич оставил меня теряться в догадках.

К четырем часам вечера нас соизволил навестить Чумаков. На лице его сияла блаженная улыбка. В руках он держал пышный букет голландских роз.

– А это, Евгения Максимовна, вам!

Я приняла букет со словами:

– Благодарю вас!

– Я вот что подумал, – сказал Иван Васильевич. – Хочу пригласить вас, Евгения Максимовна, и вас, Дмитрий Анатольевич, в зоопарк. А что? Надо ведь время от времени отдыхать!

Степанов пожал плечами и посмотрел на меня:

– А почему нет?

– Зоопарк – это любопытно, – молвила я.

– Прекрасно! Моя машина стоит у входа в гостиницу. Собирайтесь!

Чумаков уселся за руль, мы разместились на заднем сиденье.

– А вы, Иван Васильевич, я вижу, большой любитель зоопарка, – заметила я.

– Он проработал там несколько лет, – пояснил Дмитрий Анатольевич. – Вот его туда все и тянет.

– А кем вы там работали?

– Ухаживал за животными.

– За какими именно?

– За тиграми, – ответил Иван Васильевич и загадочно улыбнулся.

– Как же это вы туда устроились?

– Иван закончил биофак Бакинского госуниверситета, – вновь разъяснил за Чумакова Степанов. – И он очень любит рассказывать, как присматривал за тиграми.

– И как вам… тигры?

– Кушать хотят! А с мясом в Баку тяжело. Да и пока до зоопарка что-нибудь дойдет, половину разворуют. Оттого тигры у нас в зоопарке голодные ходят, еле на ногах держатся. Скоро передохнут все.

Перед входом в зоопарк Иван Васильевич купил нам по мороженому.

– Люблю пломбир, – усмехнулся он.

Зоопарк начинался с террариума. Мы полюбовались удавами и ядовитыми змеями, после чего оказались у застекленного помещения с крокодилами.

– А ведь встретишь такого на дикой природе, исход может оказаться весьма трагическим, – задумчиво произнес Степанов.

Навстречу нам шел мальчишка в белом халате, в наушниках, подключенных к плейеру, болтающемуся у пояса. В руке у него был пинцет, которым парень держал за хвостик белую мышку. Увидев нас, он остановился.

– Здравствуйте, Иван Васильевич!

– Помнишь, сорванец? – усмехнулся Чумаков. – Давно ты сюда устроился? Вот такусеньким тебя помню! – и он обозначил ладонью рост мальчишки в незапамятные времена.

Через наушники пробивал мужской, срывающийся на хрип голос, орущий: «Мы уйдем отсюда прочь, мы уйдем отсюда в ночь, мы уйдем из зоопарка-а-а! О-о-о! А-а-а! Мы уйдем из зоопарка-а-а!..»

– Это что же ты, только в зоопарк пришел, а уже уходить надумал?

– Это не я надумал, это Егор Летов надумал, – ответил парнишка.

– А мышку-то куда несешь?

– Это для эфы.

Мне припомнилось, что эфа – одна из самых ядовитых змей бывшего Советского Союза.

– И не жалко мышку? – спросила я.

– А что их жалеть! Они у нас в виварии пачками плодятся!

– Ну, ладно, Леша, беги! Корми свою эфу! – похлопал парня по плечу Чумаков.

Мы покинули помещение террариума и вышли во дворик. Прошлись мимо вольеры с павианами, бесстыдно демонстрировавшими нам свои вызывающе красные зады. В вольере густо росли деревья, но обезьянам, похоже, больше нравилось разгуливать по барьеру вдоль решетки и кривляться. Потом мы остановились полюбоваться на пеликанов и других водоплавающих птиц, потом смотрели на горных козлов, на кондоров… Этим животным были созданы условия, имитировавшие природные, что мне очень понравилось. А вот белые медведи плавали в унылом котловане с бетонными стенами и зеленой водой. Посетители кидали им хлеб, несмотря на предупреждающее объявление: «Животных не кормить!» Белые медведи в замкнутом пространстве, на испепеляющей бакинской жаре вместо привычных арктических просторов… Мне стало их жаль.

Большинство посетителей Бакинского зоопарка оказались молодыми парами, которые не столько смотрели на животных, сколько ели мороженое на лавочках и восторженно улыбались друг другу.

По всей видимости, зоопарк действительно переживал не лучшие времена. Существо в клетке с надписью: «Волк обыкновенный. Canis lupus» – больше походило на избитую дворняжку средних размеров, но никак не на «грозу леса». А у льва, царя зверей, так отчетливо проступали под кожей ребра, что, казалось, со дня на день ему суждено подохнуть от голода. Бурые медведи спали, вероятно, не желая разменивать драгоценную энергию на такую мелочь, как бодрствование ради публики.

– Мясо нынче дорогое, – заметил Иван Васильевич. – Тяжело сейчас хищникам…

– Это смотря каким хищникам, – отвечал Степанов. – Тем, которые здесь, тяжело, а тем, которые о двух ногах за пределами зоопарка разгуливают, им – самое то.

Последними мы увидели верблюдов.

– А я вообще не понимаю, зачем их сюда поместили, – заявил Чумаков. – Они и в городе есть. Я вот лично не раз встречал их у парка Дзержинского, где когда-то детская железная дорога функционировала, в зоопарк детишек возила.

– А что сейчас происходит с этой детской железной дорогой? – поинтересовалась я. – Почему она не функционирует?

– С железной дорогой-то? Да то же, что и с остальным! После перестройки у нас ничего не работает.

Мы уже посмотрели на всех имевшихся в Бакинском зоопарке зверей и покинули это заведение, имеющее, видимо, огромное образовательное и воспитательное значение для молодежи.

Иван Васильевич отвез нас домой.

Утро двенадцатого июня. С тех пор, как Дмитрий Анатольевич обратился ко мне за помощью, миновала почти неделя. Сейчас Степанов вертел в руках бумажку с адресом сына, которую ему дала Севиль.

– Евгения Максимовна, вы готовы сопровождать меня во время визита к этому молодому человеку?

– Всегда готова!

– В таком случае, надо собираться. Чем раньше мы отсюда выйдем, тем больше дел успеем совершить за день.

– А дел у нас много, – заметила я.

Джейхун тоже проживал на Кубинке, не так далеко от дома матери. Как выяснилось, жил он в одноэтажном доме с небольшим двориком.

– Давно я парня не видел, – сказал Дмитрий Анатольевич. – Он изменился, наверное.

Нам открыл дверь молодой человек с короткой стрижкой, в маечке-безрукавке. Его плечи блестели от пота.

– Привет, Джейхун, – поздоровался Степанов.

– А, Дмитрий Анатольевич! Проходите, проходите. Мои соболезнования.

Степанов кивнул.

– Женя, – представилась я и протянула Джейхуну руку.

Молодой человек, в свою очередь, представился несколько странно:

– Мурка.

Он провел нас в комнату, стены которой были покрыты известью и размалеваны всевозможными рисунками и надписями.

В центре комнаты на полу лежала ржавая штанга.

– А я вот тут спортом занимаюсь, – пояснил Джейхун. – Вы на кровать присаживайтесь.

Я пригляделась к рисункам на стене. Это были разноцветные картинки в стиле «фэнтэзи». Особое внимание привлекали к себе огромный волк, воющий на луну, и портрет дьявола над кроватью. Рисунки, казалось, были выполнены профессиональным художником.

Помимо них, на стене было полно стихов и цитат.

– Это все ты рисовал? – не удержалась я от вопроса.

– Я.

– А тебе не страшно с такими персонажами в одной комнате жить?

Джейхун рассмеялся:

– Нет.

– Люди себе над кроватью гобелены вешают со всякими там лесочками, горами, морями. Проснутся, глянут, и настроение поднимется. А ты просыпаешься, и на тебя скалится дьявол. Мне бы стало жутко, – заметила я.

– А мне нет, – ответил Мурка. – Погодите, я сейчас чаек поставлю.

Мы со Степановым терпеливо дождались, пока он приготовит чай.

– Я пытаюсь выяснить, как моя жена, Елена, погибла, – молвил Степанов, когда парень принес чай.

– А разве она не… – начал было Джейхун, но Степанов прервал его:

– Я думаю, ее убили. Только, пожалуйста, не задавай мне вопросов! Джейхун, ты ведь общался с Еленой незадолго до ее смерти?

• Предыдущая
• 21/46
• Следующая