Зловонючая долина (СИ) - Сухов Лео - Страница 23

Пилигрим это так уверенно спросил, что я, и сам от себя не ожидая, вытянул руку вверх. И да, таких, как я, оказалось предостаточно.

— Вот вам будет хуже всех! — припечатал Пилигрим. — Ещё одна плохая новость в том, что мы с подветренной стороны перевала. И снега на этой стороне наметает всегда больше. И…

После его слов по рядам собравшихся прокатился ропот возмущения. И я не мог их за него осуждать. Потому что сам не очень хотел топтать снег посреди весны. А если снега на нашей стороне больше — значит, идти нам предстоит через сугробы. Но Пилигрим поднял руку, успокаивая возмущённых, а потом снова заговорил.

— И вторая хорошая новость заключается в том, что… — выдержав театральную паузу, Грим всё-таки соизволил продолжить: — … В том, что снег утоптан! Во всяком случае, по краям прохода.

— Там, где ноги гигантских форм жизни! — догадался я.

— Именно! — согласился Пилигрим. — Именно там… И, конечно же, такое везение компенсируется риском. Возможно, мы встретим большую черепаху, и придётся нам нырять в сугроб. И, сидя там, молиться, чтоб зверюге не взбрело в голову сойти с проторенного пути. Так что… Вторую хорошую новость предлагаю считать условно хорошей!

— Ладно, с этим понятно… — кивнул я.

— Да ни черта тебе, Вано, непонятно! — отмахнулся Грим. — Там снега даже на утоптанной колее, как этой зимой под Алтарным!.. Нам придётся пробиваться через эти заносы! А если навстречу покажется гигантская форма жизни, то ещё и нырять в пятиметровый сугроб!..

Он перевёл дыхание и обвёл нас взглядом:

— Так мы и потеряли одного из ребят. Он тупо не успел убраться с черепашьего пути… И чудо, что те, кто помогал ему выбраться, сами успели спастись. Его не летуны задрали: его просто раздавило…

Пилигрим хмуро потянулся к земле, где в начале собрания положил свёрток кожи с чем-то большим. Этим «чем-то» оказалась сильно покорёженная винтовка. Видимо, она должна была меня впечатлить…

Не впечатлила. Присмотревшись, я со знанием дела сказал:

— Винтовку можно восстановить на Алтаре. А бойца уже восстанавливает либо его капсула, либо репликационный комплекс. Так что ничего страшного. А сложности мне понятны, хоть и неприятны. И хватит на меня сверкать сердитыми глазами!.. Давай, гони дальше свои плохие новости…

— А она осталась одна! — взяв себя в руки, Грим всё-таки перестал хмурить брови. — Перевал обитаемый. И живут там зверушки, очень похожие на наших зимних гостей. Размерами, правда, поменьше… Но нам и таких хватит! Двоим нашим ребятам хватило.

Если до этого Пилигрим говорил вещи неприятные, но понятные… К ним надо было просто получше подготовиться…

То вот сейчас он задал задачку, которая казалась неразрешимой!

Мало того, что придётся пробивать огромные сугробы, мучаясь от недостатка кислорода… Так на нас ещё и будут в этот момент охотиться… И вот «охотники» никакого дискомфорта от высоты и снега не ощущают…

И как прикажете в таких условиях выживать?

Я задумался. Впрочем, как и все сидящие на собрании… Но тут пришло ободрение, откуда не ждали. Хотя надо было бы. Всё-таки с нами был настоящий, всамделишный священник.

— Ну предположим, на снег плевать. Снимем колёса, поставим на полозья фургоны — и поехали! У багов шесть толстенных ног: они почти не проваливаются в снег! — решительно заявил отец Фёдор. — И на зверьё ваше — плевать! Мы по зиме и их собратьев покрупнее били, а стволов было меньше. А вот что действительно может стать проблемой — так это разреженная атмосфера.

— Это можно перетерпеть! — поморщился Пилигрим.

— Это мы, люди, можем перетерпеть! — не согласился отец Фёдор. — У нас цель есть! И есть желание её достичь. А почто всё это терпеть багам, тварям Божьим и глуповатым? Не подскажешь?

— А они что, могут?.. — увидев лучик надежды, чуть не подпрыгнул я.

— Да не знаю я! — размашисто развёл руками священник. — Мы их в горы на такую высоту не таскали никогда! И не знаем, поднимаются они на ледник или нет! Если поднимаются, то выдюжат. А если нет? В общем… Главной подлости от них и ждите. А свои сложности мы как-нибудь с Божьей помощью преодолеем…

Тут я мог бы поспорить с отцом Фёдором! Чтобы Бог помог, в него надо искренне верить, а не как рассадник полуатеистов. Но озвучивать свои мысли я не стал. Опять ведь будут на меня угрюмо смотреть…

А вот перестройку фургонов в сани я одобрил! Закопавшийся в снег колёсами фургон — это явно лишнее в нашем путешествии. И подготовку к возможной ночёвке на высоте тоже одобрил.

Но лишь для того, чтобы людям было чем заняться. Потому как отчётливо понимал: если такая ночёвка состоится — она станет для нас последней.

Без капсулы, без защиты, вымотанные дневным переходом… Мы не отобьёмся ни от «богомолов», ни от «пушистиков». Даже если они будут в пять раз меньше наших бывших «знакомцев».

Наш единственный шанс — в скорости. И в упорстве. Поэтому я решил всю подготовку заточить на прорыв за один день. Просто не озвучивал это до поры-до времени.

А значит, баги наши должны быть быстры, а сани — крепки. А нам придётся стать двужильными и неутомимыми.

Хотя бы на один короткий день.

Дневник Листова И. А.

Четыреста семьдесят третий день. Всё выше и выше, всё гористее и каменистее.

Весь следующий день, до ночи, мы готовились. А утром, выспавшись — выступили вперёд, к границе снегов.

Сегодня штурмовать перевал мы не планировали. Лишь добраться до удобного места для ночлега, где можно будет переставить фургоны с колёс на полозья.

По мере того, как мы двигались всё выше, природа вокруг менялась. А если точнее, она просто сходила на нет. Ну нет на такой высоте возможностей для жизни! Просто не на чем, незачем и нечему здесь расти.

Правда, знакомый мне «волосатый» мох тут имелся в изобилии. Вот уж кому плевать и на снег, и на камень! Везде приживается, гад такой!..

И я на него не ругаюсь: просто завидую. «Волосатый» мох я всегда вспоминал с нежностью. Всё-таки это было отличное сырьё для верёвок! Просто великолепное! Но как можно на голой скале расти-то⁈

А пейзаж вокруг всё больше напоминал инопланетный… Голые каменные склоны попадались чаще и чаще. И пусть подъём к перевалу был не слишком крутым — здесь почти ничего не росло.

В этом царстве снега и льда попадались лишь огромные, как горы, черепахи. Да и то редко. Им здесь явно не нравилось: они спешили побыстрее выйти туда, где зелено и тепло.

В общем-то, я бы с ними согласился. В плане того, что здесь вокруг жуткая скукота… Но стоило оглянуться назад, и дух просто захватывало! И даже не от страха, а от видов, которые мне открывались.

Горные крутые склоны, далёкие долины, блестящие пятна озёр и ручьёв, островки и целые океаны зелени… Это была даже не высота птичьего полёта, это было что-то гораздо выше и… Чего уж там скрывать, страшнее.

А ещё меня очень впечатлили клубы облаков, которые тянулись почти вровень с нами. Кто в детстве не мечтал потрогать облачко, а? А тут казалось, что руку протяни — и дотронешься.

А, кроме того, меня очень впечатлил холод. Тот самый, который пробирался под одежду и з-з-заставлял стучать з-з-зубами. Холод, о котором мы весной совсем успели забыть. А он ведь никуда не уходил! Недовольно фыркнув, уступил место теплу и спрятался повыше. А теперь ждал новой зимы, чтобы укутать всё живое своими ледяными объятиями.

И здесь была его вотчина, где он был хозяином. Глядя вперёд, я видел только холодное голубое небо. И яркое, но такое же холодное солнце, которое озаряло белоснежные вершины гор.

— Если перевал на уровне шести тысяч, то какие же тут горы? — наконец, дошло до меня.

— Километров одиннадцать… Может, двенадцать… — выдохнув облачко пара, ответил Пилигрим. — Вряд ли выше.

— Почему? — стуча зубами, уточнил я.

— Потому что, Вано, ты в школе плохо учился! — смеясь в бороду, ответил мне отец Фёдор. — Иначе бы знал, что выше двенадцати километров на Земле, к примеру, гор быть не может! А тут, кажется, условия похожие…