Шкурный интерес - Серова Марина Сергеевна - Страница 20

• Предыдущая
• 20/46
• Следующая

Дмитрий Анатольевич ловко увернулся. Я подумала, что, возможно, ему и раньше случалось оказываться в подобных переделках.

Я быстро пришла в себя после удара, подпрыгнула и выдала один из моих любимейших приемов – «вертушку». Два придурка свалились наземь. Ситуация с «гоблинами» из Заводского района удивительным образом повторялась. Я отобрала у одного из нахалов нож и зажала его в левой руке, очень надеясь, что мне не придется его использовать. А обращаться с ножами подобной конструкции я умела не хуже любого из этих молодцов.

Тем временем тип, инициировавший драку, наступал на Степанова. Я с ужасом отметила, что они успели удалиться от меня на порядочное расстояние. Казалось, меня намеренно пытаются отделить от Дмитрия Анатольевича.

Степанов пятился. Нападающий с довольной ухмылочкой на лице непринужденно вертел «бабочкой». Двое противников вышли из строя. Я хотела броситься на помощь Дмитрию Анатольевичу, но дорогу преградил парень, обескураживший меня в самом начале ударом в живот. Я нанесла ему несколько последовательных «ударов-молний» в лицо. Подобный напор привел его в замешательство, он не успел отреагировать, отпрянул назад и получил «довесок» ногой в нос. Бедолага зашатался, получил последний боковой удар правой рукой в челюсть – и рухнул, подобно двум своим товарищам, на асфальт. Краем глаза я засекла тонкую струйку крови, сочащуюся из-под его затылка. Вполне возможно, что я его убила, но в данный момент это не особо меня волновало. Я побежала к Дмитрию Анатольевичу.

Мерзавец, наступавший на Степанова, словно почувствовал мое приближение. Его нога дернулась назад, и я вновь согнулась от удара в живот. Подонок уже собирался покончить со Степановым. Боевая позиция нашего противника была безупречной, но тут я подскочила к этому гаду сбоку и нанесла ему «маваши-гири» в висок, тем самым лишив возможности совершить роковой выпад.

Возник тот редкий случай, когда исход схватки предрешен, если, конечно, человек, занимающий выгодную позицию, не является полным дураком. А ситуация сложилась явно не в нашу пользу, кавказец же на дурака, по крайней мере в вопросе ведения боя, никак не походил. Короче, ему требовалось совершить круговое движение рукой, которым он сначала перерезал бы горло мне, а потом спокойно разделался с Дмитрием Анатольевичем. И никто ничего не смог бы изменить. Иначе нападающий сам стал бы жертвой: поступи он как-то иначе, мне ничего не оставалось бы, кроме как перерезать ему горло. А в том, что я не беспомощная дурочка, впадающая в истерику при виде капельки крови из пальца, думаю, он уже убедился – и не раз. Чтобы осознать все это, мне понадобилось одно мгновение, и я приготовилась к неизбежной смерти.

Я заглянула в глаза убийце и в глубине их узрела нечто очень похожее на отчаяние. Похоже, он понимал все не хуже меня. И тем не менее поступил по-другому: резко дернулся, направляя руку, стискивающую нож, в сторону Степанова. Это движение поражало очевидной бессмысленностью и… безысходностью. Нападающий попробовал нагнуться, отклониться в сторону, чтобы избежать моего удара, но его попытки заранее были обречены на провал. Я должна была защищать клиента…

Нож легко вошел в горло. Я услышала звук, напоминающий бульканье молока, переливаемого в кружку, и отпрянула. Кровь веселым фонтанчиком била из-под кадыка убитого.

И тут я наконец-то все поняла. То, что с нами произошло, не было случайной стычкой с местным населением. Это было спланированным покушением на моего клиента, причем парни были заранее предупреждены о моих бойцовских способностях, и им строго-настрого было приказано оставить меня в живых. Возможно, даже под страхом смерти. А отсюда и тот отчаянный, бессмысленный поступок главаря, стоивший ему жизни. Однако ситуация требовала дальнейшего разрешения, и я выкинула все эти мысли из головы до более подходящего момента.

Между тем выведенные на время из строя ребятки пришли в себя. Тот, что ударился затылком об асфальт, оказался живучим. Покачиваясь из стороны в сторону, словно пьяные, «горячие азербайджанские парни», угрожающе оскалившись, вновь двинулись на нас.

– Бежим! – схватил меня за руку Степанов. – Я хорошо знаю этот район! Мы оторвемся.

Дмитрий Анатольевич потащил меня через бесконечные подворотни и улочки, способные завести в глухой тупик, если, конечно, не знать, в какую спасительную дверь повернуть. Район Кубинки, а я не сомневалась, что это все еще был именно он, казался безбрежным. Вскоре я окончательно потеряла ориентацию. Думаю, никто не догнал бы нас в любом случае. В тот момент, когда я бросила на лихих пареньков последний взгляд, чувствовали они себя неважно.

Кубинка внезапно оборвалась широкой оживленной улицей, переходящей в дорожное кольцо со сложным движением, в центре которого располагался газон с памятником. Здесь даже был светофор.

– А вот об этом светофоре я вам и говорил, – сообщил Степанов. – Мы снова на улице Губанова.

Он приготовился ловить такси. Я никак не могла разобрать, что изображает скульптура в центре газона.

– Что это за монумент? – поинтересовалась я.

– Памятник восточной женщине, сбросившей чадру, – коротко бросил Дмитрий Анатольевич. Рядом затормозило такси.

Мы попросили водителя доставить нас к гостинице.

– Я и не думал, что такое может произойти на Кубинке в наше время, – рассуждал Дмитрий Анатольевич уже в номере. – В окрестностях улицы Советской подобное случается. Местные очень сурово относятся к тем, кто рискнет встречаться с девушкой из их района. Но на Кубинке… Я за всю свою жизнь ничего в этом роде не видел.

– Дмитрий Анатольевич, я как раз собиралась вам объяснить! Это не было случайным столкновением с местными! Это было заранее спланированное покушение на вашу жизнь! Причем заказчики точно знали, куда вы направляетесь. А знать об этом, кроме нас, мог только кто-нибудь из ваших компаньонов.

– Покушение? – переспросил он.

– Да! С самого начала у меня возникли подозрения, что эти типы знают о моем владении боевыми искусствами. Это впечатление усилилось, когда они методично начали отделять меня от вас. И потом, у одного из них была прекрасная возможность разделаться сначала со мной, а потом с вами. Но я ему была не нужна. Ему были нужны вы! Возможно, ему под страхом смерти приказали не трогать меня. Вот он и…

– Может, он не стал вас убивать из-за инстинктивного убеждения азербайджанцев, что женщин трогать нельзя? Тот, кто планировал операцию, вряд ли стал бы ставить условия, соблюдение которых способно свести успех предприятия на нет.

– Может, конечно, и так.

– Скорее всего, так. Только что теперь делать?..

– Я думаю, стоит присмотреться получше ко всем, кто общался с вашей женой в последнее время: к Севили, к ее сыну, к вашим компаньонам, наконец.

– Ладно, Евгения Максимовна. Я еще подумаю над этим. Вот только кому могла понадобиться моя смерть? Ильясову, который после моего ухода возглавит компанию? Мамед Расулович страшный трус! На убийство он никогда не решится. Моему партнеру в Тарасове, Магерамову? В нем я уверен, он мой друг с незапамятных времен. Если друзей подозревать, тогда, я думаю, и жить не стоит! Кулиеву? Ему до власти далеко. Ильясов денежки и власть любит, своего не упустит… Если даже предположить, что Кулиев намеревается сначала устранить меня, а потом Мамеда, все равно получается неувязка. Сложно это все провернуть. И слишком очевидно в плане мотивов. Не пойдет Кулиев на такое. Чумаков и Берцман – и вовсе мелкие сошки. О Севили и ее сыне я и говорить не буду. Да и какое отношение имеет ко всему этому, черт возьми, моя жена?! Пойду-ка я к себе в комнату, подумаю.

– Постойте! Вы упомянули Магерамова. А ведь он на момент смерти Елены Руслановны находился в Баку, а потом в срочном порядке покинул город по каким-то делам.

Дмитрий Анатольевич почесал затылок.

– А ведь правда… Нет, этого не может быть!

– Нельзя оставлять без внимания ни одну версию, – настаивала я. – К тому же он любил вашу жену. Вы не забыли об этом?

• Предыдущая
• 20/46
• Следующая